Группа «Инна Пиварс и Гистрионы» выпустила новый альбом «Певчие птицы в лесу берендеев», и это весьма необычная работа, которая уже успела привести понимающих слушателей в восторг. Это чистый гармоничный синтез западной психоделической музыки и родного звучания: русских народных песен, музыки советского кино и ВИА 70-х.
Нашему каналу повезло: авторы всех песен Кирилл Безродных и Инна Пиварс согласились дать нам эксклюзивное интервью. Получилась умная и познавательная (в культурном плане) беседа, которые не так часто встречаются на «Дзене». Сегодня первая часть, где мы обсудим проблемы существования советского психоделического рока, интерес к прошлому, концепцию нового альбома, постиронию и искренность.
Плёнки и винил: Название вашей группы отсылает к творчеству Борхеса (гистрионы по Борхесу – секта праведников, которые считают, что любое событие происходит во вселенной лишь один раз, и поэтому они совершают все мыслимые злодеяния, чтобы в будущем они уже не могли произойти). Такое впечатление, что и альбом навеян его идеями. Писатель, как известно, любил сочинять рецензии на несуществующие книги так, что в их реальность уже можно было поверить. Альбом звучит, словно в СССР 70-х в среде многочисленных ВИА существовал советский вариант психоделии (по типу бразильской тропикалии). Как фрагмент альтернативной истории. Такой эффект и задумывался?
Кирилл Безродных: Хорхе Луис Борхес мой, пожалуй, любимый писатель. Его познания в области литературы не знали границ, и никогда до конца не было известно, пишет ли он рецензию на несуществующего автора, или такой автор всё-таки есть, просто, как и всё великое, его имя скрыто от множества глаз. Как сказала Алиса, «до лучшей игрушки никогда не дотянуться».
Мы не ставили себе целью мистификацию. С самого начала мы именно так ощущали истинный дух времени. К тому же, для меня это далеко не первый музыкальный стиль. До этого я играл death-metal, thrash-metal, heavy metal именно в такой последовательности: в противоположном движении вектора музыкального развития.
Я вообще не верю в само понятие «музыкального развития». Как сказал кто-то из великих, «историю культуры можно представить как историю приобретений (так делают составители учебников) и точно так же как историю потерь – и то, и другое будет верно!»
Но в Советском Союзе действительно существовал свой вполне внятный вариант психоделии, его даже не надо мистифицировать, он просто был. Это и ансамбль Владимира Мартынова «Форпост» и его концептуальный альбом «Серафические видения Францисска Ассизского». Ну хорошо, вы скажете, эта запись не сохранилась, но сохранилась «Шкатулка с секретом» – невероятно крутая вещь, по которой о многом можно судить.
Музыкальный мультфильм «Шкатулка с секретом» (1976).
А альбом ансамбля «Ариэль» «Русские Картинки», ранние «Скоморохи», саундтреки Артемьева... И совсем неважно, что советская психоделия возникла несколько позже западной, зато она была глубже, что ли. Более зрелая, с сильной опорой на мировую культуру, в том числе русскую. На Западе, кстати, в то время уже начинались не лучшие времена для музыки.
ПиВ: Почему вы думаете, что в 2020-м году та музыка, которую стоит создавать, – это психоделический барокко-поп?
Кирилл Безродных: Я не уверен, что мы играем именно психоделический барокко-поп. Всё-таки сейчас и правда не 60-е, и под терминами «психоделический» и «барокко-поп» порой понимается нечто совершенно иное. То, что нам совершенно чуждо. Так же как и с советской волной: под ней подразумевается обычно уже поздняя советская музыка, электронная с синти-попом или новой волной. Для молодого поколения это, видимо, самое близкое к ним из советского наследия, нам же это категорически чуждо. В общем, у нас есть чёткий стиль, но нет для него названия и, возможно, еще и поэтому мы вне любых тусовок и фестивалей.
Как-то мы пытались называть свой стиль «сюрреалистик поп». Но не прижилось.
ПиВ: У вас нет ощущения, что у аудитории сейчас есть запрос на прошлое? Я сужу, например, по своему блогу, где пишу о порой малоизвестных вещах из культуры 20 века, и не успел оглянуться, как собрал десяток тысяч подписчиков.
Кирилл Безродных: Есть такой запрос. В этом суть нашего времени. Причём запрос не только на культуру 20 века, но и как минимум последнего тысячелетия. Именно в 20 веке зазвучала вновь музыка Средневековья и Ренессанса. В 18-19 веках, вплоть до 1950-х годов, люди не знали её. Считалось, что только движение вперёд, постижение нового есть чуть ли не главная задача искусства, а всё остальное (всё, что было до Баха) – в лучшем случае археологические памятники, и вдруг появляются музыканты, которые начинают играть на старинных инструментах в старинной темперации, занимаются расшифровкой старинной нотации. Возможно, через несколько сотен лет именно этот подход, который принёс 20 век и продолжает 21-й, и будет считаться самым авангардным и новаторским. Мы такие же точно аутентисты но копаем не в таких глубоких культурных слоях: наш интерес – 60-70-е 20 века. Почему нам не интересен актуальный мейнстрим? Ну, хотя бы потому, что, как справедливо заметил Борхес, «никто не хочет быть обязан современникам».
