О том, что в наш район в 1941году были высланы немцы из Поволжья и вообще о периоде репрессий, я узнала уже в сознательном возрасте. Ну а в детстве мы не задавались вопросом, почему у нас в поселке так много людей с немецкой фамилией. Живут и живут, значит, так было всегда. Кроме немцев, были корейцы, китайцы, поляки, прибалты. Да всех национальностей и не перечислить. Но ни какой национальной розни не было, жили дружно, многие переженились, перемешались с другими национальностями и стали русскими.
По рассказам старожилов, по прибытии немцев, им отвели место за крайней улицей поселка. Там они вырыли землянки и жили первое время. Постепенно лес был расчищен, появилась новая улица Интернациональная, затем Сергея Лазо, где немцы возвели себе добротные деревянные дома. А на месте бывших землянок построен магазин, который и сейчас в народе называют «Немецкий».
Мы жили в двухквартирном доме на ул. С.Лазо.
На этом фото второй дом слева.
В первом жил немец по фамилии Гагельганс. Рукастый, работящий мужик, но как выпьет, становился, будто зверь и избивал своих жен. Первая была немка, быстро от него убежала и развелась. Вторую, с ребенком, он привез из Миндерлы. Она продержалась года три – четыре и тоже ушла от него. Третья умерла вторыми родами. Старшего ребенка, сына воспитывал сам, а новорожденную девочку оставил в роддоме, так как решил, что не сможет управиться с малышкой.
Рядом с Гагельгансом стоял небольшой домик Фриды Ивановны Дитц. Муж рано умер, дочери у неё были уже взрослые и жили отдельно.
Часто у бабушки гостили внуки, дети младшей дочери Надежды, Сережа и Алеша Ерёмины.
Фрида Ивановна работала продавцом в хлебном магазине «Колосок». Кстати одна из дочерей, по-моему, средняя, была первой женой Александра Гагельганса.
Справа от нас жила семья Шефер. Пожилые Розалия и Федор с великовозрастным сыном. Дочь вышла замуж за русского и проживала отдельно, но внучки почти постоянно были у бабушки с дедушкой. Со старшей Мариной, мы часто играли, хоть она и была младше меня года на три. Вообще у меня было три подружки по соседству с таким именем. Когда я говорила: «Мам, я пошла, играть с Мариной», то естественно она спрашивала: « С какой?». Если две других я называла по фамилии, то про эту говорила: «С немецкой».
В доме была идеальная чистота и порядок, но вот помои выливали на улицу, в канаву. Соседи не раз им высказывали своё недовольство, ведь у всех во дворе есть отхожее место, куда выливаются нечистоты. Но все было бесполезно, они так привыкли и не собирались отходить от своих принципов.
У деда была маленькая двухместная машинка, так называемая «Инвалидка». Когда он на ней выезжал, об этом знала вся улица, потому что тарахтела она очень громко.
Розалия так и не научилась хорошо говорить по-русски. «Марынкэ!» - кричала она внучке или «Сашья!» - сыну. Приходя в магазин, где работала моя мама, она спрашивала: «Жанкэ, хлэб свэженький, а?» Продавцы так и говорили, смотрите, «хлэб свэженький» идёт.
Рядом с Шеферами проживала немецко-корейская семья. Вдовец по фамилии Ким женился на немке Катерине. Своих детей у них не было. Падчерица любила свою мачеху как родную мать.
После смерти отца они проживали вместе. Баба Катя, как мы её звали, была очень приветливая, добрая.
Помню, какие вкусные оладьи на козьем молоке она делала, просто объеденье. Они, пожалуй, единственные на всей улице, держали коз. Маленькие козлята рождались обычно в самые морозы и их брали в дом. Как же они там скакали, по кроватям, по дивану, внучки Ева и Таня смеялись и скакали вместе с ними.
А баба Катя и внучек вырастила, и правнуков понянчила. Все её очень любили, хорошая была женщина.
Через дорогу от нас, возле колодца жила семья Юнг. Через дорогу от нас, возле колодца жила семья Юнг. Главе семьи, Федору, было лень ходить с ведрами на колодец, хотя тот был прямо у их дома, поэтому он установил на ограду колодца металлическую ёмкость, к ней приварил толстую трубу, качал воду из колодца, выливал в этот чан и она прямиком текла в бочку на другом конце импровизированного водопровода. Эта труба для всех ребятишек нашей улицы стала своеобразным турником. Мы на ней выделывали разные кульбиты или просто висели вниз головой, цепляясь ногами за трубу. Никто нас не ругал и не гонял оттуда.Летом из города к ним приезжала внучка с необычным в то время именем – Вероника. Все девчонки нашей улицы смотрели на неё с восхищением, всегда одета с иголочки, в красивые платьях, чистенькая, причесанная, не то, что мы, сорванцы.
Через дорогу, на углу, проживала семья Шпет. У них была взрослая дочь и сын – подросток.
Через квартал от нас жила немецкая семья, фамилию я не помню, у них была дочь, видимо с психическими отклонениями, но совершенно безобидная, мы её звали Оля-дура. У неё в руках всегда была большая стопка открыток. Вот ходила она по всей улице, присаживалась к кому-нибудь на скамейку и перебирала свои сокровища, разрешала смотреть и нам, ребятишкам. Коллекция открыток действительно была интересная.
В конце улицы жила мамина подруга тётя Ира Рау (в девичестве Крафт). Хотя настоящее имя у неё было Эрика, все звали её Ириной. Они познакомились, когда работали на Мебельной фабрике, в начале 1960-х годов. Тогда это было самое крупное предприятие в посёлке, с большим количеством рабочих мест. Производили различную мебель и даже гитары.
Потом мама окончила школу продавцов, тётя Ира курсы бухгалтеров и обе стали работать в Райпо, а потом оказались ещё и соседями по улице.
Такие вот разные соседи моего детства, немцы по национальности. У всех жизнь сложилась по-разному, кто-то в конце 1990-х уехал в Германию, кого-то уже нет в живых, но я их всех помню, это часть нашей с ними жизни.