— Паша, только сейчас держи себя в руках, ладно? Попов всегда неровно ко мне дышал, но все обычно заканчивалось повышенным вниманием с его стороны. А тут этот подонок пришел поддатый и, видимо, рассчитывал, что я отвечу ему взаимностью... Так грубо он меня больше не домогался, однако и в покое не оставил: СМС с комплиментами, признания... Паша, я просто не хотела тебя лишний раз нервировать и не сказала ничего. — Супруг не перебивал, слушал внимательно. — А недели две назад, перед моей командировкой, он намекнул мне, что у него есть кое-что компрометирующее против меня. Правда, я тогда не придала его словам значения.
— Да знаю я, что это. Это фотография, на которой какой-то брюнет дарит тебе цветы. Это ученик твоей мамочки, с которым она тебя хочет сосватать, — хвастаясь, что вполне осведомлен, объяснил Истомин.
— Я поняла, папа, мама! — воскликнула вдруг Марина. — Этот самоуверенный лопух решил ускорить процесс вашего расставания!
— Что вы меня все за нос-то водите? — не верил Павел. — Хорошо, Лёхе я тоже не очень-то доверял. Я даже готов поверить в то, что он мог так поступить. Но что это меняет? — он вопросительно посмотрел на жену.
— Вообще-то, это меняет очень многое, Паша, — Нина сделала вид, что обиделась.
— Да ничего это не меняет, Нина. Да, Лёха настучал. Но ведь было на что настучать. Цветы, улыбочки... Ты думаешь, я не обратил на это внимания, как ты строила глазки этому брюнетику? Ладно, с Лёхой понятно — он твоей маме не угоден, музыкант потому что. Она нашла тебе другого хахаля: высокого, симпатичного...
— Папа, ты, кажется ничего не понял, — усмехнулась дочь. — Если ты маме не веришь, выслушай, что я тебе расскажу.
— Валяй! — Павел скрестил руки на груди и откинулся на спинку дивана.
— Я сегодня разговаривала с этим высоким и симпатичным, как ты говоришь, брюнетиком. Его зовут Зигмунд. А знаешь, с кем я его видела? С бабушкой.
— Ну так это неудивительно! — вставил слово отец.
И Марина рассказала ему о том, как Алексей Попов попросил своего знакомого Зигмунда разыграть перед Ниной целый спектакль, целью которого было запечатлеть на фотоаппарат сцену вручения ей цветов.
— Да, — вспоминая этот случай, протянула Нина, — я тогда так замерзла...
— Что-то я вообще ничего не понимаю, — Павел нахмурился. — Какая связь между этим Зигмундом, — он сплюнул от произнесения этого имени, — моей тещей и Алексеем? Они заодно, что ли?
— А мама моя тут при чем? — возмутилась Нина. Про то, что Зигмунд был учеником Елизаветы Александровны, она не знала.
— Да при том, что я их видел вместе. Марина, я тебе уже рассказывал утром, помнишь? — Павел обратился к дочери за подтверждением.
— Да, папа. Ну что, мы теперь все выяснили?
В комнате воцарилась тишина. Каждый обдумывал услышанное и пытался это проанализировать.
— Паша, — взяла слово Нина, — сегодня в свое обеденное время я встречалась с одним человеком...
— Так значит, любовник все-таки есть?! — будто обрадовавшись, воскликнул Павел.
— Не перебивай. Мы договаривались с одним очень перспективным продюсером о твоем прослушивании. У него в ансамбле появилось свободное место.
— Что за бред! Какое прослушивание, Нина?!
— Паша, ты зачах без музыки. Мама, конечно, виновата в том, что ты продал свою скрипку, но, поверь мне, она сама себя винит. Ну, согласись, что на этой скрипке свет клином не сошелся? А у них вакансия...
— Для меня — сошелся. Ладно, спасибо большое за заботу, не обижайся, Нина, но все это бессмысленно.
— Так я и думала, — супруга тяжело вздохнула.
— Слушай, Нина, ладно, давай, примиримся, но домой я не вернусь, пока Елизавета Александровна не уедет.
Семейный совет действительно подходил к логическому концу. И слава Богу, основные вопросы удалось разрешить и объяснить друг другу. Но как же быть с Елизаветой Александровной? Этот вопрос сильно мучил Нину. Не могла же она ради мужа выгнать родную мать, которую, кроме всего прочего, любила не меньше.
Дверь гостиной вдруг приоткрылась, и в комнату робко вошла Елизавета Александровна собственной персоной. Ни Нина, ни Павел и даже ни Марина не представляли себе, что они сейчас узнают.
— А вот и наша разводчица пришла! — Истомин уже расслабился, ему вдруг захотелось поиздеваться над тещей. — Елизавета Александровна, что на этот раз для меня уготовили?
Никто из присутствующих не обратил внимание на то, что Елизавета Александровна держала в руках футляр для скрипки.
— Здравствуйте, — поздоровалась она. — Слава Богу, все здесь. — Она подошла к зятю и сказала: — Паша, ты уж не сердись на меня, ладно? Смотри, что я тебе принесла.
Елизавета Александровна подкатила к дивану журнальный столик и положила на него футляр. Павел молча посмотрел на тещу, затем медленно отщелкнул замки и открыл его.
Внутри лежала его именная антикварная скрипка, та самая, на которой он играл всю жизнь.
— Она, — вымолвил Павел.
— Она, она, — улыбалась Елизавета Александровна.
— Целая?
— Абсолютно.
