– Эта жара меня убивает! – жалуюсь коллеге напротив, обмахиваясь импровизированным веером из газеты. – Просто невыносимо.
– И не говори. Даже кондёр не спасает. Я уже сама как варёная колбаса. Не представляю, как ты ещё держишься. А ещё пять часов сидеть.
С тоской смотрю на электронные часы на мониторе. Цифры, словно заколдованные, сменяют друг друга очень медленно. Лучше бы они дома также медленно шли. А то пока придёшь домой в одиннадцать, пока поешь и уже двенадцать, надо спать ложиться, а утром опять на работу.
– Ох, вот на честном слове держусь, Наталья Михайловна. Жалко просто девчонок, отпуска у всех полетят, если я на больничный пойду. Да и чуть-чуть уже осталось, ещё недельку и в отпуск, а потом в декрет.
С тоской думаю о ещё целой неделе жары и работы.
Как назло, последние дни перед отпуском всегда самые сложные тянуться дольше, чем обычно.
В области пупка чувствую лёгкий толчок. Глажу место, куда стукнула ножкой доченька. Это мы так с ней общаемся всегда. Она стучит, а я глажу через кожу её пяточки. Даже не верится, что во мне маленькое чудо. Так хочется её увидеть. Интересно, какая будет. Я уже и распашонок, и ползунков накупила, разных расцветок и размеров. Говорят, младенцы быстро растут. Моя девочка будет крепенькой. Вон в ней сколько силы, совсем как папа.
Мысль об отце малышки сгоняет улыбку моментально. Не хочу о нём думать и вообще вспоминать. Я ещё не придумала, что скажу доче, когда она подрастёт про то, где её папа. Но время ещё есть. Придумаю что-нибудь.
– Ань, имя-то придумала малышке? – спрашивает старший кассир, Наталья Михайловна.
– Пока нет. У меня два варианта: или Маша, или Кира.
Мы с Натальей Михайловной в хороших отношениях. Она хоть и старше меня почти на двадцать лет, а общаемся с ней на равных. Добрая женщина, иногда мне кажется, что она ко мне как к дочери относится. А я была бы не против такой мамы. Моя умерла, когда я ещё девочкой девятилетней была. Поэтому мне всегда не хватало женского тепла.
Своей доченьке я постараюсь дать максимальное количество нежности и ласки, то чего не было у меня.
– Машенька, – нараспев произносит Наталья Михайловна. – Очень красиво звучит. А фамилию свою давать будешь?
– Да, – немного резко отвечаю я, не люблю разговоры о бывшем.
– А отчество?
– Пока не знаю. Не хочу давать ей ни отчество, ни фамилию отца.
– Вроде так нельзя. Отчество обязательно отцовское должно быть.
Демьянова Мария Константиновна, – мысленно проговариваю про себя. Сочетание звуков звучит неплохо. Наверно, будет неправильно лишать малышку хоть какой-то причастности отца.
– Наверно, отчество всё-таки оставлю, – соглашаюсь с Натальей Михайловной.
А фамилию свою дам. Пусть Алексеев свою фамилию даёт своим детям. А Маша будет моя.
Затишье заканчивается, заходит новая волна покупателей и в магазине становится шумно. Писк сканеров сливается с жужжанием кондиционеров и голосами покупателей. К шести часам приходится открыть ещё одну кассу. Люди идут с работы, очереди становятся всё больше, хотя все кассиры работают максимально быстро. Я тоже игнорирую и урчащий живот, и как доченька стучит мне по мочевому. Если встану сейчас из-за кассы, то только вызову волну негодования. Приходится терпеть. Чувствую, как по виску стекает капля пота. Плотные рабочие рубашки не дают нормально проникать воздуху. Хорошо хоть свободные, не обтягивают.
Наклоняюсь немного вперёд, чтобы оценить длину очереди. Вроде уменьшается, насчитала человек десять. Ну это я ещё выдержу, но не больше. Иначе опозорюсь прям на кассе. В последнее время бегать по маленькому приходится очень часто.
