14 октября 1964 года Никита Хрущев вернулся из кремля в свой особняк на Ленинских горах в Москве. Он вышел из машины и сказал сыну Сергею, который его встречал: «Все, в отставке». Потом, помолчав, добавил: «Я сам написал заявление с просьбой освободить меня по состоянию здоровья. Сказал, что подчиняюсь дисциплине и выполню все решения, которые примет Центральный Комитет. Еще сказал, что жить буду, где мне укажут – в Москве или в другом месте». Так в жизни первого секретаря ЦК КПСС и председателя Совета министров СССР начался совершенно новый этап, и никто тогда не знал, как он сложится.
Бывшие соратники обошлись с Хрущевым вполне лояльно: ему оставили квартиру в доме на Ленинских горах, выделили пенсию в 500 рублей, машину, дачу, обеспечили возможность лечиться в кремлевской больнице и получать продукты по спецпайку.
Об этом стало известно группе старых членов КПСС, которые прислали Брежневу возмущенное письмо. Они считали, что Хрущев разрушил страну, и такой большой пенсии явно не заслуживает. Старые большевики пишут Брежневу:
«За такие художества в руководстве страной и партией Хрущеву красная цена пенсии 200 рублей в месяц. Никаких автомашин в распоряжении, и переселите его с семьей в квартиру с совмещенным санузлом – вот он пусть и почувствует на своей шее это объединение санузлов и низкие потолки в квартирах, где должны жить честные преданные делу партии рабочие и инженеры».
Высшее руководство партии, включая самого Брежнева, с письмом ознакомилось, но никаких действий предпринимать не стало.
В то же время Хрущеву на пенсии тоже жилось не сладко. Отставному руководителю сразу же пришлось решать элементарные проблемы, от которых он давно уже отвык. В октябре 1964 года его жена Нина Петровна отдыхала в Чехословакии Он захотел ей позвонить, но как это сделать, понятия не имел. Раньше он просто мог снять трубку и позвонить по спецсвязи и решить все проблемы. Здесь же спецсвязь была отключена и ему пришлось пользоваться обычной междугородней связью, которой он пользоваться не умел. Пришлось ему обратиться к охране, чтобы та связалась с его женой и попросила ее вернуться в Москву.
В ноябре 1964 года Хрущеву передали рекомендацию – переехать из Москвы на дачу. Фактически это была ссылка, но он подчинился. Вскоре ему предоставили дом и участок земли в подмосковном поселке Петрово-Дальнее. Там Хрущев жил уже постоянно, не считая редких приездов в столицу.
В отличии от других особых пенсионеров Хрущев доставлял советскому руководству много волнений. Пережив первый шок после отставки, Хрущев часто гулял по окрестностям, встречался с дачниками, отдыхающими из соседних пансионатов и местными жителями, охотно отвечал на их вопросы и позволял себе слишком свободные оценки советских руководителей и политических событий, особенно не стесняясь в выражениях.
4 июня 1968 года Генеральному секретарю ЦК КПСС Леониду Брежневу доставили секретный пакет от председателя КГБ Юрия Андропова. В нем было несколько фотографий и записка. Прочитав записку, Брежнев попросил срочно ознакомить с ней всех членов политбюро. В секретном документе, составленном только в одном экземпляре, рассказывалось о том, как бывший глава партии правительства, а теперь пенсионер Никита Хрущев посещал проходящую в Москве Международную выставку «Интербытмаш-68».
Хрущев вместе с женой приехал на выставку 3 июня 1968 года в 11:15. Он заходил в павильоны, с удовольствием фотографировался, общался с представителями иностранных фирм и с обычными посетителями. Как отмечалось в записке Андропова, цитата: «Хрущев не упускал возможность попозировать, показать в разговорах, что он все еще деятель». Буквально каждый шаг Хрущева и все его разговоры тщательно фиксировали сотрудники КГБ, и не только в тот день: пенсионер Хрущев всегда находился под плотным наблюдением. Известно, что КГБ держал под колпаком не только Хрущева, но и других известных советских пенсионеров. О разговорах, встречах и перемещениях этих людей тут же становилось известно на Лубянке, а потом информация об этом докладывалась в ЦК и политбюро.
Охрана регулярно сообщала на Лубянку о фактах неправильного поведения Хрущева. В одном из таких сообщений от 27 ноября 1969 года говорилось:
«В целях приобретения дешевой популярности регулярно встречался с отдыхающими дома отдыха Министерства здравоохранения, приглашал их на территорию объекта, показывал свой огород и дачу, а некоторых из них приглашал к себе на ужин. При этом он выступал с демагогическими заявлениями».
