Хотел пост опубликовать, но объем не позволил, а сокращать жалко.
Почему именно утиные? Ведь все живое вокруг живет, а значит – изменяется, что-то со всем происходит, всегда есть, что заметить/отметить, чему удивиться/порадоваться/огорчиться. Над чем задуматься. Так почему именно утиные:
Во-первых, эти события в их, утиной, жизни – существенные и знаковые.
Во-вторых, события эти продолжают (и даже в чем-то заканчивают) темы, о которых я писал в предыдущих сообщениях.
На днях соорудился домик в утином вольере. И я резонно опасался, как чрезмерно боязливые бегунки воспримут эту чрезвычайную новацию. Оказалось, бегунки, хоть и боящиеся всего на свете, не лишены благоразумия и прекрасно умеют делать выбор между привычным и лучшим.
Открываю сегодня дверцу в их новое жилье – а там уже гнездо и три яйца: каждая из уток отметилась. Очевидно, утки в домике еще не освоились: не спят тут – а то бы кроме яиц было бы немало какашек и прочего беспорядка. Но главное – почин есть, дом жильцами принят.
В домике – свежеотложенные яйца. А утенок, вылупившийся из такого же яйца 31 июля (о драматичной истории его появлении на свет и дальнейшем взрослении я писал пару раз), уже отметил свои два месяца. Знаковый для бегунков возраст: к двум месяцам бегунки становятся полнорослыми (достигают взрослых размеров), а вскоре и половозрелыми. Вот и наш сирота – уже большой и взрослый селезень.
А знаете, как у бегунков селезень отличается от утки? Вот и я не знал – бегунководы разъяснили. В окраске различий нет вообще (в отличие от наших крякв), в размерах – малозаметны. У селезня могут быть забавные закрученные кучеряшкой перышки в хвосте. Но не всегда и тоже малозаметно. Главное же отличие: селезень не звонко крякает, а глухо хрипит (как человек, голос сорвавший). То же и с нашим бывшим утенком: крякал-крякал, и вдруг начал хрипеть/сипеть – селезень он теперь.
Совершенно взрослая утка – белая ворона (кстати, он арлекиновой породы, но очень светлый – почти белый) и чужеродное тело в аккуратной стайке карликовых кохинхинов. Ни высидевшая/водившая его курица, ни опекавшая курица-тетушка его больше не признают. И сам он, дылда несуразная, с курами уже не водится, держится в стороне и лишь основательно их объедает да моет лапы в их поилке (целиком бы в ней купался, да не помещается). Так что у него на днях случился день расставания с «отчим домом», для него – переломное и стрессовое событие.
Ну а обе эти небольшие вехи иллюстрируют еще и замечательное достоинство уток-бегунков: их высочайшую производительность. Каждая утка откладывает до 360 (!) яиц в год (соотнесите с числом дней в году, если, конечно, помните), причем яйца много крупнее куриных и ценятся за питательность, транспортабельность (толстая скорлупа) и длительность хранения. Сами же утки необыкновенно быстро набирают вес. Это нашему понадобилось для этого два месяца - при интенсивном же питании достаточно и одного месяца! К тому же мясо бегунков считается диетическим, с пониженным содержанием холестерина (это я вычитал, но ни за что не верю: утки как утки – жирненькие).
Впрочем, мы-то бегунков ценим не за продуктивность (девать эти яйца некуда: всего от трех уток, а все ими забито). Куда важнее, что они - незаурядные красавцы/красавицы, за ними интересно наблюдать, они делают дачную жизнь более насыщенной и полноценной.
Пусть и дальше в саду живут. А я буду вести их хроники.