Честно говоря, я и сам не понимаю, зачем спустя восемнадцать лет после выхода «Библиотекаря» Михаила Елизарова я решил отрыть этот кулинарный романтический комикс по переработке советской муки в бойцовский фарш. Видимо, где-то в подкорке мозга засела личная обида на библиотекарей, которые не выдали мне в детстве «Бронзовую птицу», а подсунули «Твёрдое слово ткача». Ну и вот, спустя годы, в приступе книжного посттравматического синдрома я полез перечитывать, а потом решил — раз уж сам страдал, пусть теперь пострадают и вы.
После этого повторного прочтения хочется не то чтобы улыбнуться, а скорей схватиться за голову и воскликнуть: «Неужели это та самая литература, которой мы заслужили?» Но, по всей видимости, заслужили именно такую — нелепую, кровавую и гротескную в своём отчаянном желании сказать хоть что-то новое. Впрочем, автор, кажется, перепутал слово «новое» со словом «чудовищное» и сотворил истинный постсоветский фьюжн ужасов, в котором гламурно-эстетствующие упыри бьются на шашлычных шампурах за сомнительную честь владеть магическими книжками эпохи развитого социализма.
Сюжет, честно говоря, поражает своей… как бы это помягче сказать… трогательной глупостью. Бывший никому не нужный советский писатель Громов написал несколько произведений, которые не пользовались популярностью ни у критиков, ни у читателей. Внезапно, после его безвестной смерти выяснилось, что скучные опусы обладают мистической силой. И началось! Вот оно — советское оружие массового поражения сознания. За старенькие томики несчастного Громова разворачиваются битвы, на фоне которых даже американский боевик 80-х кажется сентиментальной сказкой про дружбу. Герои, такие же потерянные и ненужные, как и сами книги, с ржавыми шампурами и топорами наперевес, идут друг на друга с яростью фанатов советской литературы. И вот вопрос: где же были эти боевые пенсионеры и интеллигенты, когда сами книжки Громова стояли штабелями в книжных магазинах по две копейки? Что ж они тогда не схватились за них, будто за калашниковы? Видимо, вкус к «духовному» формируется только после того, как оно исчезнет с прилавков.
Персонажи романа, признаюсь, поразили воображение. Тут вам и суровый Тимофей Степанович — ветеран, успевший оторвать от себя и шашлыка кусок Великой Победы; и инфернальная пенсионерка Мохова, чьи грозные старушки способны на массовые убийства с использованием маникюрных ножниц; и, конечно же, главный герой — Алексей Вязинцев, мрачный неудачник, наследник книжной империи своего умершего дяди-библиотекаря, обречённый на бесконечную печаль и кровь. Крови в романе так много, что в пору выдавать к нему одноразовые плащи-дождевики и предупреждать чувствительных читателей: «Осторожно, скользко!»
Поневоле возникает вопрос: а какую такую страшную правду, скрытую за магическим реализмом Громова, доносит до нас Михаил Елизаров? Может, то, что советская эпоха — это бесконечный источник абсурдной ностальгии? Или нам напоминают, что наши бабушки, вооружённые вязальными спицами, в любую секунду готовы пойти на штурм ближайшего дома престарелых, лишь бы отстоять право на бесплатный проезд и старую макулатуру?
Язык автора, к счастью, искупает хотя бы часть сюжетной бестолковости. Елизаров пишет ярко, хлёстко, иронично, так что сквозь густой мрак бессмысленных кровопролитий временами даже пробивается робкий лучик авторской самоиронии. Однако этого явно недостаточно для того, чтобы оправдать бесконечные литры крови и тонны макулатуры, которыми автор столь усердно заливает страницы романа.
Особенно умиляет та жуткая серьёзность, с которой персонажи бегают по библиотекам и читальням, пытаясь разгадать мистический замысел громовских текстов. Всё это напоминает не столько интеллектуальный поиск, сколько судорожные попытки припомнить старый анекдот, забытый где-то на кухне хрущёвской квартиры. Вдобавок ко всему, Книги Громова, описанные автором, по-прежнему не вызывают ровным счётом никакого желания хотя бы ознакомиться с первоисточником. Наоборот, после прочтения «Библиотекаря» появляется стойкое убеждение: если такие книги и существовали, то лучшей их судьбой было бы немедленное забвение, причём желательно навсегда.
Роман отчаянно перегружен деталями, каждая из которых настойчиво пытается заставить читателя почувствовать себя причастным к великой мистерии. Но тут возникает очередная загвоздка: мистерия-то оказывается настолько мелкой и нелепой, что волей-неволей начинаешь задаваться вопросом — а стоила ли игра свеч?
Если уж так хотелось Михаилу Елизарову разобраться в постсоветской действительности, зачем же было устраивать эту жуткую комедию с привкусом шампура и запахом шашлычной? Авторская ирония, кажется, зашла настолько далеко, что он сам забыл, с чего начал и куда собирался идти. В итоге получилось что-то вроде советского трэш-фэнтези, в котором вместо гномов и эльфов сражаются спившиеся интеллигенты, пенсионеры и гопники, а магия основана на советских производственных романах и их способности внушать читающему непомерную ярость или сладкую ностальгию.
Финал романа не даёт никакого облегчения. Главный герой Алексей остаётся один на один со своей великой миссией хранителя советского книжного некролога. Вот уж действительно «один в поле воин». Остальные, как обычно, полегли за счастье, которое в очередной раз оказалось недоразумением.
Можно ли рекомендовать «Библиотекаря» к прочтению? Только если вы готовы вынести девять кругов литературного ада с обязательным погружением в советские недра и цистерны кетчупа, который Елизаров щедро проливает по страницам. Роман и вправду можно назвать уникальным произведением: немногим авторам удавалось так виртуозно, хотя и весьма мрачно, совмещать в одном тексте элементы советского производственного романа и жестокого хоррора с социально-философской сатирой.
Одним словом, Михаил Елизаров под видом литературы подсунул нам мешок, набитый мелким бытовым мусором, перемешанным с литературными бриллиантами. Искать бриллианты придётся долго, отряхивая от кетчупа и сопутствующего кровавого антуража. Но если осилите этот подвиг, то заслуженно сможете сказать себе: «Я выжил после прочтения «Библиотекаря»!» И пусть это будет для вас высшей наградой, потому что другой награды за чтение романа Михаила Елизарова вы, скорее всего, не получите.