Моё внимание привлекает блеснувшее на солнце стекло часов. Массивные, с кожаным коричневым ремешком. Очень похожи на те, что носил Костя.
– Костя, давай возьмём этого мишку, – сквозь гул доносится до меня капризный голос девушки.
Меня будто кипятком обдаёт. Не может быть!
Боже, только не это!
Сердце подпрыгивает и оглушительно стучит в висках, когда я вижу до боли знакомый силуэт и руки. Их я не спутаю ни с чьими другими.
В очереди на кассе стоит мой самый дорогой человек и в то же время, тот, кого я больше никогда не хотела бы видеть.
И чем ближе он, тем сильнее мне хочется сбежать из-за кассы. А больше всего я боюсь, что он увидит мой живот.
Мне даже дурно становится. Может, так и сказать, что мне плохо?
Но тогда это привлечёт ещё больше внимания. Тем более, если я встану, живот станет заметнее, а сидя хотя бы касса прикрывает.
А может, вообще не заметит? Просто пройдут мимо. Вон у него какая пассия рядом стоит. Одного взгляда достаточно , чтобы понять: Костя своим привычкам так и не изменил. Все те же блондинки, силиконовая грудь третьего, а может, и четвёртого размера. Ещё и с таким вырезом, что немного до пупка не дотягивает.
– Спасибо за покупку! Приходите к нам ещё! – повторяю в который раз до тошноты заученную фразу.
Ещё на одного человека Костя становится ближе. И я ещё и выгляжу как самое настоящее уродище. Располнела на десять килограммов. Щёки как у хомяка, грудь не меньше, чем у его силиконовой куклы стала. А волосы вообще утром как хвост сделала, так и больше и не расчёсывалась. Жара такая, что лишний раз двигаться не хочется.
Ой, все.
От волнения тошнота подкатывает к горлу, но куда-то бежать уже поздно.
Вот позорище! И какого его на Московку занесло? Такой дядечка и ошивается в не самом респектабельном районе. Какого вообще он в Омске? Я думала, он живёт в Москве, вот и жил бы там дальше.
– Котя, я ещё шоколадку хочу.
Вскидываю глаза, интересно увидеть Костино лицо и его реакцию на это томное “Котя”. Так и есть, глаза закатил. Мне даже смешно становится. Это, наверно, уже что-то истерическое.
Лента двигается, приближая товары Кости и его подруги.
Алкoгoль, мягкий медведь и шоколадка. Отличный набор. Думаю, пакет можно и не предлагать. Сам унесёт в своих руках.
Беру бутылку. Подношу к сканеру, сглатываю, пить хочется ужасно. Как назло, штрихкод не желает нормально пробиться, приходится вводить вручную. В руках такая слабость, кажется сейчас ещё бутылку из рук выпущу. А доча будто чувствует родного отца, в пляс пошла. Живот аж ходуном ходит.
– Девушка, вы можете быстрее пробивать, – торопит меня капризная спутница. – Ну прям как неживая. Вот я тебе же говорила, Котя, в этой дыре ни одного нормального магазина.
Наконец, набираю код, а он снова не бьётся, видимо, цифру набрала неправильно.
Делаю вдох, снова вбиваю цифры по порядку. На этот раз всё верно. Ну, слава богу. Пробиваю дальше остальное.
Смотрю на руки Кости, в руках карточка. Я сейчас все правила нарушаю. И сумму не озвучила, и про способ оплаты не спросила, но выдавить из себя сейчас вряд ли что смогу.
И неожиданно икаю.
Бросаю быстрый взгляд на Костю, чтобы проверить, не обратил ли он внимания. И встречаюсь со взглядом зелёных бесовских глаз. Он смотрит пристально.
Время в этот момент будто замирает. А в голове проносится наша последняя встреча. Как мы поругались и его признание, что он никогда не женится на мне.
– Девушка, пробейте уже наконец нам товар. Сколько можно пялиться на моего мужа.
– Мужа? – я задыхаюсь от обиды.
Мне, значит, говорил, что никогда не женится, а не прошло и полгода, он уже женат.
