- Ну вот, снова печальная история, - вздохнула Алёна, - Как у вас, врачей, вообще психика выдерживает наблюдать столько человеческого горя? Как жаль, молодая, цветущая женщина ушла так скоро!
- Привыкаем, - пожал плечами Роман Иванович и прищурил свои огромные голубые глаза, - Но у нас в отделении, всё же, больше встречаются истории страшные и необъяснимые, даже порой жуткие. Кстати, совсем недавно произошла в нашем отделении именно такая история.
- Интересно... Расскажите! - оживилась Алёна.
- Конечно расскажу, иначе зачем мы здесь? - засмеялся Роман Иванович, - Может, чаю?
- Не откажусь! - улыбнулась Алёна.
Роман Иванович щелкнул кнопку электрического чайника, нехотя поднялся, подошёл к шкафу и достал две кружки. Вскоре вода в чайнике забурлила, Роман Иванович бросил в кружки пакетики с чаем, налил туда кипяток и, подав кружку Алёне, вновь уселся на своё место.
***
Случилось это примерно полгода назад, в разгар зимы. К отделению подъехала новенькая "Хонда", из которой двое прилично одетых молодых людей, в которых даже незнакомый человек мог бы с ходу распознать родных братьев, вывели взлохмаченного, бледного пожилого мужчину. Мужчина не сопротивлялся, вёл себя отрешённо и безучастно. И только его взгляд, полный ярости, жутковатый, выдавал в нём нашего клиента.
Они завели его в приёмный покой и усадили на скамейку.
- Сестричка, нам бы мужчину оформить, - опуская глаза, сказал один из них, который помоложе.
Я в этот момент как раз спустился на пост дежурной медсестры по делам.
- А что произошло, молодой человек? - поинтересовался я.
- Вы доктор? - оживился парень.
Я кивнул:
- Роман Иванович, врач-психиатр.
- Миш, посмотри за отцом, - бросил парень брату, - Я с врачом поговорю.
И целенаправленно пошёл в мою сторону. Мы отошли подальше, и, помявшись, парень начал говорить:
- Меня Андрей зовут, Артамоновы мы. Отца вот привезли... Понимаете, в последнее время папа стал странно себя вести. После того, как на рыбалку с одноклассником сходил... Поменялся он, понимаете?
Я отрицательно покачал головой. Слишком мало информации.
- В общем, примерно через неделю после того, как отец порыбачил, он стал периодически бормотать странные слова, причём не своим голосом. Голос его резко менялся, становился скрипучий, мерзким таким, будто вместо него кто-то другой говорит. И говорить он стал ужасные вещи: однажды, когда пошли мы на могилке бабушки, его матери, убирать, он вдруг захохотал, как безумный и выдал: "Она горит! Ярко горит! Огонь навсегда будет с ней!" К слову, бабушка была жестоким человеком и с отцом они не ладили.
Дальше - больше. Отец мог сидеть часами над обычной тетрадью и судорожно изрисовывать листы какими-то странными символами. Он сидел и рисовал, пока тетрадь не закончится. При этом взгляд его был безумен, и его невозможно было оторвать от этого занятия. Поначалу его изменённое состояние менялось на нормальное, он продолжал ходить на работу, жить почти обычной жизнью, но вскоре он практически насовсем изменился не в лучшую сторону. Он стал злым, даже жестоким. Он срывался на мать, на нас, сыновей, на внуков, стал агрессивным. Мать повела его в церковь, но он не смог туда зайти и сбежал, ударив маму прямо у входа в храм.
А вчера случилось ужасное. Я не знаю, что было бы, если бы мама не зашла вовремя на кухню.. Миша с Людой - это мой брат с женой - привели старикам внука, их сына, Сашку. Мама на секунду отошла в комнату, чтобы что-то взять, а папа остался на кухне с Сашей. Мама заходит и видит, что отец уже занёс кухонный нож над перепуганным мальчиком... Мы не стали вызывать полицию, но отца пришлось изолировать на даче. Мы еле скрутили его, он орал дурным голосом, кричал что-то, что хозяин хочет крови невинного ребёнка и он должен дать ему эту кровь. Доктор, наш отец сошёл с ума. Помогите.
Мы вернулись в фойе и я внимательно посмотрел на предполагаемого больного. Мужчина сидел на скамейке, смотрел на меня и зловеще улыбался. От его взгляда, полного безумия и ярости, даже у меня, много повидавшего больных шизофренией и раздвоением личности, мурашки пробежали по коже.
Естественно, мужчина, которого звали Виталий Игоревич, был госпитализирован с предварительным диагнозом "шизофрения". Он вёл себя тихо, не был агрессивным, но то его взгляд и эта зловещая улыбка не давали мне покоя. Иногда он говорил с нами.
- Придёт его время, и воцарится он на земле! - скрипучим, не своим голосом вещал Виталий Игоревич.
