Мария Сергеевна, видя ее переживания, частенько говорила ей:
– Настя, нет в мире идеальных людей, все мы грешные, все совершаем ошибки, но Бог нам прощает их, заставляя тем самым и нас прощать, вот скажи, ты часто думаешь об отце Юры?
– И не вспоминаю.
– Вот это хорошо, значит ты не держишь на него зла, ты отпустила его от себя, и его грехи в отношении тебя забываться стали, ведь так же? Ты уже не думаешь о том, как тяжело тебе было полгода назад, и это хорошо, что все забывается. Забудь о нем вообще, у тебя своя жизнь, у него своя, каждый из вас сделал свой выбор, и вы теперь абсолютно чужие люди.
– А Юра, ведь он нас связывает.
– А Юра, когда вырастет, сделает свой выбор, за него не беспокойся. Он будет жить в любви и заботе, он будет любить и тебя, и Виктора, а когда через много лет узнает правду о своем отце, вот как ты сейчас, он сам решит, как ему поступить. Ведь ты Сашу сначала в штыки приняла, да? А теперь?
Настя опустила глаза.
– То-то же, возможно и Юра, встретившись с отцом, простит его, а может быть посчитает подлецом, кто его знает. Жизнь все расставит по своим местам.
В один из теплых солнечных дней Александр собрался с Юрой погулять, глядя на их шумные сборы Настя вдруг поняла, что хочет пойти с ними и не просто пойти, а по дороге выговориться. Ведь ей уже давно хотелось рассказать отцу о себе, о детстве проведенном детдоме, а студенческой юности, о неудачном замужестве.
Она надеялась, что почти наедине с ним, ведь Юра был еще мал, чтобы понять о чем говорят взрослые, она откроет ему свою душу, сделает первый шаг навстречу их будущим доверительным отношениям. Они ушли за околицу и долго бродили по пробивающейся уже траве, не уходя дальше в лес, где было еще сыро и сумрачно.
И Настя начала свой рассказ с того, как они в детдоме в конце марта пекли жаворонков:
– Почти все девочки приходили на кухню и лепили их из уже готового теста, что заранее делала наша повариха. Это одно из самых приятных воспоминаний моего детства. Мы с Марией Сергеевной тоже в этом году делали, как раз перед твоим… приездом, как всегда “споткнулась” Настя на слове, которое она еще не совсем научилась свободно произносить. Меня в детском доме не обижали, у наш директор был строгий и пресекал все, что выходило за рамки обычной жизни детского коллектива, и с каждым новеньким ребенком он беседовал, и не раз. У меня, честно говоря, и нет негативных воспоминаний. Может быть потому что у нас были хорошие воспитатели.
– Они нас научили трудиться и верить в себя, это мне и помогло окончить университет, а вот после того, как я уже устроилась на работу я и совершила опрометчивый шаг, выйдя замуж. До сих пор не пойму, как я могла так ошибиться в человеке. А главное, почему я все это терпела, я, человек с юридическим образованием, да еще и собственной квартирой, куда могла бы вернуться с ребенком в любое время.
– А ты представь, дочь, если бы так поступила, то жила бы сейчас в одиночестве в этой квартире, и не знала бы ни Марию Сергеевну, ни Виктора.
– И с тобой бы мы не встретились, – добавила Настя.
– Значит ведет нас по жизни то ли судьба, то ли Бог. Ведь и я как-то вдруг решил, что Виктор должен срочно ехать к матери и поступать в университет. Был когда-то с год назад у нас разговор об этом, но Виктор не хотел тогда учиться, а в этот раз мои доводы его убедили, вот так мы все встретились. Чудны дела твои, Господи.
Пора было возвращаться. Но они пошли другой дорогой, мимо церкви. Возле церкви никого не было, Настя сняла с шеи шарф и надела его на голову, они поставили свечи, а потом молча постояли, и молча вышли, думая каждый о своем.
– Наконец-то Настя со мной заговорила по-настоящему, а до этого были только короткие фразы “пора обедать” или “надо сходить в магазин”, – думал отец.
А Настя была в полном смятении:
– Вот он, единственный родной мне по крови человек, а я стесняюсь даже сказать ему “папа”. Если я сейчас, выйдя из церкви, скажу это, то во второй раз будет легче, я уверена.
И она, глядя ему в глаза, сказала:
– Папа, у нас мука закончилась, пойдем в магазин зайдем и домой, да и Юра уже устал. Обрадовавшись, отец обнял ее.
А Юра тем временем сделал то, что ему так хотелось сделать целый день – залез в грязь. Засмеявшись они пошли домой, а по пути Александр Петрович зашел в магазин и купил муки.
– Ну что, будем жаворонков делать?
– Нет, уже поздно, скоро Пасха, пора делать куличи.
Увидев их еще в окно Мария Сергеевна поняла, что их разговор наедине дал результат: они шли по двору и улыбались друг другу.
– А по вечерам теперь я буду ходить к Ивановне.
Но этого не потребовалось, уже с утра слово “папа” слышалось в ее доме постоянно.
Вскоре Александр сообщил, что он собирается ехать к своим родителям и предложил Насте поехать с ним:
– Мы будем ехать сначала на поезде, потом на автобусе, а автобус будет проходить через тот город, где похоронена твоя мама. Я знаю, где расположена ее могила, поэтому мы можем день провести там, и ты посмотришь хотя бы на могилу матери. Мария, ты останешься с Юрой?