Охрана пыталась помешать этим встречам, но Хрущев реагировал очень резко. Он заявлял, что является свободным гражданином, что поведение сотрудников госбезопасности нарушает его конституционные права, обещал жаловаться прокурору, называл офицеров КГБ жандармами и шпионами, требовал вообще их убрать с дачи, а иногда и откровенно издевался над ними. Они даже жаловались, что Хрущев пытался их заставить работать на своем огороде. В итоге Хрущев победил – он продолжал встречаться с обычными людьми и принимал тех гостей, которых сам приглашал. Правда, каждый его шаг и все разговоры в доме фиксировались КГБ. Хрущев возмущался: «Даже в сортире микрофонов за народные деньги понатыкали!» Но сделать он уже здесь ничего не мог.
Уже в конце 1967 года, благодаря тотальному контролю за бывшим руководителем страны, на Лубянке уже знали, «старик» (под таким псевдонимом проходил Хрущев в материалах наблюдения КГБ) начал работу над мемуарами.
Мемуары писали многие известные в мире политики, которые оказались на пенсии, но в Советском Союзе это занятие считалось партийным и государственным делом. Авторы обязаны были все согласовывать с ЦК КПСС, чтобы рукописи не шли вразрез с официальной историей страны. За этим в Кремле следили неукоснительно, именно из-за этого разгорелся настоящий конфликт между руководством страны и пенсионером Хрущевым, который тоже решил писать мемуары. Во многом до сих пор эта история полна загадок и тайн.
Хрущев действительно начал диктовать воспоминания на магнитофон, затем его записи расшифровывались и редактировались членами его семьи. В КГБ прекрасно знали о содержании этих расшифровок и передавали их руководству СССР. В Кремле были очень недовольны тем, что Хрущев пишет обо всем, о чем хочет, ведь он мог рассказывать и о таких вещах, о которых не должен был знать никто, кроме самого узкого круга лиц. Беспокоили советских руководителей и те нелицеприятные оценки, которые давал им Хрущев, да и в целом положению в стране.
Осенью 1970 года в Москве вдруг получили неожиданную информацию: рукопись мемуаров Хрущева собираются напечатать в США. Но как она могла там оказаться, ведь КГБ, казалось бы, полностью контролировал Хрущева. Его снова вызвали на беседу в ЦК. После бурного разговора он согласился сделать заявление, что его мемуары за границей – фабрикация, и что он ею возмущен. Все это было напечатано в газете «Правда». Однако, на самом деле Хрущев лукавил, он прекрасно знал, как его мемуары оказались на Западе, но подробности этой истории стали известны лишь через 2 десятилетия.
Идея переправить мемуары на Запад, чтобы сохранить их для истории, в семье Хрущева возникла еще до его первого вызова в ЦК. Но как это сделать? Тогда сын Хрущева Сергей попросил о помощи журналиста Виктора Луи, человека весьма загадочного и необычного. Это был советский гражданин, женатый на англичанке и представлявший в Москве английские газеты. Что удивительно, в СССР он жил как настоящий советский миллионер: у него был под Москвой роскошный дом с индивидуальным бассейном и целая коллекция автомобилей, в которую входили такие марки как БМВ, Бентли, Мерседес. Он мог свободно ездить во все страны мира, и как при этом он не имел проблем с советскими властями, остается только догадываться.
Сергей Хрущев, зная возможности Луи, попросил его вывезти мемуары отца за границу и пообещал ему весь гонорар за будущую публикацию. Луи согласился, вывез рукописи из СССР и нашел за границей издателей, однако, по слухам перед этим он рассказал все Андропову и предложил ему свой план действий. Он предлагал вывезти мемуары на Запад, но перед этим их отредактировать и убрать нелицеприятные оценки советских лидеров и их решений, и, похоже, Андропов согласился. Факт остается фактом: купюры в мемуарах действительно сделали. За границу попала рукопись, которая фактически прошла предварительную цензуру в КГБ, и на Западе увидели Хрущева таким, каким его хотели показать в Москве. Но самое главное: там смогли оценить, что ситуация в СССР резко изменилась по сравнению с прошлым – теперь бывшего руководителя страны никто не притеснял. Он жил за городом, писал мемуары, как и политики-пенсионеры в других странах. Получается, что КГБ использовал Хрущева и его мемуары в темную, чтобы улучшить имидж страны.
Так это или нет, но в январе 1971 г. в США был издан первый том мемуаров «Хрущев вспоминает». В мире это вызвало настоящую сенсацию. Хрущев успел увидеть свою книгу, но работа над ней подорвала его здоровье: в сентябре того же 1971 года он скончался после второго инфаркта.
Вопрос о месте его похорон решался на самом высшем уровне. Только один член политбюро Дмитрий Полянский высказался за погребение на Красной площади. Но в итоге Хрущева похоронили подальше от Кремля, на Новодевичьем кладбище. Причем, на церемонию допустили далеко не всех желающих, расходы на похороны взяло на себя государство, на устройство надгробия выделили 2000 рублей.