Ну а я, проводив чужую маму, обнаружила на столе четвертачок, такой советский непонятного сиренево фиолетового цвета. Первый раз мне было непривычно , а сейчас я взяла его без всяких угрызений совести и положила в кармашек. Еще раз глянула на Диму, заплатили же и пошла смотреть на Кашпировского, было уже пора. Я приготовила себе постельку, чтобы сразу упасть после сеанса и проспать до утра. Все в порядке, Дима спит , можно удалиться, и я удалилась в холл, где стоял телевизор. Фанаты дяди Толи всегда были ему верны, поэтому народу было много, пришлось искать свободное местечко.
Я не была фанатом Кашпировского, я тогда вообще не понимала, что он творит. Но поняв со второго знакомства, что меня от его монотонной речи вырубает, я стала пользоваться этим снотворным при каждом удобном случае. Вот и сейчас пришла. Но мне надо было сесть у стола, чтобы при засыпании положить руки на стол, а на руки голову , а когда почувствуешь, что все, почти отрубилась, быстро переместиться в палату. Стол был свободен, а стул я принесла из коридора. Все хорошо, можно начинать, сделайте погромче, а то мне не слышно, а его чудесный голос влияет на меня волшебным образом.
Я пришла в себя, когда программа закончилась. Срубило меня знатно. Надо было быстрее бежать на кровать, и не растрясти сон. Я встала, и открыв один глаз, пошла к палате, представляя, как я сейчас растянусь на кроватке, и засну до утра. Зря размечталась. Я открыла дверь в палату, сделала два шага, и в темноте услышала какие то непонятные звуки. Я напрягла свое зрение, увидела, что Дима сидит на кровати и плачет навзрыд, как девочка. Вот такая неожиданность. На то, что в палату зашла я, он даже не обратил внимания, видимо у него протекали какие то глубокие переживания.
Я не раздумывая выскочила в коридор и понеслась к сестре. Сестра позвала двух санитаров, и они помчались к Диме. Я осталась в коридоре, надеясь сохранить сон. Минут через двадцать бригада вышла. Сестра подошла ко мне, и предложила:'" Если боишься, давай переведу в какую нибудь палату. Но бояться нечего, мы его усыпили. Да он еще и от предыдущей капельницы не отошел."
- А что тогда это было?
- Я не знаю, с такими вопросами к Сергею Ивановичу.
- Но ведь вы же что то ему вкололи
- У меня на столе инструкция на всех сорок семь человек , которые здесь лежат. И в каждой инструкции написано, что делать и при каких сбоях. Вот я и сделала.
- Ну тогда я не пойду в другую палату, на ночь ему всяко разно укола хватит, как вы думаете?
- Я думаю, что он до завтрашнего вечера не проснется.
- Ну тогда я тоже пошла спать
- Иди, не переживай , я ночью загляну.
- Спасибо
Я зашла в палату, на всякий случай хорошо рассмотрела Диму , потрясла его за плечо. Реакции не было никакой. Ну и славненько. Я легла на своей половинке, но уснуть сразу не смогла. Все таки переживала наверное. Нет, не за Диму конечно, за себя. Но переживала не очень долго. Минут через двадцать я заснула. Но сон был поверхностным, я слышала, как раз пять в палату заходила сестра. Молодец , бережет меня, мне так спокойнее. Но заснула я на полную катушку, только тогда, когда небо начало светлеть. Боялась я все таки неожиданностей. Ведь была вероятность того, что эти неожиданности высыпятся на меня.
Солнце вышло из за горизонта, и я решила, что сейчас вполне можно доверится миру, при белом свете дня никто со мной ничего не сделает. Но это я сильно польстила Диме. Он и не собирался ничего со мной делать, ни при белом свете дня, ни ночью. Я имею в виду, ничего плохого. Потому что проснулась я в объятиях Димы. Вряд ли он соображал, что делал , но от его объятий было тепло, и защищенно. Каждая женщина чувствует это, когда ее обнимают. А Дима обнимал так, что нигде не было тяжело, нигде ничего не давило. Но он точно не понимал кого обнимает, а мне пора было вставать. Начинался новый день со старыми планами.