Он напряжён. Застывает каменным изваянием.
– Да гори оно всё огнём, – слетает с его губ, касаясь моих волос, и он тянет меня на себя, кутая в своих объятиях.
Он гладит мою спину, руки, колени, и я расслабленно прикрываю глаза. Я в безопасности.
Я раскрываю глаза. Яркий свет, что заливает спальню, режет глаза. Чувствую накатывающую тошноту, головная боль нестерпима настолько, что мне хочется расплакаться. Горло болит от сухости, и я чуть потягиваюсь, чтобы обнаружить ещё какие-нибудь проблемы.
На первый взгляд кажется, что я не чувствую своих ног. Божечки, я же не могла лишиться ног из-за нескольких коктейлей?
С губ срывается полувсхлип-полустон, и тяжесть с ног исчезает.
– Ну и перепугала ты меня, Машенька! – слышу за спиной.
Заглядываю под одеяло, но не обнаруживаю ничего противозаконного. Я в том же платье. Он – в спортивных брюках. С голым торсом. Взгляд упирается в жёсткую поросль тёмных волос, скрывающуюся под резинкой низкосидящих штанов, и невольно скользит ниже.
– Это просто утренняя физиология, – говорит мне Павел Александрович. – Не принимай на свой счёт.
– Ага, – согласно киваю ему, торопливо возвращая одеяло на место.
Мужчина внимательно смотрит на моё покрасневшее лицо.
– Как ты себя чувствуешь?
– Просто ужасно, – пищу в ответ. – А почему я в вашей кровати?
– Потому что тебе было плохо, и я побоялся оставлять тебя одну.
– Спасибо, – смущаюсь я ещё больше. – Вы…
– Я не прекрасный рыцарь, не твой герой, Маш, – перебивает он. – И тебе не стоит в меня влюбляться.
– Что?! – резко вскакиваю я.
Голова идёт кругом, и я вынуждена опереться на кровать. Ну, на тело рядом. И, конечно, этот неловкий жест приходится ровно на его… утреннюю физиологию. Мужчина издаёт какой-то рычащий звук, глухой, гортанный, и я медленно поднимаю на него взгляд, убирая руку.
– Простите меня, Павел Александрович, я случайно. Голова закружилась, вот и… Не специально метилась.
Он ничего не отвечает. Сверлит меня серьёзным взглядом. От синего в нём – только намёк. Тёмные тучи заполонили всю радужную оболочку глаз.
– Маша, Маша, Машенька..! – вздыхает он, поднимаясь с кровати. – Сегодня постельный режим! Никаких приключений. Сейчас принесу тебе лекарство.
Он скрывается за дверью, и я падаю на подушку, вспоминая вчерашний вечер. Пишу Лизке, что жива-здорова. Без лишних подробностей. А там уже входит Павел Александрович с высоким запотевшим бокалом.
– Пей, – кивает он, и я пью.
Не сразу обращаю внимание на вкус. А он… горький, явно алкогольный. Чувствую, что «лекарство» просится назад. Как по волшебству передо мной возникает тазик. И, пока я склоняюсь над ним, крупная ладонь гладит мои волосы, успокаивая.
– Вот так, Машенька! Нужно избавиться от этой гадости. Тебе сразу станет легче.
– Да, я выпила-то всего пару-тройку коктейлей из пива с сиропом! – выпаливаю сквозь слёзы. – Не может же быть мне так плохо от этого?
Мужчина стискивает челюсть:
– Уверен, тебе что-то подлили или подсыпали! Никогда не оставляй свой бокал без присмотра и никогда не позволяй никому покупать тебе выпивку.
– Хорошо, – киваю ему. – И лучше вообще не буду экспериментировать, абсолютно никчёмное дело.
– Вот и умница! Это правильный выбор, – мужчина гладит мою скулу. – Ты отдыхай, Машенька, а мне отъехать нужно… по делам…
– Хорошо, – не уверена, что мне удаётся скрыть разочарование.
Я кое-как выползаю из кровати под вечер. Павла Александровича до сих пор нет, и я думаю, где же он пропадает. Смешно, что меня заботит это. Смешно, что я вообще продолжаю об этом думать.
Я съедаю кусок хлеба и помидор, завариваю свежий чай, принимаю душ. Сижу в кухне до глубокой ночи, но так и не дожидаюсь мужчину.
Когда глаза слипаются, я иду в свою комнатушку и падаю на кровать, моментально засыпая, а просыпаюсь от тяжести руки, сильно сдавившей талию.