Время было достаточно позднее для возлежаний, но Нурбану продолжала лежать, предаваясь поверхностной дреме.
Вошёл Мурад и шикнув на рабынь, тихо сел возле матери.
Нурбану открыла глаза.
- Мурад. Сынок? Ты давно здесь? Я плохо спала ночь и решила поспать подольше, - произнесла Нурбану, сев в постели.
Султан, поцеловал руку матери.
- Я тут совсем недавно, валиде. Попросил не будить вас. Вы выглядите уставшей и изнеможденной. Я прикажу, чтобы позвали лекаршу, - тревожно смотря на валиде, произнёс Мурад.
- Не нужно, сынок. Это лишь следствие бессонной ночи, - улыбнулась Нурбану в ответ сыну.
- Что ж. Мне необходимо идти, валиде. Вам бы я все же посоветовал, пригласить лекаршу, - сказал султан, поднявшись на ноги и идя к дверям покоев.
Нурбану проводила сына взглядом и при попытке подняться с постели - рухнула обратно.
Неимоверная слабость и дрожь обуяла все тело.
Едва шевеля губами, она приказала позвать лекаршу...
Сафие сидела возле камина - хмурая, подобно тем тучам, что висели над Босфором.
Мурад вновь проигнорировал её и она, отказываясь от еды и питья - добрую половину дня провела сидя в одной позе.
Дверь распахнулась.
Сафие слышала это, но не повела головой в её сторону, продолжая далеко блуждать в своих думах.
- Сафие!...
Султанша вздрогнула и обернулась.
Султан стоял за её спиной с лицом не сулящего ничего хорошего.
Сафие вскочила и склонившись перед Мурадом, произнесла.
- Повелитель.. Простите меня.. Я не слышала как вы вошли.
- Валиде сказала ты неспособна зачать и родить дитя. Это так? Я пришёл к тебе, чтобы лично услышать это от тебя, Сафие, - произнёс Мурад, не сводя глаз с лица своей хасеки.
Нервно сглотнув, Сафие, набрашись духу, ответила.
- Я не могу знать это, Мурад. Это известно лишь нашему всевышнему. Повитуха могла ошибиться.
- Допустим это так. Тогда почему ты не понесла ни разу за последние годы? Хочешь сказать это тоже какая-то ошибка, Сафие?
- Мурад... Повелитель.., - начала было говорить девушка - как вдруг двери покоев распахнулись и влетевшая рабыня начала кричать, что валиде плохо и она лишилась чувств.
Мурад стремительно покинул покои Сафие, устремившись к своей валиде.
Усмехнувшись, Сафие, посмотрела на себя в зеркало и пошла следом за Мурадом.
Нурбану была бледна и лежала как белая мраморная статуя, вытянув руки вдоль тела.
Лекарша суетились вокруг неё, обтираяя лицо валиде белой тканью.
Султан с тревогой смотрел в лицо матери, надеясь, что валиде откроет глаза.
Сафие подошла к сидящему возле валиде Мураду и положила ему ладонь на плечо.
- Мурад. Валиде обязательно поправиться и будет как прежде радовать нас своим величием, - произнесла Сафие, склонившись к повелителю.
Кинув затуманенный взгляд на свою хасеки, Мурад вздохнул.
- Иншалла. О другом исходе я не могу мыслить, - произнёс в ответ султан и приложился лбом к белой и холодной руке матери.
Рука Нурбану дёрнулась и Мурад услышал тихий голос валиде.
- Мой лев. Ты здесь?
Мурад с улыбкой смотрел на Нурбану.
- Валиде.. Вы пришли в себя. Вы сильно напугали нас. Вам необходимо больше отдыхать, - произнёс султан, с любовью смотря в лицо своей матери.
- Мурад. Мне уже лучше. Уверяю тебя, сынок. Не стоит так волноваться понапрасну, - ответила все так же тихо Нурбану.
