У Зинаиды Петровны с единственным сыном разлад случился. Жили себе ранее они мирно - как люди. И вот грянул разлад. Зинаида, конечно, и невестку винила в этом ухудшении отношений. И самого Колю очень ругала.
“Ишь, - думала она, - вумные какие все сделались. Сами себе решения принимают! Обрачевались вон - сами. Разрешений у меня никаких не спрашивали. А теперь грибы свои дуют и сердятся. Горлохваты! Но он-то, Колька! Сын родной! И бесстыжий...”.
А начиналась вся эта история замечательно. Сын Коля женился. Не сказать, что шибко удачно, но определился как-то в жизни. Нашел себе женщину с небольшим ребенком - мальчиком. Аполлоном его звать. И вот зажили они себе дружной семьей. К Зинаиде Петровне, конечно, изредка заходили - интересовались ее самочувствием.
И очень Коля такому повороту в своей личной жизни был счастлив. Малолетнего Аполлона все под потолок подкидывал и жену Валю обожал. Черешню ей таскал авоськами. А Валя эту черешню ела и на Колю смотрела с нежностью глубоко любящей женщины.
И лишь одна деталь омрачала этот брак - тесноватая жилплощадь.
Коля был владельцем квартиры в одну комнату. И в этой комнате проживал он с женой и ее ребенком.
Не очень удобны такие стесненные условия. Домой Коля со службы придет, а там Аполлон шалаши из стульев строит и песни орёт про Чебурашку.
А жена молодая все чаще грустит в уголку. “Тесно, - говорит Валя, - у нас. Очень уж кучно мы нынче проживаем. Всюду шалаши и твои гири для занятий физкультурой валяются. Хожу и спотыкаюсь о предметы. А самый обидный мне момент: твоя маменька в двушке в одно лицо сидит. Хоть колесом ей ходи по такой завидной площади. Шикует! Несправедливо это, если разобраться. Отчего это - одним все, а другим - ничего. А ежели у нас дети однажды совместные пойдут? Тогда и вовсе шпротами в банке жить станем. Давай-ка с Зинаидой Петровной вопрос решать начнем. Давай-ка ей предложим поступить по-семейному. И выделить нам просторную площадь. Под молодую семью. А ей и тут, в нашей уютной каморке, хорошо будет. Завсегда старушки так собой жертвуют. Она-то, маменька ваша, женщина уже пожилая и натурально одинокая. Не все ли равно ей?”.
Коля затылок почесал и согласился. Тесно. И шалаши Аполлоновы кругом.
И вот пошли они к Зинаиде Петровне. С тортом “Наполеон”. И подняли вопрос сразу.
А Зинаида Петровна зачем-то обиделась. И даже тортом не угостилась.
- Я, - сказала Зинаида, - на эту хату долго горбатилась. И желаю близкую уже старость проживать с личным комфортом. Чтобы у меня раздельно спальня была и зала для приема каких-нибудь гостей. Я привыкла. Мне в одной комнате невозможно поэтому. А у Коли вон и балкона не имеется вовсе. А у меня привычка есть - петунии разводить на балконе. Поэтому мой вам ответ - нет. Ни за что. Мне лишь писят пять на днях будет. Я, быть может, только жить начала.
А Коля тоже на это разобиделся.
- Старушка-мать, - говорит Коля, - но ведь нас на тридцать квадратов - три головы. А у тебя на сорок пять - одна всего. Тут простейшая математика работает. Поимей любовь к ближнему. К чему тебе эти лишние метры? А у нас, быть может, скоро еще дети пойдут. Все же молодожены мы. Неужто, шпротами ютиться?
- Шпротами, - Зинаида Петровна ему в ответ, - конечно.
Тут Валя вступила в беседу.
- Мы, - Валя прокашлялась и говорит, - все про комфорт превосходно понимаем. Но и вы войдите в положение. Вы, Зинаида Петровна, женщина натурально одинокая и в возрасте уже. На кой бес вам на широкую ногу тут, в хоромах этих, сидеть? В небольшой квартирке и одиночество не так в глаза бросается. И приборки банально меньше. А мы бы тут ремонт затеяли. Из вашей спаленки - детскую. А в большой комнате обои бы переклеили. И ковер выкинули вон. Ковры, пишут в периодике, опасны для жизни человека. Там клещ.
И далее общение у них вовсе не пошло. Зинаида Петровна молодых прогнала и рыдала целую ночь - обидно!
Так и не поддерживают общения уже с месяц.