Миранда Грин

Мира с раздраженным шипением окутала кулак сырой магией, заживляя сбитые костяшки. Где-то за спиной полыхнуло облегчением и смесью стыдливого раздражения, вызывая у магички ехидную усмешку. Вечер в новом районе начался банально, настолько, что знай она исход - предпочла бы поехать на другой конец города, а не ввязываться в защиту переоценившего себя слабосилка-стихийника. Когда среди гаражей плеснуло слишком отчетливо для осенней лужи, Грозная насторожилась, инстинкты боевика, переданные поколениями предков, заставили замереть и свернуть в темный проход...

- Как ты можешь это есть? - Тео с подозрением косился на громадное облако сахарной ваты. - Она же везде будет… - Это часть атмосферы, ты не понимаешь! Ты сам в детстве никогда не хотел наесться всякой гадости, придя в цирк? - одной рукой кое-как я все же собрала волосы за воротник, чтобы они не сплелись с ватой в один клубок. - В моем детстве с цирком было туго, - он увернулся от облака на палочке, когда у меня от такого заявления дрогнула рука. - Ешь, - я оторвала клочок и поднесла к его рту, пользуясь тем, что прозвучал только первый сигнал...

Сейчас я все реже выбираюсь из дома, но иногда странная тоска вытягивает меня на улицу. В такие дни я часами сижу на остановке в ожидании трамвая. Мне подходит не любой, только «морковка» определенного маршрута. Зайти в центральную дверь, сесть справа от нее, но не на откидное сиденье, а на то, что обращено спиной к ходу движения. Садится надо обязательно вечером, в синих сумерках, или ночью, в другое время они не ездят. Через несколько остановок, у института, в дверь залетают они. Падают на два сиденья напротив моего, у противоположного окна...

Так уж случилось, что у меня есть профиль на одном известном литературном сайте на букву "Л". И, по иронии судьбы, пришла я туда шутки ради, попытать себя в новом жанре, но, как говорится, "пранк вышел из-под контроля". Почти девять месяцев я старательно строчила любовные романы, приправляя их сценами повышенного рейтинга, пока не поймала себя на том, что меня банально тошнит от всего этого. Откровенно говоря, душа лежала к чему-то более серьезному по содержанию, более глубокому. Но держала аудитория, с которой мы успели сблизиться и срастись. "Прощальный" пост вышел в блоге, а потом случилось то, что случилось...

-Тепло ли тебе девица? Тепло ли тебе красная? - древний дух обходил избу против солнца, слепо заглядывал в окна. -Молчи, молчи, дуреха! И на себя беду накличешь, и нас сгубишь! Не вздумай дверь открывать! Сядь, Настасья! - мачеха как могла отговаривала непутевую падчерицу от выхода за порог, грудью стояла на ее пути. Кто же знал, что прогулки в лесу закончатся так? Что местная дурочка - даром, что красивая - приведет в село зло, про которое уже лет двести никто не слышал? А вот гляди ж ты, притащила...

Здравствуй, мое солнышко. Жаль, что ты только читаешь это, но так уж получилось. Ты меня и не знаешь, по сути, я чужой для тебя человек, фигура речи и только. Я даже не знаю твоего имени, волчонок. Знаешь, когда-то у меня была мечта, большая, красивая, приличная Мечта. Пусть она и не сбылась, вопреки моим стараниям (попроси показать «сундук», поймешь, о чем я), но я шла к ней, всю жизнь. И, уже находясь на Этой Стороне, хочу попросить тебя не отказываться от своей, какой бы глупой и несбыточной она не казалась...

Санкт-Петербург. Дом, которого больше нет. Забытое число февраля 1*** года. Огонь увлеченно стрелял искрами прошедшей жизни – в пламени таяли последние листы. Дневники, которым доверялись самые сокровенные переживания. Тетрадки со стихами. Рисунки. Фотографии, где улыбались изящные, похожие на дорогой фарфор, родственницы: матушка, тетки, многочисленные кузины. Уцелевшие стекла почти не задерживали ветер, заставляя зябко поводить плечами, кутаться в шаль. Он все не шел, она жгла листы, оставляя прошлое в прошлом...