– Конечно, мне не трудно. Он мальчик спокойный, к тому же у нас еще двое помощников есть. Ведь Пахомыч больше не работает, он теперь ремонт затеял у Ивановны, – загадочно улыбаясь, объясняла она, – так что мне достаточно только крикнуть через забор и двое помощников тут как тут, они Юрочку любят.
Через два дня они уехали.
Городок, где Настя родилась был небольшой. Настя с удовольствием прошлась по этому уютному провинциальному городу, а потом они купили цветы, взяли такси и отправились на кладбище. Александр уверенно направился в левый угол кладбища, он помнил, что там похоронены и еще какие-то родственники, вот и знакомая фамилия, а через несколько могил и до боли знакомое имя – Ксения. Взяв Настю за руку, отец подвел ее к могиле матери, памятник был красивый, из черного мрамора:
– Видно отец простил дочь, – удивленно подумал Александр.
Они вошли в ограду могилы и положили цветы на две могилы, рядом была похоронена, как поняла Настя, ее бабушка.
– Пап, я теперь не буду свой день рождения отмечать, – сказала Настя.
И вдруг они услышали сзади мужской голос:
– Твоя мать умерла через два дня после твоего рождения.
Развернувшись они увидели пожилого мужчину:
– Говорят, что если ходить на кладбище каждый день, то быстрее умрешь, вот я и хожу сюда каждый день. Да видно много грехов за мной числится, не хочет Бог меня забирать, усмехнулся старик. А ты стало быть несостоявшийся зять, хлопнул он Александра по плечу, ну а внучка в мать пошла, копия, надеюсь не такая непутевая, как мамаша, – презрительно сказал он, – там правее бабка лежит, за ней сразу и ушла, быстро забрала ее дочь, через месяц. А я все живу, не хочу вот, а живу.
– Дед, – подумала Настя, – какой неприятный, отец говорил, что он большой начальник. Настя сделала шаг вперед и сказала:
– Здравствуйте, меня зовут…
– Можешь не утруждаться, мне это неинтересно, – он резко повернулся и пошел прочь.
– Сколько же мерзости в этом человеке, ведь он мнит себя чуть ли не Богом, а он уже никто, просто пенсионер, но до сих пор считает себя незаменимым, нет рано ему умирать, слишком много грехов за ним. А за них, за грехи-то, надо ответ держать, \– уверенно сказал Александр Петрович.
Настя стояла и смотрела вслед абсолютно чужому ей человеку.
– Да, мой бывший муж, по сравнению с ним, просто мелкий трусливый пакостник. Не зря же говорят, что слово можно убить, вот он и попытался это сделать. Неужели он настолько жесток, неужели в душе у него не возникло никаких положительных эмоций, ну хотя бы удивление. Мне от побоев бывшего мужа не было так больно, как сейчас от его безжалостных слов.
Она развернулась к отцу и уткнулась ему в грудь, заплакав:
– Он нам все испортил, он в душу наплевал, разве это по-человечески. Теперь я знаю, что мама не из-за меня умерла, а из-за него, это он сделал ее жизнь невыносимой, я уверена в этом. она еще долго плакала. Но Александр сказал:
– Настя пойдем, а то мы на автобус опоздаем, нам ведь еще ехать.
А через полтора часа они въехали в небольшую деревню по сравнению с Калиновкой она была совсем крошечной.
– Нас ждут, пока ты в автобусе спала я позвонил своим..
Они шли по улице, уже смеркалось, вокруг было безлюдно и удивительно тихо. Несколько домов по улице стояли пустыми, с забитыми окнами.
– Ой папа, здесь и жить страшно.
– Да, в деревне почти никого не осталось, одни пенсионеры только живут, до города, из которого мы приехали, полтора часа езды А из райцентра нашей области сюда надо добираться два часа. На работу в город не наездишься, да и не на чем, всего один рейс автобус делает. Я подумываю своих в Калиновку забрать. Там же можно дом купить?
– Да, у Пахомыча, например.
– А он что, уезжает?
– Нет, он просто скоро переезжает, официально, а неофициально он давно уже к Ивановне перебрался, – засмеялась Настя.
– Это хорошо, – сказал отец, – и нам, да и ему тоже, – улыбнулся он.
Домик с дедушки и бабушки хоть и был хоть небольшой, но ухоженный. наличники и ставни были покрашены в голубой цвет, штакетник тоже. А у ворот их уже ждали и дед и бабушка. Они радостно смотрели на них и первыми шагнули к ним навстречу: дед обнял Сашу, а бабушка Настю.
– Настя знакомься, это баба Аня и дед Петр, а это ваша внучка, прошу любить и жаловать.
А потом был долгий ужин, с рассказами Насти и Саши о том, как они познакомились. с разговорами о проблемах стариков, которые, на неожиданное для них предложение сына о переезде, как ни странно, ответили согласием.
Я люблю своих героев и всегда делаю их счастливыми, надеюсь, что, читая мои рассказы, и вы, уважаемые читатели, тоже получаете чуточку счастья от их прочтения.
Буду рада, если вас заинтересуют и другие мои рассказы:
Хрупкое право на жизнь
Анечка