Петр вышел из двора и быстро пошел по улице. Он сердился и на Зою, и на себя. Чего это она решила так разговаривать с ним? Подумаешь, принцесса! Не спросил он у нее! Так сама ж уже говорила, что нужно пожениться. А теперь еще смеется! Ну пусть посмеется, посмотрим, кто будет смеяться!
Так он добежал до дома, во двор вошел, громко хлопнув калиткой, пнув попавшую под ноги кошку. Мать, увидев его настроение, спросила:
- Чего это ты буянишь?
- Ничего! – буркнул Петр, заходя в дом.
Он взял полотенце и вышел во двор, взял на печке, построенной у колодца, нагретую матерью воду, достал из колодца ведро воды и стал мыться. Мать вынесла ему чистую майку.
- Давай полью, - предложила она.
Петр молча принял от нее помощь. Мать поливала его теплой водой, любуясь статным, сильным телом сына.
- Жениться тебе пора, - сказала она. – Говорят, что ты уже присмотрел себе невесту.
- Кто говорит? – вспыхнул Петр. – Мало ли что болтают, ты больше слушай!
- Ну так присматривай, - продолжала мать. – Вон сколько девок подросло! Да хоть Надьку возьми – и работящая, и красивая.
Петр промолчал. Вытерся полотенцем, надел майку.
- Я сам разберусь, - буркнул он и пошел в дом.
Мать вздохнула, пошла следом. Говорят, что сын гуляет с начальницей почты. Она, конечно, ничего, красивая, но чужая, приехавшая пусть и не издалека, но не своя. К тому ж старше него. Могла бы уже и замуж выйти, но почему-то не вышла. Мужиков-то сейчас хватает, не то что сразу после войны. А ее никто не взял там, в ее краях. Может, что-то в ней не так?
Петр сел за стол, мать подала ему ужин. Он поел молча. Мать чувствовала, что его что-то мучит, но она привыкла к тому, что в это время его лучше не трогать – ничего не добьешься, только услышишь грубость.
Он встал, прошел в зал, где раньше была комната родителей, а теперь занимал он один.
Петр был младшим из трех братьев. Старшие уже разъехались из дома: Николай жил в Донбассе, Александр – в Ростове. Отец построил этот дом перед самой войной, и этот дом отличался от многих в селе. Кроме комнаты, в которой располагалась печка, было еще две – зал и спальня. В зале была кровать родителей, и он закрывался дверью, а спальня отгораживалась от только занавеской. Отец с войны не вернулся, и мать перешла в спальню, отдав большую комнату сыновьям. Но теперь остался только младший, любимый, Петр. Евдокия очень хотела, чтобы он женился и остался с нею – места в доме хватит. А если не хватит, то можно и пристроить комнату или построить новый, места во дворе хватит. Она была довольна, когда стали говорить, что Петро гуляет с Надькой Капустиной, красивой, статной, чернобровой девкой, которая уже в семнадцать выглядела очень аппетитно, и на нее заглядывались не только парни. Она жила по соседству, всегда с улыбкой здоровалась с матерью Петра, и та отвечала ей тоже улыбкой, уже предполагая ее невесткой. Но в последнее время пошли разговоры, что Петро ходит к почтальонше, что появилась в селе недавно. Евдокия попробовала было поговорить с сыном, но тот на разговор не пошел. Она вышла во двор, чтобы закрыть курятник, посмотреть, все ли в порядке.
Вскоре Петр вышел из комнаты, одетый в серый костюм, в синюю рубашку, надел ботинки. Евдокия молчала, ждала, что сын сам скажет, куда идет. Но тот молчал, и она спросила:
- Придешь поздно?
- Не знаю, - ответил Петр.
У самого порога он остановился и, наклонившись, чтобы не задеть косяк двери, проговорил:
- Скоро приду.
Он ушел, а Евдокия, убрав в кухне, села у керосиновой лампы и задумалась. Пробежала жизнь так быстро, вспоминаешь – так вроде много чего было в ней, а глядь – уже и прошла большая часть ее. В двадцать пятом посватался к ней Кирилл, и она пошла за него с радостью – нравился он ей, а погуляли они с ним совсем чуть-чуть – на уборке пшеницы она работала с ним на лобогрейке, а вечером он позвал ее погулять по селу. В сентябре он прислал сватов, и на Покров сыграли свадьбу. В двадцать шестом родился Николай, в двадцать седьмом – Саша, а в двадцать девятом – Петр. Очень гордился Кирилл сыновьями. Они уже помогали ему во всем: и сена накосить на зиму корове, и камыш заготовить для крыши, и погребку над подвалом построить. Работящими сыновья выросли, не было бы стыдно отцу за них, да не пришлось ему погордиться – погиб в сорок втором, под Сталинградом. Очень боялась Евдокия, что и старшему придется воевать. Но повезло Николаю: осенью сорок четвертого его призвали, но на фронт он не попал – послали его в военное танковое училище, а там у него нашли болезнь почек и комиссовали его.
Евдокия приготовила свою постель, улеглась. Вставать нужно рано, а когда придет Петро – неизвестно...
Петр шел к клубу, надеясь, что Зоя придет туда, чтобы встретиться с ним. Однако там ее не было. Петр подошел к группе парней, усердно дымивших «Беломором», поглядывавших на девчат, стоявших небольшими группками, лузгающих семечки.
Петр поздоровался с каждым за руку, закурил. Иван Дудников сразу спросил:
- Чего это ты один? Мы думали, что ты с барышней придешь.
Петр ответил не сразу:
- Я чего это должен обязательно с барышней быть? У нее своя жизнь, а у меня своя...
- А я думал, что у вас уже все на мази, все сговорено, - продолжил Иван. – Значит, она тоже свободна?
Петр взглянул на него испытующе: зачем он спрашивает – просто из любопытства или с прицелом на завтра?
- А это ты у нее спроси! – резко ответил он.
В клубе послышались звуки баяна – начинались танцы. Девушки не торопясь пошли к баянисту. Танцы проходили в том же зале, что и кино, на их время стулья сдвигались к стенам, и освобождалась площадка.
Некоторое время девушки и парни стояли своими кучками, потом кто-нибудь из парней первым приглашал девушку, и за ним уже выходили другие. Никем не приглашенные девушки танцевали своими парами.
Надежда поглядывала на Петра, стоявшего у стены, не подходя ни к кому. Когда к ней подошел кто-то из парней, она, не глядя на него, отказалась идти танцевать, призывно смотря на Петра. Тот наконец решился и подошел к ней. Надежда с готовностью положила руки на его плечи, и они вышли в круг. Несколько минут они молчали, потом Надежда спросила, глядя ему в лицо:
- Ты сегодня один? Где Зойка?
Петр, глядя поверх ее головы, ответил:
- Не знаю. А тебе не все равно?
Надежда пожала плечами: действительно, какое ей дело до нее?
После танцев Надежда ждала, что Петр предложит ей проводить ее домой, и поэтому не спешила уходить. Они «случайно» встретились в дверях, а потом просто пошли рядом по ночной улице.