Медсестры боялись в одиночку заходить к нему в палату. И вот, спустя неделю после его госпитализации, из отпуска вышла наша старенькая санитарка, Лидия Викторовна. Ей хватило одного взгляда, чтобы определить, что с этим человеком.
- Роман Иванович, дайте мне час, я вам покажу кое-что.
Я отпустил Лидию, и через сорок минут она вернулась на работу с литровой пластиковой бутылкой, наполненной водой.
- Это святая вода, - пояснила Лидия Викторовна, - давайте два стакана!
Ничего не понимающая медсестра Наташа принесла стаканы, в один из которых Лидия Викторовна налила обычной воды, а второй наполнила содержимым бутылки, которую принесла с собой.
С этими стаканами мы все вместе отправились к Виталию Игоревичу. Я поставил оба стакана на стол и сказал:
- Пейте.
Виталий Игоревич покосился на меня, потом на Лидию Викторовну. Протянул было руку к стакану, наполненному водой из бутылки и тут же отдернул её, будто обжегшись. Лицо его перекосила гримаса отвращения:
- Что ты мне суёшь, с@ка??? - зашипел он.
Он схватил второй стакан и выпил его залпом, косясь на стакан со святой водой.
- Уберите это!!!! - заорал он, отодвигаясь дальше.
Лидия спокойно забрала стакан. С минуту она просто стояла, глядя прямо в глаза безумцу, а я в это время сжимал в кармане шариковую ручку, так как на лице пациента читалась готовность вцепиться в санитарку. И вдруг Лидия резко и без лишних слов плеснула святую воду прямо в лицо Виталия Игоревича. Тот заорал, схватился за лицо, упал и стал кататься по полу, будто в стакане была не вода, а концентрированная серная кислота! На крик сбежался остальной персонал, мы кое-как скрутили Виталия, а в это время Лидия Викторовна уже достала из кармана большой крест, который приложила ко лбу мужчины. Он вырывался, орал на все голоса, матерился и проклинал нас, постоянно срываясь на чужой, непонятный язык. Лидия держала крест крепко.
- Твоё имя, демон! - рявкнула она.
Примерно спустя несколько минут он назвал имя. Я не могу сказать его, потому что Лидия Викторовна предупредила, что его нельзя называть вслух. Санитарка долго шептала что-то на латыни, вся вспотела, руки её тряслись, а пациента трясло, у него изо рта шла пена, глаза закатились и я уже хотел было остановить всё это безумное действо, как вдруг Виталий Игоревич затих и обмяк.
- Он ушёл, - констатировала Лидия Викторовна.
- Умер? - потерявший способность соображать, спросил я.
- Нет, демон ушёл. Ваш пациент был одержим, - вытирая пот с лица, ответила санитарка, - Я родилась в семье священника, Роман Иванович. Мы в своё время уехали из страны из-за гонений на церковь, но потом я вернулась. Я хорошо знаю технику экзорцизма, не раз помогала отцу в этом деле, - в конце пояснила она и гордо удалилась.
Виталий Игоревич проспал двое суток. После пробуждения оказалось, что он практически ничего не помнит с момента поездки на рыбалку. Говорит, будто спал всё это время и не мог проснуться, хотя очень хотел.
В стационаре мы продержали его ещё несколько дней и выписали в связи с улучшением под наблюдение участкового психиатра. Больше мы его не видели, но то, что случилось в тот день, все запомнили очень надолго.
***
- Господи, жуть какая, - дрожащими губами произнесла Алёна, - а Лидия Викторовна сейчас работает? Я бы с удовольствием с ней поговорила.
- Уволилась в прошлом месяце, вроде уехала в Москву. Не знаю, - ответил Роман Иванович.
- Очень жаль.
- Нам тоже. Хорошая женщина, прекрасный работник. Если бы не она, кто знает, что было бы с Виталием Игоревичем. А сейчас, насколько я знаю, с ним все хорошо. Нянчит внуков, вышел на пенсию. Живёт, как и раньше, в общем. О произошедшем стараются не вспоминать.
- А как так получилось, что демон завладел им на рыбалке? - допытывалась Алёна.
- Лидия Викторовна объяснила, что мужчина просто подцепил сущность. Возможно, в это время его терзали какие-то переживания, сомнения. Ведь незадолго до этого у него умерла мать, и он переживал, что они в тот момент были в ссоре, винил себя. Человек в моменты слабости уязвим для тёмных сил - так говорит Лидия Викторовна.
- Страшно. Вот так живёшь себе, а тут раз - и демон вселился, - поëжилась журналистка.
- Потому говорят: уныние - тяжкий грех. Вот я стараюсь никогда не унывать, лучше помочь кому-то, кому хуже, чем мне! - Роман Иванович улыбнулся своей лучезарной улыбкой, и Алёне сразу стало спокойнее.
- Хороший вы человек! - улыбнулась в ответ она.
Желающим выразить автору материальное спасибо:
Карта Сбербанк:
5469 6100 1290 1160
Карта Тинькофф:
5536 9141 3110 9575
Другие истории из цикла: