Солю капусту. Уже покупную. До этого свою солил, но мало нарастил . Лень. Проще купить, копейки. Вот взял нынче 10 кг, отличной, белой, сочной, скрипучей, как офицерские новые сапоги. Резачок у меня есть такой ручной с тремя лезвиями. Строгает тонко, легко, почти без усилия. В уме подбиваю дебет с кредитом. Неплохо получается: за всё про всё один килограмм посоленной белокочанной обошёлся мне в полсотку деревянных. Через пару-тройку дней заквасится и на мороз. На всю семью ровно на месяц наваристые, иногда с пельменями щи обеспечены, уже проверено. Ну, а там по-новой резачок достану.
За окном день морозный, чистый, заснеженный. Ёлка во дворе "сквозь иней зеленеет", светлая грусть растекается в грудине. И уносят меня мои скакуны в шестидесятые, примерно в такой же день, в наш домик о двух комнатах в захолустном городке, к моей живой и любимой маме. В полумраке первой комнатки, служащей одновременно кухней, прихожей, залом и батиной спальней (когда он не в бегах и живёт с нами), у печки стоит деревянная кадка. Мама её уже пропарила древним способом: в несколько вылитых на дно чайников кипятка она бросила ещё и пяток раскалённых камней и укрыла плотным одеялом. От этого бонды разбухли, стали плотными и никакой сок уже из них не вытечет. Потом бочка была промыта и выброшена на холод. И сейчас от её нутра тянет напитанным годами квашеным духом. Поперёк открытого верха лежит берёзовая колотушка. Ею мы будем трамбовать уже перемешанную в тазу с морковкой, солью и семенем укропа, настроганную батиным ножом капусту.
Уже очищенные от листьев кочаны свалены в угол на чистую холстину. Мы капусту никогда в жизни не покупали. Также, как и картошку, которую моя мама называла вторым хлебом. Всё это в избытке, повторяю в избытке, росло на нашем огороде. В девичестве моя мама носила фамилию Огородникова. Видимо мой дед с бабкой Катериной приехавшие в Сибирь в начале 20 века из Могилёва были не чужды огородных дел. И передали их моей маме. Лук, капуста, огурцы, чеснок, морковка, свёкла, редька, редиска всё это пышно благоухало мамиными заботами. В подмогу ко всему сказанному, мы с пацанами ещё натаскивали за осень несколько ведер грибов. Опята сушили, грузди, рыжики, волнушки солили. Всё это хранилось в подполе. На зиму, помню, семья прикупала куль муки, и если не держали своего поросёнка, сало, которое мама перетапливала в смалец со шкварочками и сливочное масло, которое тогда ещё наличествующее в магазине. Да, ещё из покупного были молоко и селёдка. Последней было вволю и она даже залёживалась до ржавого вида. Насколько мне помнится из моего детства основной едой была картошка-толчёнка, заправленная смальцем и щи из квашеной капусты зимой. То же самое и летом, только с огородной зеленью.
Жили не богато, денег едва хватало. Мама работала уборщицей. Платили 60 рублей, но даже этому моя мама была несказанно довольна, потому что могла меня одевать, покупать учебники и даже немножко откладывать на сберкнижку. Вот так мы жили. Да не только мы. Чуть лучше или чуть хуже жило большинство семей моих одноклассников и друзей.
Я смотрю на заиндевевшую ёлку и думаю мою думку. Начитался я надысь о жесточайшем голоде в стране в 1921-22 годах. И всё не могу в уме свести концы с концами. Как же так, как могло умереть от голода 5 миллионов русских людей в деревне в стране, которая вроде заявляла о высоких идеалах, какой-то свободе и несла народу светлую жизнь? А тут смерть, причем от голода, которого априори не должно было быть. Ведь я не случайно нарисовал картинку, что проживая в деревне, где есть огород ты обречён выжить. Ну, да могут быть как в начале 17 века природные катаклизмы, когда летом реки стали. Здесь уже ничего не попишешь и то выживали. А уж засуху-то преодолеть, а? Капусту, картошку, другие овощи можно нарОстить, полив вручную и пусть впроголодь, но преодолеть голодное время. Да и мама мне рассказывала, что в войну выживали только благодаря огороду, на котором трудились вечерами, да ночами, всё остальное время загибаясь от советской подёнщины. И думка моя пришла к такому выводу: умереть от голода в деревне можно было только в двух случаях: или ты природная лень-перелень, которая не хочет вырастить даже кочана капусты, либо у тебя, всё, что ты запас на зиму, подчистую отобрали бандиты с маузерами. До последней морковки. Ленин. Продразвёрстка.