- Лекарша сказала, что страшного ничего нет. Но вам стоит больше отдыхать - здесь я согласен с хатун. Отдайте поручения Джанфеде и Газанферу. Они прекрасно справляться с делами без вашего участия, валиде, - сказал султан и встав с постели матери, повернулся к Сафие, стоящей все это время за его спиной.
- Пойдём, Сафие. Валиде нужно побыть одной, - сухо сказал султан и шагнул в сторону дверей. Сообщайте мне все о состоянии валиде, - сказал Мурад лекарше на ходу.
Сафие, склонившись перед Нурбану и быстро последовала за Мурадом вышедшим за двери.
За дверями покоев, он приказал ей вернуться в свои покои и не удостоив её взглядом, ушёл.
Едва сдерживая отчаяние и слезы, Сафие медленно побрела в свои покои, предавшись рыданиям возле камина.
Вошедший Бюльбюль был огорчён состоянием султанши и пытался успокоить свою любимую госпожу.
- Госпожа моя.., - зашептал евнух, боясь быть услышанным кем-то ещё, кроме султанши. Скоро на месте ваших слез не останется и следа. Махизер хатун - исправно выполняет приказ. Скоро наша валиде Нурбану - предстанет перед всевышним. Тогда вы станите управлять гаремом!...
Но Сафие не становилось легче от услышанного и она продолжала горько изливаться слезами.
Годы унижений исходили из султанши бурным водопадом.
- О Аллах!... Госпожа... Ну нельзя же так убиваться!
Сафие подняла на Бюльбюля мокрое от слез лицо.
- Я не нужна больше нашему повелителю. Он не желает даже видеть меня, Бюльбюль..., - произнесла сквозь рыдания девушка и вновь отвернулась от евнуха, предавшись своему горю.
Бюльбюль покачал головой.
- Моя госпожа... Повелитель никогда не сможет полюбить кого-то ещё - такой же сильной любовью. Уверен, что уже завтра пригласит вас в свои покои и вы забудете о сегодняшних, напрасно пролитых, слезах, - произнёс увеннным тоном евнух.
Султанша, утерев лицо платком, повернулась к Бюльбюлю.
- Ты напрасно пытаешься успокоить меня, Бюльбюль. Я рискую быть сослана из дворца. И это сейчас - когда я прошла все остые камни на моем пути и вышла на золотой песок, - печально произнесла Сафие.
- Моя госпожа..., - заговорщически зашептал евнух. Если валиде умрёт сейчас. Наш повелитель будет искать поддержку в вас. Может стоит нам приблизить её конец?
Сафие покачала головой.
- Нет, Бюльбюль. Это будет выглядеть слишком подозрительно и тогда мне точно не сдобровать, - произнесла, в ответ евнуху, Сафие, подойдя к зеркалу.
На неё смотрела несчастная молодая женщина с опухшими от слез глазами.
- Иди, ага. Мне необходимо привести себя в порядок, - произнесла Сафие. Теперь нет моих верных рабынь. Как же горько мне, Бюльбюль, от мысли, что их больше нет. Они были переданы мне и поплатились за это жизнью.
- Госпожа моя.. Валиде вскоре за все ответит, - тихо сказал евнух и склонив голову, попятился к дверям.
Сафие, сидя возле зеркала, хищно скалясь в улыбке, произнесла своему отражению.
- Всё валиде! Все станет моим! И воздух, которым вы дышите. И покои ваши. И камни. И золото - все станет только моим...
Ирем с Абдуллой качались на качелях.
Их смех разносился по лесу, пугая птиц.
Счастью Ирем не было предела.
Он всей душой полюбила этого славного мальчика и была готова ценой своей жизни защищать его от любых невзгод...
Фидан продолжала жить надеждой на встречу со своими детьми, но дервишу об этом больше не говорила.
Она ждала, когда султана Мурада настигнет смерть.
Тогда она, подняв бунт с помощью янычар, ворветься в Топкапы, чтобы заявить о своём сыне - как наследнике престола...