– Прикладывайте карту, – шепчу я, потому что сказать громче не могу. Горло будто железным обручем сковало в тиски.
Больно и обидно, но я не должна позволять себе реветь на кассе.
Костя прикладывает карту, терминал пищит об оплате. Отдаю молча чек. И отворачиваюсь к другому покупателю. Пробиваю продукты следующего мужчины.
Руки работают машинально, сканирую товар, принимаю оплату, раскрываю пакет, благодарю механически. Будто вместо меня только оболочка осталась, а в душе боль адская. Я бы наверно, легче приняла его позицию в жизни, если бы он её придерживался, но он женился.
Он женился! Какой же он негодяй!
– Ань, с тобой всё хорошо? Может, сходишь, передохнёшь? – окликает меня Наталья Михайловна.
Я киваю и срываюсь с места. Насколько могу быстро, семеню в подсобку, к туалету. И закрываюсь там на полчаса.
Я думала, уже выплакала все слёзы по Косте, но сейчас меня трясёт от рыданий. Я кусаю кулак, чтобы не выть. и всё равно всхлипы прорываются. А через полчаса к дверям уже подходят девчонки-продавцы и пытаются уговорить меня выйти.
– Анюта, да ты хоть скажи, что случилось?
– Обидел кто?
– Покупатель что-то сказал?
Девчонки наперебой пытаются выяснить причину. Коллектив у нас очень хороший подобрался. Девчонки друг за друга горой. Только когда, приходит Наталья Михайловна, я выхожу из туалета. Она всё и так знает, без слов поняла, что случилось.
– Девочки, по рабочим местам расходитесь. Дайте Анюте успокоиться, – Наталья Михайловна разгоняет всех.
Обнимает меня, а я прижимаюсь к её плечу.
– Девочка моя, ну зачем же ты так по нему убиваешься? Тебе о малышке думать надо. А то она не выдержит маминых слёз и родится раньше времени.
– Да, я знаю. Знаю всё. Просто он…
– Понимаю, моя хорошая. Видела его, стоял, смотрел на тебя, глаз не сводил. Если бы не знала твоей истории, подумала бы, что влюблён сильно.
– Он никого не любит, только себя.
– Ну так чего ты плачешь? Тебя бог отвёл от него. Мучилась бы с ним всю жизнь. Радоваться должна.
– Я и радуюсь. Просто…просто обидно. Мне говорил, никогда не женится, а сам женился. Эта кукла его мужем назвала, – новый поток слёз, не могу остановить себя. Душу будто на куски разрывают бесы.
– Так, давай переставай плакать. Там уже народу меньше. Собирайся и дуй домой. Сама дойдёшь или Арине позвонить?
– Дойду. Неудобно как-то.
– Ничего страшного. Ты и так уже пятый день без выходных работаешь. Так что давай переодевайся и иди.
– Спасибо вам большое, Наталья Михайловна, – бормочу, всхлипываю. – От души спасибо.
Она кивает и выходит из раздевалки. А я потихоньку начинаю переодеваться.
Умываю лицо, смотрю в зеркало. Нос распух, на бровях и щеках красные пятна. Так всегда, после того, как поплачу. Стыдно из раздевалки выходить. Все сразу поймут, что плакала. Ещё несколько минут прикладываю мокрые холодные руки к глазам, чтобы хоть немного снять припухлость. Но эту “красоту” так легко не убрать.
Пойду так, – решаю я.
Выхожу из подсобки. Опускаю голову так сильно, насколько возможно, чтобы никто не видел моего лица. Иду к выходу и проношусь через весь торговый зал, а на выходе врезаюсь в чью-то грудь.
– Ой, простите, – бормочу извиняющимся тоном, хочу проскочить мимо, но мешкаюсь из-за живота. Мою руку перехватывает мужская рука. Поднимаю голову. Передо мной опять стоит Костя.
– Что ты тут делаешь? – растеряно спрашиваю его.
– Тебя ждал.
***
Если вам понравился рассказ, рекомендую почитать книгу, написанную в похожем жанре - "Бывшие. Прости меня", Чарли Ви.
Всех Ц.