ПиВ: Альбом насквозь цитатный, но при этом искренний и совсем не пародийный. Его трудно относить к «возрождению» чего-либо, потому что точно такого стиля никогда не существовало. К нему применимы понятия «постирония» и «метамодернизм»?
Кирилл Безродных: Метамодернизм – возможно. Мне также близка концепция конца времён, но не в апокалиптическом смысле, а в плане возникновения чего-то абсолютно нового. Насчет постиронии, я её пока не совсем понимаю, я же всё-таки из поколения постмодернистского: «Монти Пайтон», Даниил Хармс – мои кумиры в плане юмора. Помню, как я спорил с Евгенией Теджетовой (российская певица, поэтесса, композитор, создательница и вокалистка нео-ретро-группы «Салют» – ПиВ), ныне, к сожалению, ушедшей от нас. Она говорила, что невозможно сейчас делать ту советскую музыку абсолютно серьёзно, что необходима доля иронии, я же настаивал на обратном: что любая ирония всё уничтожит, и делать эту музыку надо исключительно серьёзно, возможно, более серьезно, чем даже в то время.
Евгения Теджетова и группа «Салют»
ПиВ: Плейлист с вашим новым альбомом только «Вконтакте» послушан уже больше 8000 раз. По-вашему, это успех?
Инна Пиварс: Это приятно!
Кирилл Безродных: Успех или нет, но я стараюсь радоваться любому искреннему хорошему комментарию. Для кого-то и «Грэмми», уверен, не особый успех (и возможно, так оно и есть), а для меня любой человек, которому вдруг понравился наш альбом, – это успех и чудо. Ведь мы пишем для себя, потому что хотим сами это услышать, и если наши желания совпали даже с одним человеком, и он искренне понял нас, то это, конечно, успех.
ПиВ: Судя по тому, что альбом начинается с Intro и завершается Outro, где есть фрагменты всех композиций, его можно считать концептуальным. Если это так, то в чём его концепция?
Инна Пиварс: Этот альбом – самый искренний, потому что он рождён из глубин нашей души, истории Руси, её традиций, её боли, легенд, волшебства, слёз и её Величия и красоты! Он честный. По отношению к самим себе.
Клип на одну из песен альбома «Предание Девичьего поля».
Кирилл Безродных: В этот раз мы решили не стесняться быть русской группой. Впервые здесь нет песен на английском и прочих языках которыми мы иногда баловались на прошлых альбомах. ВИА «Ариэль» уже когда то создали альбом «Русские картинки», но почему-то эта линия в русской рок-музыке никем так и не была поддержана.
«Частушки» с альбома «Русские картинки».
Большинство русских фолк-рок-групп с фестивалей «Дикая мята», скажем, – это довольно унылая эмбиент-этника, в основе которой лежит кельтика, а настоящие русские напевы и попевки мало кто использует, возможно, стесняются: это вроде как лубок. Нам же это все очень близко с самого рождения. Так что да – это очень искренний альбом, где мы не стесняемся своих корней – и русских и советских – и не пытаемся выглядеть англичанами или французами из 60-х. Ведь, как известно, любая национальная школа интересна только тогда, когда несёт нечто своё самобытное. Это понял Дягилев после провала первой русской художественной выставки в Париже, где сперва наши художники пытались подражать барбизонской школе, но после этого Дягилевские сезоны шли с огромным успехом.
В общем, мы попытались создать концепцию совмещения русского старинного (петровский кант, попевки, напоминающие народные) и советского периода расцвета отечественной психоделической киномузыки. То, что мы используем элементы западной барочной психоделии, тоже не выпадает из концепта: ведь так делали и наши лучшие композиторы 70-х.
ПиВ: У вас творческий процесс наверняка не остановился и уже есть понимание, куда группа движется дальше. Как думаете, русский язык и русские темы останутся на следующем альбоме?
Кирилл Безродных: Cейчас такое время, когда трудно что-то предсказывать. Мы любим хвататься за разные жанры из любимых эпох, как дети за игрушки. Но я надеюсь, что эти русские влияния останутся. Иначе это не будет честным.
ПиВ: Давайте эксперимент? Я как прошаренный слушатель говорю, какие ассоциации у меня возникли с каждой песней последнего альбома. А вы как авторы скажете, в чём был ваш реальный замысел. Интересно, многое ли совпадёт. Кстати, часто буду вас с кем-то сравнивать. Согласны?
Кирилл Безродных: Давайте поэкспериментируем.