— Елизавета Александровна, как же вы ее достали, как вам удалось?... — у Истомина не было слов. Он еще раз убедился в том, что эта семейная реликвия — самая ценная в его жизни вещь, которая несет в себе всё его существо.
— Выходит не зря я с человеком о прослушивании договаривалась, — Нина обрадовалась не меньше мужа.
— Нина, спасибо тебе, — поблагодарил супругу Павел.
— Папа, а бабушку почему не благодаришь? — поинтересовалась Марина. — Она ведь вернула тебе инструмент.
Павел косо посмотрел на дочь, потом на тещу и сказал:
— А вы думаете, я сразу забуду все ваши выходки с червями, петлей и иголками?
— Паша, ты имеешь в виду шоковую терапию? — уточнила Елизавета Александровна, но ее никто не понял.
— Какую еще шоковую терапию? — изумилась Нина.
— Да, да, я признаю: и иголки были, и черви были, и петлю я сделала в ванной комнате — все это правда. Но так уж сработала моя фантазия, не знала, чем зацепить зятя.
— Зачем вы это делали, Елизавета Александровна? — задал прямой вопрос Павел. — За что вы мне мстили?
— Боже упаси, Пашенька! Ну, какая месть?! Просто когда тебя турнули из ансамбля, я подумала, что ты сможешь заниматься какими-нибудь другими делами. А вот когда тебя никуда не приняли, тут я стала сожалеть, что посоветовала тебе скрипку продать. — Женщина села в кресло и перевела дыхание. — Я видела, как ты тоскуешь по ней. Ты впал в состояние апатии и просто в депрессию.
— Мама, я не понимаю тебя, — Нина смотрела на нее и недоумевала. — Что же ты таким способом Пашу развеселить собиралась?
— Нет, конечно, нет, дорогие мои, — возразила бабушка. — Ну, подумайте сами, создай я ему комфортные условия, так он ведь совсем закиснет... И тут я вспомнила про шоковую терапию. Я много о ней читала. Это очень помогает... Вплоть до того, что даже рак отступает. И я подумала, пусть вы будете считать меня чудовищем, ненавидеть, но зато у него, — показала на зятя, — организм мобилизуется, и он сможет преодолеть это состояние.
Неожиданно рассмеялась Марина.
— Не знаю, папа, отступил ли твой рак, но то, что в результате действий бабушки у тебя появился жизненный азарт, это точно! Сразу разводиться собрался, ревновать маму начал...
— Твою бы энергию да в мирное русло... — улыбнулась Нина, глядя на мужа. — И ведь, правда, Марина права, я давно тебя таким активным не видела.
— Ну, не знаю... — засмущался Павел. — Шоковая терапия? Шарлатанство какое-то!
— А это, мой дорогой, время покажет, — Елизавета Александровна нисколько не сомневалась и не испытывала угрызений совести, как будто знала, что все идет как надо.
— Бабушка, так как же тебе удалось вернуть скрипку? Ты ее выкрала, что ли? — спросила Марина. Ответ на этот вопрос интересовал всех присутствующих.
— Я ее выкупила у своего ученика. Его зовут Зигмунд Вишневский, бывший музыкант. Ему же я и продала эту скрипку. Инструмент старинный, дорогой... Молодой человек ее с удовольствием купил. Но навариться не успел. Пользуясь своим авторитетом, — гордо продолжила Елизавета Александровна, — я заставила его вернуть мне вещь. Он, конечно, согласился мне ее продать, но уже совсем по другой цене. У меня были кое-какие сбережения, но этого все равно не хватало. Вот я и решила сдать свою квартиру, чтобы доложить недостающую сумму.
— Бабушка, а зачем для этого нужно было встречаться с Зигмундом несколько раз? — резонно заметила Марина.
— А встречалась я с ним, чтобы передавать авансы и брать с него расписки. Дело в том, что семейная пара, которая сняла у меня квартиру, могла платить только частями: раз в две-три недели. Хотя я требовала оплату сразу на год вперед. Просто пошла им навстречу, вот и все, — ответила Елизавета Александровна.
— Ну, мама! А я-то думала на что она копит?! — воскликнула Нина. — А спрашивать мне неловко как-то было.
— М-да, неожиданный поворот, — усмехнулся Павел. — Захочешь — не придумаешь! — улыбнулся. — Но, знаете, Елизавета Александровна, шоковая терапия — это было, конечно, жестко, — мотнул головой. — Нина, я пойду на прослушивание и я буду играть, — обратился к жене.
— И лечиться будешь? — с серьезным лицом спросила теща.
— Буду, мама, непременно буду. — Женщине было приятно, что зять назвал ее мамой.
— Молодец. Только теперь уж не будь таким эгоистом. Все понятно — тебе очень тяжело, но нельзя же так руки опускать. И потом, как видишь, семья за тебя — горой!...
— Вижу, Елизавета Александровна.
Павел позвал всех к себе, и родственники обнялись крепкими объятиями.
ЭПИЛОГ
Елизавета Александровна год спустя вернулась в свою квартиру. Но теперь зять и теща дружат и часто ходят друг к другу в гости.
Марина окончила школу и поступила в ВУЗ.
Павел успешно прошел прослушивание и снова занимается любимым делом. Кроме того, он возобновил лечение, которое в конечном счете оказалось результативным, и болезнь мужчины отступила.
В жизни бывает всякое. Но стоит ли беспокоиться о том, что постоянно меняется? Люди стареют, болеют чем-то, выздоравливают, их тела в течение жизни могут меняться несколько раз, и каждый раз — до неузнаваемости. Спросите себя сами: если постоянно беспокоиться об этом и переживать, что тогда произойдет с нервами?