Предыдущая часть:
Можно ли пережить горе? Легче бесконечно давать советы и помогать превозмочь тоску по уходу близкого человека, но как это сделать самому?
Тихон сидел у реки, всматриваясь в спокойную гладь, периодически кидающую отблески от полуденного солнца. Он встал в 6 утра и сразу же расположился на уже привычное место, чтобы заняться этим делом – разглядыванием водной глади.
С моменты смерти Музы прошло полгода, и он знал, что нужно уже приходить в себя, ведь у него ещё есть дети, они его ждут и им тоже плохо. Но восстановить свои душевные силы и вернуться к нормальной жизни он не мог, а быть может не хотел.
Муза словно забрала с собой смысл его жизни и часть его самого. Какого это было проснуться в доме ранним утром и не обнаружить рядом с собой привычное сопение любимой супруги? Каково больше не видеть её размеренных движений в момент приготовления ужина и не слышать её нежный, убаюкивающий голос в момент укладывания детей по кроватям вечером.
Осознание того, что он больше не сможет обнять любимую супругу, прижать к себе, почувствовать её запах и увидеть смеющиеся глаза, не отпускало Тихона. Боль засела в груди и не собиралась растворяться. Она выместила любовь, погружая его в постоянное ощущение некоего транса.
Тихон и раньше исчезал на время, уходя в лес, где в его тиши пряталась охотничья сторожка. Тут он приходил в себя, когда тяжёлые судьбы людей выводили его из равновесия. Именно сюда он рванул уже через неделю после того, как Муза была похоронена. Тихон просто не смог справиться с нахлынувшей болью, царапающей его душу настолько, что он готов был принять решение об окончании своего жизненного пути.
Это был декабрь, мороз тогда стоял несколько дней к ряду, заставляя людей реже покидать свои избы, но Тихона это не останавливало. Ледяной ветер, проникающий сквозь одежду слегка обезболивал его страдания, словно замораживая их.
В доме осталась Елизавета, мать Тихона. Она прекрасно понимала состояние сына, но пыталась препятствовать его уходу. Видя, что тот складывает продукты в свой походный рюкзак, она несколько раз пыталась остановить его, убедить, что это может быть опасно, но он бросил лишь одну фразу: «Я не умру сейчас, доживу до 86 лет, не переживай за меня».
Тяготило больше всего даже не то, что Музы больше нет, а то, что он мог зачастую спасти множество чужих судеб, дать правильный совет, навести порядок в чужой жизни, но не смог изменить судьбу своей супруги. Её короткий путь он видел ещё в тот момент, когда держал письмо в руках, затерявшееся в почтовых отправлениях.
Пока срок был отдалён настолько, что можно было хоть немного расслабиться, Тихон оставил смыслом своей жизни сделать так, чтобы Муза прожила счастливую жизнь. Перед смертью женщина уже не пыталась бороться с неизбежным, она была предельно спокойна.
- Спасибо тебе за то, что в тот момент приехал за мной, - Тихон постоянно вспоминал слова своей супруги, которые она сказала за несколько дней до кончины, - я прожила счастливую жизнь. Я мечтала именно об этом: иметь такого доброго и светлого человека в мужья, как ты, иметь троих деток, да просторный и уютный дом. У меня всё сбылось, я ухожу довольная своей жизнью.
Сколько бы он не вспоминал эти слова, не воспроизводил в своей голове, но они его не приводили в равновесие, не давали того покоя, который так был нужен ему сейчас. Боль железными оковами сковала его сердце, забирая его в заточение, не отпуская ни на минуту.
Можно ли привыкнуть жить с этой болью? Можно ли навсегда смириться с потерей? Как продолжить жить дальше и смотреть на людей, которых он сейчас не собирался видеть?
Было легче переносить собственные страдания тут, находясь в полном одиночестве. Присутствие людей сильно раздражало Тихона в этот момент, он прекрасно знал, что помочь сейчас не сможет никому. На время его дар видеть и понимать прошлое покинуло его, а быть может просто находилось в тумане бесконечных страданий.
Неожиданно на ветке показалась всё та же птица, что сопровождала все моменты раздумий Тихона на этом месте. Она садилась обычно на ветку, обозначая своё присутствие шуршанием, затем тихо просто существовала рядом, не издавая каких-либо звуков.
Эта птица будто бы охраняла его покой, не нарушая тишины. Она обычно присаживалась на ветку, поворачивая голову на водную гладь и также, как Тихон, вглядывалась в её поверхность.
Днём он ходил охотиться, добывая себе пропитание либо в лесу, с помощью старинного оружия – лука со стрелами, либо же отправлялся на рыбалку чуть ниже по реке. Там ловля была гораздо эффективной, чем тут, где он обычно любил просто сидеть и молчать.
Днём, после того, как Тихон обедал, он чаще всего отправлялся на прогулку по лесу, где видел одну и ту же тень, тихо бродящую сквозь деревья. Он не обращал на своё видение никакого внимание, он больше не воспринимал информацию. Потеряв супругу Тихон считал, что его умение видеть и понимать больше обычных людей у него ушло вместе с ней.
