Уважаемые друзья-подписчики! Сталинградская тема- болевая точка не только моего канала, газетных и журнальных публикаций, но главное- моего Сердца. Но особое место в нем занимает Литературный Сталинград.
Сегодня я приглашаю вас в литературно-краеведческое путешествие по стихотворению Б.Л. Пастернака "Ожившая фреска".
![Бори́с Леони́дович Пастерна́к (имя при рождении — Бори́с Исаа́кович Постерна́к; 29 января (10 февраля) 1890, Москва, Российская империя — 30 мая 1960, Переделкино, Кунцевский район, Московская область, СССР)[5] — русский советский поэт, писатель и переводчик.](https://avatars.dzeninfra.ru/get-zen_doc/271828/pub_671896cc214fb26949ca85b6_67189754d3690a4f246e935f/scale_1200)
23 октября 1958 года постоянный секретарь Академии Андерс Эстерлинг объявил о присуждении Пастернаку премии по литературе — «за значительные достижения в современной лирической поэзии, а также за продолжение традиций великого русского эпического романа». На телеграмму секретаря Нобелевского фонда он ответил: "Бесконечно признателен, тронут, горд, удивлен, смущен". Впервые фамилия Пастернака появилась в списке Нобелевского комитета в 1946 году, то есть за одиннадцать лет до первой публикации романа «Доктор Живаго».
Неделю спустя Борис Пастернак отправил телеграмму с отказом от Нобелевской премии: «В силу того значения, которое получила присужденная мне награда в обществе, к которому я принадлежу, я вынужден отказаться от незаслуженной премии, пожалуйста, не сочтите за оскорбление мой добровольный отказ».
Ответ поступил в тот же день: «Шведская академия получила ваш отказ с глубоким сожалением, симпатией и уважением». Андерс Эстерлинг заявил: «Пастернак может отказаться от премии, но честь этого отличия остается за ним. Он имел полное право отказаться от Нобелевской премии, которая возложила на него такую тяжелую ответственность».
Повторно Нобелевская премия по литературе в 1958 году не вручалась.
Начало Великой Отечественной войны поэт встретил, живя в подмосковном посёлке Переделкино. Он пишет стихи, в которых в полный голос звучит патриотическая тема. Их печатают журналы “Огонёк” и “Красная новь”.
“Я дежурил в ночи бомбардировок на крыше двенадцатиэтажного дома, рыл блиндаж у себя за городом и проходил курсы военного обучения, неожиданно обнаружившие во мне прирождённого стрелка”.
Еще в Москве, в ноябре 1942 года, Пастернак просил Александра Фадеева устроить ему вызов на фронт, но тот не сумел, т.к. его корреспонденция Пастернака считалась «слишком проникнутой состраданием ко всему».
Первая поездка Бориса Пастернака на фронт
Но чтобы писать о войне, надо было знать окопную правду. Пастернак не чувствовал за собой морального права говорить о войне, не видя ее и не подвергнувшись ни разу хотя бы небольшому риску. Первой поездкой Пастернака на фронт, был выезд в только что освобожденный наш родной город- город Орел.
Сюда отправили «додж» с весьма представительной бригадой под руководством самого К. Симонова, главного военного корреспондента «Правды» и «Красной звезды». Рейд был сравнительно безопасен, бои уже закончились. В бригаде был восьмидесятилетний А. Серафимович, Иванов, К. Федин и Б. Пастернак. Очерки поэта «Освобожденный город» и «Поездка в армию» – образец военной журналистики, дотошной в деталях и глубоко личной, а также в нескольких стихотворениях, написанных для задуманной, но так и не воплощённой поэмы «Зарево».
Смерть! Где твое жало? Воскресение- Сталинград- Ожившая фреска Бориса Пастернака
Стихотворение Б.Л. Пастернака «Ожившая фреска» написано в марте 1944 года и впервые опубликовано 15 апреля 1944 года в газете «Литература и искусство».
Оно посвящено Сталинградской битве — переломному событию в Великой Отечественной войне. Это стихотворение было написано под впечатлением поездки в Орёл сразу после его освобождения. Во время поездки с писателями на фронт Б. Л. Пастернак заметил могилу генерала в парке г. Орла. В основу стихотворения положен устный рассказ генерал-лейтенанта А.В. Горбатова. Он присутствовал при последних минутах генерал-майора Л.Н. Гуртьева, находился вместе с ним под обстрелом 3 августа 1943 года.
Л.Н. Гуртьев тогда попросил А.В. Горбатова спуститься в окоп. Но в тот же миг над их головами раздался свист мины. Широко раскинув руки, Л.Н. Гуртьев заслонил своим телом командарма, втолкнул его в окоп, но сам погиб (сцена гибели Гуртьева была описана позднее Горбатовым в его книге «Годы и войны»). В черновиках стихотворения на верхнем поле страницы, где описывается смерть генерала, записаны его предсмертные слова: «Я, кажется, умираю».
