До свадьбы — свобода. После — служба.
Лена с детства знала цену вещам. Не деньгам — вещам. Умела аккуратно сворачивать плед так, чтобы угол был к углу. Могла прожить неделю на твороге и яблоках, чтобы накопить на новую покупку. Когда не стало её деда — единственного мужчины, который никогда на неё не кричал — она получила в наследство двушку. Не дворец, конечно, но дом. И главная мечта была простая: превратить эту квартиру в свою крепость. Чтобы в ней было тихо, чисто и по её правилам.
С Игорем всё было хорошо вначале. Он был лёгкий, весёлый. Поначалу. Умел устроить вечер — принести шаурму и включить кино, потом убрать за собой и обнять так, что Лена замирала.
— «Ты с ним как с сыном», — однажды сказала ей подруга.
Лена усмехнулась:
— «Если сын в тридцать лет с барабанами и кредитом на айфон…»
Но она его полюбила. Любовь ведь — это тоже труд. И она трудилась. Он носил деньги, она — заботу. Всё было вроде бы честно. До тех пор, пока в их квартире не поселился кое-то третий.
"Он же почти брат"
— «Ну ты же знаешь, Лёха нормальный. Он просто… на перепутье», — Игорь улыбался виновато, а за его спиной уже ставили сумку у входа.
— «Это мой дом, Игорь. Не забывай», — спокойно сказала Лена.
— «Ну ты же не выгонишь человека на улицу? Ты ведь добрая…»
Добрая, родная, надёжная. И сама виновата, что терпела. Договаривались на пару дней, но терпела сначала неделю, потом две. Потом — месяц. Лёха обжился. Сначала тихо, потом — по-своему. То футбол включит на полную, то полчаса в ванной, пока она на работу опаздывает. То полная кастрюля гречки, а потом выкидывать, потому что очень много наварил. Без стеснения. С лёгкой улыбкой.
— «Тебе жалко, что ли?» — бросил как-то Лёха, отхлёбывая её сок.
— «Мне жалко не сока. А своей жизни. Я её строила не для гостей на "пожить".»
А Игорь? Он исчезал. Приходил поздно, уставший. Говорил "ещё чуть-чуть". Говорил, что это "по-братски". А когда Лена молча мыла за чужим мужиком тарелку — никто не говорил ничего.
Граница, которую нельзя переступать
Однажды вечером, она пришла с работы. Уставшая, с ноющей поясницей. У неё были планы — душ, мятая пижама и книга о клинических ошибках. Но в её кресле — Лёха. В её пледе. В её квартире.
— «В холодильнике была курица. Мы её съели. Я пельмени взял, нормально?»
— «Нет, не нормально», — сказала Лена.
Тихо, спокойно. И ушла в комнату, закрыла дверь на ключ. Села и заплакала.
Потом взяла листок. И написала:
«Вы оба уходите. Завтра. До обеда.»
Утром молчала. Днём тоже. Ночью не спала. Но дверь была закрыта. А плед — аккуратно сложен у неё на кресле.
Когда Лёха съехал, через неделю — Игорь пришёл с цветами.
— «Прости. Он уехал. Я сам помог. Всё, больше никаких гостей. Мы можем начать сначала?»
— «Плед верни. Потом поговорим», — ответила она, не глядя в глаза.
Он вернул. Сложенный криво, но хотя бы чистый.
Через пару дней — опять звонок.
Раздражённый. Сильный.
— «Я не понимаю, чего ты злишься?! Ты сама виновата, что я ушел!» — он стоял у двери, руки в карманы, глаза полные обиды.
Лена медленно подняла взгляд:
— «А я виновата, что терпела. До сегодняшнего дня.»
Он не понял. Просто замолчал. Не привык, что она не орёт, не рыдает, не спорит. Просто сказала — и всё.
Хозяйка дома
Вечером она сделала себе чай. Лимон, мята. Любимый махровый халат. Открыла старый плейлист с тихими мелодиями. И впервые за долгое время — почувствовала, что одна. Но не одинока.
Она не выгнала мужа. Не хлопала дверьми. Просто… поставила точку.
Через неделю Игорь написал:
«Дай мне шанс. Я всё понял.»
Она ответила:
«Уважай границы. Если научишься — поговорим.»
С тех пор он иногда звонил. Без слёз, без цветов. Просто говорил:
— «Как ты?»
— «Я хорошо. И сама справляюсь.»
Жить — не значит терпеть
Иногда её спрашивают, почему она одна. Почему не простила. Почему не вернула "своего".
Она улыбается. Растёт фикус. Строит планы. Вечерами пишет в таблицу расходы. Мечтает открыть маленькую онлайн-лавку натуральной косметики.
— «Ты не боишься, что останешься одна?» — как-то спросила соседка.
— «Я боюсь остаться без себя», — ответила Лена.
И этой весной, когда она переставляла горшки на подоконнике, заметила, что на старом пледе — пятно. От соуса, наверное, Лёшин след. И… выбросила его. Без сожалений.
Иногда, чтобы сохранить дом, нужно его отвоевать. Не шумом. Не истерикой. Просто — напомнив, кто здесь хозяйка. Если вам близка эта история — поделитесь в комментариях. Ваши мысли важны.