оглавление канала
Он досадовал на себя за то, что такая простая мысль не сразу пришла ему в голову. И сейчас это надо было срочно исправлять, иначе, его «разведка» может окончиться очень быстро и плачевно. Причем, не только для него, а и для всех, кто ему стал в последнее время так дорог. Антон, который еще так мало знает и понимает, но уже обладает этой силой. До которого еще не добрались Копейщики. Мальчик даже не подозревает, какая большая опасность нависла над ним. Наверное, и баба Марфа этого не понимала до конца. Просто она что-то чувствовала своим любящим и чутким сердцем. И Олег был просто обязан защитить его, наставить на путь истинный, как когда-то сделал это Прон по отношению к нему, к Олегу.
Он сделал вид, что тяжело разгибает натруженную спину, опираясь на метлу. А сам незаметно огляделся, пытаясь понять, откуда исходят эти взгляды, наблюдающие за ним. Внешне все было спокойно. Ни одного человека на улице. Здания стояли словно замороженные, неподвижно-серые, безмолвные, будто уже давно умершие, окна закрыты жалюзи. Но Олег точно знал, что из-за какой-то щелочки за ним наблюдают. Он стал медленно, будто капающие капли воды из старого рукомойника, накладывать на свой разум первый слой ложной памяти и мыслей о теплой печке, о сытном горячем ужине. Это ему удалось без особого труда. И оставалось только надеяться, что сделал он это своевременно и незаметно, а также, что взгляды, которые он чувствовал, были только, так сказать, поверхностными.
Махая метлой, он изредка поглядывал на здания цехов. Нужно было понять, как работает этот комбинат, а главное, чем они тут занимаются. Часов около восьми, из дверей первого здания стали выходить люди, и тонкой струйкой тянуться к выходу на проходной. Олега поразило, что вид у них был какой-то очень странный, словно и не люди вовсе, а какие-то роботы. Все шли, понурив головы, в основном по одному, и очень редко, по двое. Серые лица, с безразличным выражением, потухшие, какие-то пустые взгляды. Мало кто переговаривался между собой, в основном, шли молча. И это была очень жуткая картина. Словно он оказался в каком-то сюрреалистичном фильме, созданном режиссером с воспаленным, больным мозгом. Никто из проходивших даже не взглянул в его сторону, не засмеялся. Этот странный строй двигался почти в глухом молчании, что было еще страшнее. Прощупать их сознание он даже не пытался, опасаясь снимать свою защиту.
Ему очень не хотелось в первый день лезть к вахтеру со своими вопросами, чтобы не вызвать лишних подозрений. Но он решил, что, когда закончит работу, все же проявит некоторую долю невинного обычного любопытства человека, который хочет узнать, куда же он попал. Часов около десяти, когда он уже убрал весь свой инвентарь на место, не видя больше ничего, что бы еще мог сделать, из этого же здания, откуда выходили странные работники, показался его «начальник», Владимир Иванович. Значит, он и наблюдал за ним. Олег выдохнул от облегчения. Обычное служебное рвение и ничего больше, по крайней мере, пока. Бывший военный оглядел территорию, и, судя по смягчившемуся выражению глаз, работой Олега остался доволен.
- Ну все, на сегодня достаточно. Можешь идти! – Было такое ощущение, что на нем, на Олеге он отрабатывал командирский голос.
Интонации начальства были таковы, что Олег еле удержался, чтобы, не скинув с головы шапку, с низким поклоном брякнуть: «Премного благодарен, барин!» Но, сказать что-то было надо, и он проговорил, внося в интонацию дозируемые нотки заискивания:
- Может еще что нужно? Ну там, принести, унести чего? Так я всегда готов… - Чего он всегда готов, уточнять не стал.
Владимир Иванович с удивлением вскинул брови. А Олег опять, досадуя на себя, подумал, что со стахановским порывом он погорячился. Здесь такое, наверное, было не принято. Ах, Катя, Катюша!! Как бы ты сумела раскрутить этих надутых индюков!! Они бы даже ничего не поняли, все бы сами выложили тебе на блюдечке. Ну, никудышний с него актер! Но, эти мысли шли просто так, сторонним фоном. В реальности он бы очень не хотел подвергать Катерину подобному риску, а будь она здесь, с ним, обязательно бы полезла в это осиное гнездо. Его начальник еще несколько секунд смотрел на него с легким недоумением, потом, повернулся и молча, печатая шаг, направился обратно, к ближайшему зданию. А Олег, получив высочайшее позволение начальства на окончание рабочего дня, точнее, вечера, направился к проходной.
Вместо строгого старичка Остапа Григорьевича, сидел молодой парнишка лет двадцати и пялился, насколько Олег мог видеть, все в тот же журнал, который рассматривал его предшественник. Интересно, что там такого увлекательного в этом журнале, что он так мог заинтересовать людей всех поколений? Несмотря на свои молодые годы, парень выглядел, почему-то, как старичок. Все дело, наверное, было в каком-то потухшем, если не сказать, обреченном взгляде. Что за проклятое место, если даже молодые парни выглядят стариками на пороге своей смерти!
Но, Олег решил попытать счастья. Улыбнувшись, он подошел к суровому стражу, и поздоровался. Молодой старичок глянул на него исподлобья, и буркнул приветствие в ответ. Олега его угрюмость не смутила, и он, продолжая улыбаться проговорил:
- А где Остап Григорьевич?
Парень посмотрел на него с легким изумлением, и пробурчал:
- У него смена кончилась…
Олег не сдавался:
- А ты что же, в ночную смену работаешь? – Выдал он очевидную истину, стараясь разговорить парня.
Выражение легкой растерянности и недоумения все еще не сходило с лица вахтера. По всей вероятности, задушевные беседы здесь были не приняты, как и улыбки.
- Работаю…
Олега самого нельзя было назвать особо разговорчивым, но парень бил все рекорды.