Читатель "Московских историй" Адъюнкт-профессор - о дворах 60-х, где все друг с другом не только здоровались.
У детей 1960-х в Москве было такое понятие – мой двор. И дворовые друзья тоже были. Мне было неполных 6 лет, когда в 1962 году наша семья как городские очередники переехала с Таганки на тогдашнюю южную окраину Москвы, на Варшавское шоссе, так что мой дом и мой двор – здесь.
Наш квартал кирпичных пятиэтажек-хрущёвок был построен в самом начале 1960-х и состоит из трех домов в начале Криворожской улицы и шести – по Симферопольскому проезду. Между ними – большой открытый двор. Позже между двумя рядами наших домов поставили пару 12-этажных одноподъездных панельных башен (среди них и ту, где магазин «Богатырь»), которые замкнули дворовое пространство со всех сторон.
Это большое дворовое пространство, где сейчас построена детская площадка и спортплощадка, в те годы летом пустовало, и ребята постарше здесь играли в футбол. На зиму тут заливали каток и ставили деревянную горку, которую тоже заливали, делая покрытый льдом спуск. Хорошо помню и катания с горки на какой-нибудь картонке или просто так, и игры в хоккей, когда стал немного постарше. Кстати, во второй половине 1960-х мы играли в хоккей на льду без коньков (их у большинства из нас и не было), и многие - самодельными клюшками. Потом родители купили настоящую, но интересы уже поменялись (она до сих пор валяется где-то дома).
На краю этого пространства, у нашего дома, со стороны моего подъезда, стоял большой самодельный деревянный стол с лавками, за которым летом мужики из наших домов играли в домино или карты, курили и выпивали. Стол этот сохранялся и в середине 1970-х. Так что я тоже успел пару раз посидеть за ним с друзьями, уже бывшими одноклассниками, поздними летними вечерами с вином и сигаретами. С другой стороны дома, у сохранившейся, но давно заброшенной голубятни, тоже стоял такой стол - для жильцов других подъездов.
Помню игры в мяч - штандер» - на асфальтовой дорожке у подъезда. Родители все время предупреждали об осторожности: несколько раз дети разбивали мячом оконные стекла.
В начале нынешней Криворожской улицы в середине 1960-х отец, прямо на мостовой, учил меня кататься на подростковом велосипеде «Школьник». Теперь там – постоянный поток автомашин, и одно время даже ходил автобус.
Зимой мы катались на санках и лыжах, иногда – «на откосе», то есть на склоне огромной выемки (рукотворного «оврага»), рядом с Павелецкой железной дорогой, у Донбасского путепровода. Если в этот момент выходила за продуктами бабушка Аня (туда, где теперь «Пятёрочка»), жившая в нашем подъезде, она специально заходила к нам домой и предупреждала об опасности. И мама или бабушка тут же отправлялись «спасать» и ругать. Летом мы на этом склоне пытались ловить ящериц, а после каждого салюта собирали там небольшие неразорвавшиеся салютные снаряды и потом устраивали из них «салют» на костре. Салютные пушки тогда ставили в маленьком парке между Варшавским шоссе, старой частью Каширского шоссе и трамвайной линией, то есть у старой Развилки. Весной почему-то только там появлялись майские жуки в большом количестве, и мы ходили туда их ловить.
Еще особенность наших дворов 1960-х. Люди воспринимали их как свои. Посадили у домов и между ними деревья и кустарник, а под окнами – цветы. В жару жители первых этажей часто поливали цветы и деревья прямо из окон. У большинства, как и у нас, был резиновый шланг, который надевали на водопроводный кран в кухне. Струи хватало на несколько метров от дома. Родителей уже давно нет в живых, но под окном у меня всё ещё растут посаженные ими два куста жасмина, а в отдалении – уже ставшие совсем большими берёза и клён.
Деревья, правда, разрослись и сильно затеняют пространство между домами, так что почти все высаженные в 1960-е под окнами цветы, вишни, сирень и другие кусты погибли. Зато ныне я живу почти как в парке и по утрам слушаю певчих птиц, поющих прямо под окном.
Рад, что в моей жизни был такой вот «мой двор», с друзьями и соседями. Все знали друг друга и непременно здоровались. У сына же, детство которого пришлось на конец 1990-х – начало 2000-х дворовых друзей уже не было, да и во дворе он один практически не гулял. Впрочем, и я сейчас с соседями уже не общаюсь, только здороваюсь.
Еще: "В избе жил обходчик Павелецкой железной дороги, мы слушали пение его петуха".