Проводя долгие дни дома, Истомин стал раздражительным, часто ругался на жену, на дочь. Нина плакала, но терпела...
Однажды Марина застала мать на кухне одну. Та сидела в одиночестве и плакала. Завидев дочь, женщина отвернулась в сторону окна, не хотела показывать слезы.
— Мамочка, перестань, скоро все наладится, — сказала девушка, положив руку на плечо Нины.
— Я так больше не могу, — ответила на это мать. — Отец на меня срывается почем зря. Я ничего не успеваю, ни с чем не справляюсь. Работаю ведь, чтобы нас прокормить. Беру какие-то подработки вместо того, чтобы домом заниматься.
— Мамочка, хочешь, я пойду работать? — предложила Марина.
— Ага, наработаешься еще! Тебе сейчас об учебе надо думать, в ВУЗ поступать. Этот год у тебя решающий, ты хоть сама это понимаешь?
— Понимаю.
— Это на словах. А оценки?
— Знаешь что, мамуля, давай я буду все по дому делать, любую работу. Ты мне только накажи что да как...
Мать улыбнулась.
— Мариночка, знаешь, о чем я подумала... А давай, к нам бабушка переедет на какое-то время. Она предлагала. Хозяйство на себя возьмет, дом в надежных руках будет, она тебя к ЕГЭ подготовит по русскому. Как ты на это смотришь?
— Хорошо смотрю! Пусть приезжает! — обрадовалась Марина. — Все-таки веселее будет!
Павел к предложению жены отнесся нейтрально, сказал: «Мне все равно, решайте сами».
***
Сначала договорились о том, что Елизавета Александровна поживет у Истоминых пока неделю, а уж потом видно будет. Однако эта неделя затянулась на неопределенный срок. Суть была в том, что женщина не могла вернуться в свою квартиру, потому что сдала ее на длительный срок по договору аренды.
В тот вечер Нина и Марина были дома и ждали Елизавету Александровну, которая, как она сама сказала, решала кое-какие организационные вопросы с квартирой.
Весело прозвучал дверной звонок. Дверь открыла Нина, и на пороге возникла долгожданная бабушка.
— Мама, ты опять с сумками! Мы ведь, кажется, все уже привезли! — воскликнула Истомина-старшая, глядя на Елизавету Александровну. Она обняла свою мать и пригласила пройти в дом.
— Значит, не все привезли. Я решила еще кое-какие вещи из квартиры забрать. Мариночка, — бабушка поставила сумки и повернулась к внучке, — держи, это к чаю. — Протянула торт в слегка помятой упаковке.
— Проходи, бабуля, у нас уже по такому случаю готов праздничный ужин. — Марина отдала сладость матери, а сама вызвалась помочь Елизавете Александровне снять верхнюю одежду.
— Ну, молодцы! Молодцы! А где Павел? — спросила бабушка.
— Паша! — позвала мужа Нина. — Иди, встречай любимую тёщу.
Из комнаты вышел Истомин собственной персоной:
— О, здравствуйте! — радостно поприветствовал тещу мужчина.
— Пашенька, очень хорошо выглядишь.
— Спасибо, Елизавета Александровна. Вы не против помочь по хозяйству? Если что, я ни на чем не настаиваю.
— Нет, нет, нисколько не против. Конечно, конечно... И вообще вы от меня долго теперь не избавитесь.
— В смысле? — пока еще с улыбкой на лице переспросил зять.
— А я теперь бездомная, — развела руками Елизавета Александровна и рассмеялась.
— Мама, ты чего такое говоришь? — испугалась Нина.
— Да не бойся, не бойся, я всего лишь сдала свою квартиру жильцам. Но при этом заключила договор аренды, и все у нас по закону... Так что не волнуйся, дочка. — Женщина проводила взглядом опешившего от неожиданной новости Павла, который медленно, но молча, вернулся в комнату.
Сюрпризы Елизавета Александровна делать любила, но к этому невозможно было привыкнуть...
***
Поначалу жизнь в квартире Истоминых проходила мирно. Бабушка поддерживала в доме порядок: стирка, уборка, готовка — все держалось на ней. И Марине-то она помогала готовиться к выпускным экзаменам.
Павел старался не вступать с Елизаветой Александровной ни в какие конфликты, а ругаться они стали совсем недавно, недели две назад. Все началось, когда Нина уехала в командировку...
Марина с бабушкой сидели в гостиной и занимались русским языком:
— Мариночка, дай-ка мне еще раз определение деепричастия, — попросила Елизавета Александровна.
Неожиданно из другой комнаты послышались неразборчивые ругательства отца.
— Бабуль, я пойду, посмотрю что там, — соскочила с места Марина.
— Так, сиди! — сказала пожилая женщина в приказном тоне.
В гостиную буквально вбежал Павел. Он держал в руке коврик для иглоукалывания, глядя со злостью на тещу:
— Что это?! — требовательно спросил он. — Иглами решили меня исколоть, да?! Я ложусь на диван, а там вот это!... Что это за иглы дикобраза, а?!
— Ой-ой-ой, — Елизавета Александровна в ответ рассмеялась.
— Что же вы творите?! Что вы издеваетесь надо мной?! Мне теперь что, в петлю лезть, честное слово?!
— Папа, бабушка же не специально... — заступилась Марина.
— Конечно, не специально, Пашенька. Это я сослепу... Это же мой коврик для иглоукалывания. Мне доктор прописал, — объяснилась женщина.
— Сослепу, да?
— Подожди, давай, посмотрим спину. Если ты с размаху на него лег, то могли появиться повреждения на коже. На него надо ложиться очень аккуратно. — Елизавета Александровна подошла к зятю, чтобы проверить спину.
— Аккуратно?! Сослепу, да?! А очки вам на что?! — Павел выхватил у тещи очки. — Вы ими пользуетесь или нет?! — В следующую секунду он переломил их пластиковый корпус пополам, бросил все это на пол и ушел.
Елизавета Александровна стояла посреди комнаты, пребывая в шоке.
Оказалось, что рассеянность женщины вызывало в Павле раздражение, которое копилось, копилось и копилось внутри него. А в этот раз мужчина дал волю своим чувствам, что выглядело со стороны, мягко говоря, некрасиво.
Близкие до определенной степени старались прощать Павлу подобные выходки, но долго так продолжаться не могло. В конце концов, женщины стали его побаиваться.
Марина часто рассуждала о проблемах своей семьи. А что если бабушка делает пакости специально, и папа прав? Он ведь стал упоминать об этом при каждом удобном случае и говорил на полном серьезе.