Было сложно и невыносимо больно жить с супругой в последние месяцы её жизни, зная, что её конец близок. Муза никогда не знала дату своей смерти, она никогда не уточняла у супруга, в какой именно момент она покинет этот мир.
Женщина гордилась своим супругом, но никогда не пользовалась его умениями и знаниями. Дома, скорее всего, именно Муза была той знающей хозяйкой, к мнению которой все прислушивались.
Он всегда удивлялся её умению управляться с детьми, восхищался тому, как ловко она может готовить еду, укачивать одного малыша и слушать истории другого, второй рукой помогая третьему лепить из пластилина.
Так может делать только женщина, которая является матерью. Тихон часто в этом убеждался, что только она может иметь возможность делать несколько дел одновременно и довольно качественно.
Он никогда не чувствовал себя ущемлённым в её внимании. Часто, утомившаяся за день Муза, обращала на него свой взор, полный тепла. Хватало буквально считанных секунд, чтобы Тихон понимал – он любим.
Можно ли смириться с тем, что он больше никогда её не увидит, не почувствует на себе её взгляд? Вот уже полгода ничто не могло заставить Тихона вернуться к жизни. Ни дети, ни люди, нуждающиеся в его помощи, ни мать, переживающая за сына – никто и ничто не возвращали его в ту реальность, где не было больше Музы.
Самое страшное ощущение было чувство вины в том, что он не смог ей помочь. Это оказалось не в его власти, более того, он точно знал, что никто другой тоже не сможет изменить ход судьбы. Нужно было смириться, что и сделала Муза, просто наслаждаясь последними днями, проводя время в кругу своей семьи.
Она часто повторяла, что прожила счастливую жизнь, а он смотрел на неё и сердце сжималось от страха скорой потери. Тихону приходили иногда странные мысли в голову, что возможно это просто жалость к себе самому, а не любовь к Музе его беспокоит?
Мысли бесконечно крутились и отягощали, следует избавиться от них, он очень устал.
***
Малика сидела в глубине леса на земле. Как и у Мальвины, у неё тоже было её собственное местечко, куда не было ходу никому, даже любимой дочке. Именно здесь она делала свои практики, восстанавливала силы после сильных обрядов, настраивалась на работу или же просто проводила время в спокойствии.
Такое место было выбрано не случайно. Обнаружив этот дом в лесу больше десяти лет назад, Малика стала обходить лес, стараясь почувствовать в нём что-то. Она тогда хотела выяснить, практиковал ли кто-то такую же деятельность, как она сама, не помешает ли она чьей-то энергии. Да и ей самой хотелось находиться в чистом пространстве.
Дойдя до этого места, Малика тогда остановилась, ей захотелось присесть на землю, словно бы что-то притягивало её. Находясь еже на земле, она положила свою ладонь на траву, ощущая будто какое-то биение сердца. Здесь земля дышала, отдавая ей свою силу и мощь.
С тех пор ведьма стала приходить сюда каждый день, чтобы прочесть свои молитвы или наговоры, в зависимости от того, что её ожидает. Сегодня она решила попытаться проникнуть в то, что твориться сейчас с её братом, постараться понять его сущность.
Малика была в позе йоги, уложив обе руки на колени и выставляя ровной осанку. Её взгляд был устремлён на дерево, находившееся впереди, дыхание ровное и сердцебиение становилось всё реже. Она впадала в транс, раскачиваясь из стороны в сторону.
Увидеть желаемое не удалось, Тихон был словно скрыт какой-то плотной стеной, куда пройти не может никто. Но одно она знала точно – он жив, она ощущала его энергию. Малика продолжила раскачивание, добавив мычащий звук, еле доносившийся из её уст. Она закрыла глаза на несколько минут, затем открыв их увидела перед собой женскую фигуру, стоявшую на том самом месте, где только что было дерево.
Это была Муза. Малика молчала, стараясь не мешать поступавшим видениям, она расслабилась и стала просто наблюдать за тем, что происходит. Буквально на миг она увидела лицо жены своего брата, на котором находилась спокойная улыбка, точно такая же, как и при жизни. Затем Малика услышала её голос.
- Он не один, я рядом. Сейчас ему плохо, но он будет спасён, твоя дочь ему поможет выйти из этого состояния. Она у тебя отважная! – поняв последние слова Малика, сама не зная от чего, испытала волнение, услышав о своём ребёнке. Видение исчезло.
Нет, она вовсе не хочет впутывать сюда своё дитя. Она не позволит Мальвине проникать в такие дела, которые могут угрожать её жизни, Малика была против того, чтобы Лина становилась на её путь, чтобы она рисковала собой ради даже её брата.
После того, как девочка родилась, Малика провела над ней обряд, закрывающий все её способности. Она прекрасно видела, что от них ей идут все беды, если их не будет, то дочка проживёт спокойную, обычную жизнь, без дополнительных страданий.
Но та всё больше вносила тревогу в жизнь Малики, увлекаясь своими картами, желанием иметь силу, как у неё или у Тихона. Нет, не нужно ей это вовсе, не для неё такая тяжёлая жизнь, пусть будет доктором или учителем, или ещё кем-то, только не ведьмой.