Елизавета Опарина большую часть из своих двадцати четырех лет прожила в маленьком провинциальном городке с матерью и дедом. Своего отца девушка никогда не видела и даже не знала, кто он.
Мать, Ксения Михайловна Опарина, родила дочь, не выходя замуж. Она не любила говорить на эту тему, поэтому каждый раз, как только Лиза начинала расспрашивать ее об этом, Ксения Михайловна злилась и нервничала.
Вскоре Елизавета прекратила эти бесполезные попытки узнать что-либо о своем отце. Тем более отсутствие отца в жизни девочки совсем не омрачало ее детство, ведь мама и дед все силы положили на воспитание и образование единственного ребенка.
Усилия родных не пропали даром. Елизавета без проблем поступила в престижный ВУЗ в областном центре. Там же она сняла небольшую квартиру и все свое время отдавала учебе.
Отношения с мужчинами у девушки складывались плохо, хоть Лиза и была симпатичной. Два романа с молодыми людьми из старших курсов ничем серьезным для нее не закончились. Однако Лиза не отчаивалась и продолжала ждать своего любимого и единственного мужчину.
***
Сражу после окончания ВУЗа Елизавета разослала свое резюме по крупным предприятиям и фирмам города. Вскоре пришли предложения о работе.
В этот день Опарина попросила свою подругу Екатерину Лосеву, сотрудницу полиции, помочь ей с выбором.
Девушки сидели на кухне в съемной квартире Елизаветы. Хозяйка разливала по чашкам чай, а Екатерина внимательно изучала предложения компаний.
— Значит, вот эти две организации можешь вообще не рассматривать, — сказала Лосева, помечая что-то на листке бумаги.
— А почему, Кать?
— Ну, потому что здесь тебе ничего не светит, никакой карьеры. Будешь рада, когда тебе просто зарплату выдадут, — уверенно ответила подруга.
— Ты серьезно?
— Конечно. Смотри, в «Абаддоне» директор — тот еще ворюга, а здесь, — девушка указала пальцем на вторую фирму, — постоянные проблемы с налоговой. Лизок, я ж подготовилась! — Катя довольно заулыбалась. — А как же! Я позвонила, кому надо, выяснила, пробила...
— Какая у меня подруга! — Елизавета приобняла Екатерину за плечи.
— Обижаешь! Значит, смотри, вот это крупная организация, а эти три более мелкие, но надежные. И перспектива роста у них есть. Посмотришь, сходишь, пообщаешься. Я думаю, что ты сама дальше разберешься.
— Спасибо тебе большое, Катюха, — искренне поблагодарила подругу Елизавета.
— Да ладно, не за что.
— Как только устроюсь, с меня ужин в кабаке.
— Заметано!
Неожиданно «ожил» Лизин смартфон.
— Извини, пожалуйста, я отвечу. — Девушка посмотрела на экран гаджета. — Дедуля мой... Алло. Привет, дедушка, как дела?... — с улыбкой на лице спросила внучка. — Что-то серьезное?... Да, конечно, сейчас выезжаю.
— Лиза, ты чего? — Екатерина посмотрела на подругу, на той не было лица. — Что случилось-то?
Елизавета медленно присела на диван.
— Маму забрали в больницу с сердцем... Похоже, что инфаркт.
В этот момент в глазах девушки все потемнело. А когда немного отпустило, то краски окружающего мира стали черно-белыми.
По пути в больницу Лиза успокаивала себя словами, что все будет хорошо, твердила их, как молитву, чувствовала, что не хочет и не готова терять любимого, близкого и родного ей человека.
***
Спустя три дня после скромных похорон матери почерневшая от горя Елизавета вместе с дедушкой возвращалась домой с кладбища.
Ксения Михайловна скончалась в больнице, не приходя в сознание, после сердечного приступа. Дочь не успела застать маму живой.
— Вот так, внучка. Мы теперь только вдвоем остались, больше нет у нас никого, — с горечью в голосе сказал дед, когда они присели на лавку во дворе дома.
Неподалеку над лужей визжали трое мальчишек. Они сделали себе из пластиковых бутылок кораблики, и теперь каждый хвалил свое творение, больше руководствуясь фантазией, нежели фактами — чей парусник быстрее доплывет до другого берега.
Один из мальчишек ненадолго остановил свой взгляд на сидевших на лавочке мужчину и девушку, и Елизавета невольно поежилась, увидев в его взгляде холодную и беспристрастную осень.
— А ведь у меня отец есть, — вспомнила вдруг Елизавета. — Мы даже на похороны его не позвали, — сказала с сожалением. — Нехорошо это, да дедушка?
— До того ли нам было, Лизонька? — вздохнул Михаил Савельевич.
— Дедушка, я знаю, что мама не хотела мне об этом говорить... — девушка взяла сухую ладонь деда в свои руки, — но ты ведь знал моего отца?
— Нет, внученька, не знал. Я и сам давно уже Ксюшеньке таких вопросов не задавал.
— А где они хотя бы познакомились? Здесь или в другом месте?
— В областном центре, — протянул Михаил Савельевич, — Он точно не из нашего города.
— Дедушка, значит, ты знаешь что-то? — Елизавета посмотрела деду в глаза.
— Ну, там дело совсем по-другому было... Когда Ксюша после школы поехала в областной центр учиться, как и ты, а потом после училища на завод пошла, у начальства на хорошем счету была... Господи, трудно-то как вспоминать сейчас... — Михаил Савельевич то ли нарочно, то ли от горя ушел от прямого ответа внучки.
— Дедушка, милый, что дальше-то было? Расскажи.
— Дальше? Дальше все в одночасье переменилось. Зима уже началась. Ксюшенька вернулась из города, встала на пороге сама не своя, разрыдалась. Так все мне и рассказала. Милый предал ее и бросил беременную.
— Он даже никогда не давал о себе знать?
— Ну, почему же, давал. Письма присылал Ксюше два или три раза, я помню. Там записочки были и деньги. Да, признаю, тогда они нам очень помогли, в перестройку. Твоя мать в помощи не отказала ему и не ругалась даже...
— Дедушка, где сейчас эти письма? — поинтересовалась Елизавета. То, что сказал ей Михаил Савельевич, заслуживало большого внимания и только усилило желание девушки узнать об отце правду.
— Я не знаю, милая моя. Ксюшенька даже в руки мне их не давала. Нет, постой-ка, а вот конверты должны быть у меня. Я в них квитанции храню — удобно, да и привык уже.
— Дедушка, хорошая у тебя привычка! — обрадовалась Елизавета. — Дашь мне эти конверты?
— Не знаю, хорошо ли это будет? — засомневался Михаил Савельевич. — Дело-то прошлое. Зачем ворошить? Хуже будет.
— Деда, я уже не маленькая, сама во всем разберусь, — заверила девушка.
— Ну, что с тобой делать? Ладно, поищу я эти конверты.
— Спасибо, — Лиза обняла деда и поцеловала его в щеку.
Известие о том, что Елизавета, возможно, сможет найти своего отца, вернула ее к полноценной жизни. Краски вновь стали цветными. Какая-то неопределенная сила тянула ее туда... и девушка верила, что это сама судьба.