Черновые наброски «Ожившей фрески» датированы 26 марта 1944 года, днем, «когда наши войска достигли прежних границ Румынии» (приписка автора на полях).
В первоначальном своем виде стихотворение называлось «Воскресенье». В более поздней, нежели черновики, машинописной редакции стихотворение называлось «Сталинград». Однако в итоге автор выбрал для названия именно то пространство, где в его рассказе встретились конкретика и метафизика - " Ожившая фреска".
Как прежде, падали снаряды.
Высокое, как в дальнем плаваньи,
Ночное небо Сталинграда
Качалось в штукатурном саване.
Земля гудела, как молебен
Об отвращеньи бомбы воющей,
Кадильницею дым и щебень
Выбрасывая из побоища.
В набросках стихотворения Л.Н. Гуртьев, почувствовав близость смерти, переносится мыслями в Сталинград, где он возле завода «Баррикады» вместе со своими сибирскими стрелками под бесперебойным обстрелом выдерживал сверхчеловеческое напряженье многосуточного штурма трех немецких дивизий:
И вот он ранен, и по ходу
/Предсмертной логики какому-то
/Он в Сталинграде близ завода
/На берегу речного омута.
Леонтий Николаевич Гуртьев был командующим 308-й стрелковой дивизии, которая сражалась на главном направлении удара фашистских войск и почти вся погибла, обороняя завод «Баррикады». За массовый героизм дивизия была награждена орденом Красного Знамени, а Л. Гуртьеву присвоили звание генерала-майора, также наградили орденом Красного Знамени и медалью «За оборону Сталинграда».
В книге В. Гроссмана «Сталинград» подвигу этого человека и других защитников города посвящен очерк «Направление главного удара».
В окончательном же тексте произведения судьба конкретного человека уступила место художественному обобщению.
Сохранились дневниковые записи, которые помогают восстановить путь ассоциаций и размышлений Пастернака, сопутствовавших созданию лирического шедевра:
«Об этих разрушениях, об ужасе нынешней русского бездомности, о немецких зверствах и пр. писали очень много и не жалеется выражений. Истинная картина (выделение наше, Б,Б.) выглядела гораздо ужаснее и сильнее. Очевидно, о жизни нельзя писать изолированными извлечениями с изолированными чувствами, а надо привлекать все попутные мысли и соображения, поднимающиеся при этом».
В стихотворении "Ожившая фреска", созданном в самый разгар Великой Отечественной войны, Б. Пастернак обращается к образам древнерусской церковной фрески, позволяющей представить все происходящее не просто как нагромождение бессмысленных жестокостей и ужасов, но как одно из звеньев единой цепи, часть той «истинной картины», того высшего художественного замысла, который всегда присутствует и осуществляется в мире.
В финале стихотворения погибший герой словно бы уходит в пространство фрески, которое из детских снов становится его настоящим. Когда Б. Л. Пастернак пишет, что герой «перешел земли пределы», он подчеркивает не гибель защитника земли русской, а бессмертное величие его подвига, ибо кончина на поле брани — это шаг героя в историю.
Как прежде, падали снаряды.
Высокое, как в дальнем плаваньи,
Ночное небо Сталинграда
Качалось в штукатурном саване. Земля гудела, как молебен
Об отвращеньи бомбы воющей,
Кадильницею дым и щебень
Выбрасывая из побоища. Когда урывками, меж схваток,
Он под огнем своих проведывал,
Необъяснимый отпечаток
Привычности его преследовал. Где мог он видеть этот ежик
Домов с бездонными проломами?
Свидетельства былых бомбежек
Казались сказачно знакомыми. Что означала в черной раме
Четырехпалая отметина?
Кого напоминало пламя
И выломанные паркетины? И вдруг он вспомнил детство, детство,
И монастырский сад, и грешников,
И с общиною по соседству
Свист соловьев и пересмешников. Он мать сжимал рукой сыновней.
И от копья архистратига ли
По темной росписи часовни
В такие ямы черти прыгали. И мальчик облекался в латы,
За мать в воображеньи ратуя,
И налетал на супостата
С такой же свастикой хвостатою. А рядом в конном поединке
Сиял над змеем лик Георгия.
И на пруду цвели кувшинки,
И птиц безумствовали оргии. И родина, как голос пущи,
Как зов в лесу и грохот отзыва,
Манила музыкой зовущей
И пахла почкою березовой. О, как он вспомнил те полянки
Теперь, когда своей погонею
Он топчет вражеские танки
С их грозной чешуей драконьею! Он перешел земли границы,
И будущность, как ширь небесная,
Уже бушует, а не снится,
Приблизившаяся, чудесная.
Пока поставлю многоточие...
Смотрите мои публикации, ставьте лайки и подписывайтесь на мой канал, история печати через историю страны!
Ситникова Татьяна Владимировна- кандидат филологических наук, Лектор РОЗ, Действительный член Царицынского генеалогического общества, исследователь-краевед