Пятнадцатая часть второй главы автобиографичной книги "Восточный фронт". Ссылки на предыдущие части после статьи.
Неделя подходила к концу. Если бы не привычка к порядку и опыт работы в милиции, то Дмитрий просто погряз бы в бумажной работе. Так же, как проваливались в нее практически все остальные учителя и заместители директора. Огромное количество бумажной и электронной отчетности нужно было переворотить, чтобы спокойно уйти на каникулы.
Это пока оставить. Тут делать срочно, не откладывая, как бы этого не хотелось. В этом деле написать запрос, тут составить приказ. Только распределяя оптимальным образом время и расставляя приоритеты можно было успеть выполнить все в срок.
Глупая, никому не нужная бумажная «работа».
Неразлучная парочка заявилась к классному руководителю в четверг.
– Дмитрий Николаевич, мы решили вопрос! – Сходу доложил Саид. – Теперь можно ехать.
Это давление ребят на двоих отстающих по физике не было, конечно, проявлением настоящей коллективности. Но хоть что-то. На безрыбье и этому порадуешься.
– Это конечно хорошо. Но… Есть но.
– В смысле?
– В смысле: есть «но». – Еще более утвердительно повторил учитель.
– А-а-а.. Какое? – Присоединился к мозговому штурму Руслан.
– Оно в том, что за сегодняшний и завтрашний день заказать выезд в Тулу не получилось бы и у расторопного гения.
– То есть, что… – Шепеляво зашептал Саид, выразительно двигая губами – мы никуда не поедем?
– Не получилось бы, если бы Дмитрий Николаевич за месяц все это не заказал.
– То есть, что, поедем?
– Саид, твое красноречие мертвого разбудит, отвечаю!
Ребята засмеялись.
– А скажите мне любезные судари, каким образом вы получили столько четверок и даже пятерки, чтобы они исправили четвертную двойку?
Ребята замялись, поглядывая друг на друга. Явно так, видимо замялись. До того праздное любопытство Дмитрия – подумаешь, наклепали докладов – усилилось и теперь ему стало по-настоящему интересно.
– Ну-ка, ну-ка! Рассказывайте поподробнее!
Саид засмеялся, пытаясь напустить на себя смущенности. Руслан быстро взглянул на друга, после чего его глаза прыгнули к полу и там уже забегали, будто испуганные мыши.
– Это Руслан предложил…
– Чё ты брешешь?! – Заорал паренек и стукнул друга в плечо от избытка возмущения.
– Не, ну… Мы это… Вместе… Ну скажи ты, Руслан! – Как из ледяного омута вылез Саид из опутавшей его словесности.
– А чё я-то?! – Опять возмутился Руслан и хотел было продолжить взаимные пререкания, но Дмитрий резко пресек прения.
– Ну-ка быстро мне все рассказали! Чего как девочки ломаетесь?
– Ну, Дмитрий Николаевич… – Тут же начал белобрысый. – Мы… В общем мы с ним договорились.
Где-то глубоко затаившееся подозрение стало выбираться на поверхность через веселую улыбку. А уже через минуту Дмитрий от души смеялся. Хихикали и ребята.
– Как-как, говоришь? Вы его не трогаете? – Сквозь смех и слезы выдавил классный руководитель.
– Ну да! Мы его не трогаем, а он нас не спрашивает и ставит нам нормальные оценки.
– А как… Ахахаха! А как вы его трогали? Да не бойтесь, говорите всё!
– Ну там… Обзывали его. Саид на доске рисовал… свиней…
– Еще! – Не отставал Дмитрий.
– Руслан хрюкал еще! – Отомстил другу смуглый крепыш, за что был вознагражден быстрым взглядом курносого товарища.
– А как договаривались?
– Да Руслан подошел к нему и предложил.
– Как? Ну-ка сделай вид, как будто я это он и предложи.
– Я не смогу Дмитрий Николаевич с вами.
– Делай!
Две попытки ушли вхолостую – парень сбивался и начинал смеяться. С третьей у него удалось. С самой суровой на какую был способен рожей, он подошел к Дмитрию почти впритык и сказал:
– Короче! Нам нужны тройки в четверти. А мы тогда не будем над вами издеваться…
– Над тобой. – Внес свой вклад в рассказ Саид.
– Да, над тобой. – Согласился Руслан.
Через пару минут Дмитрий успокоился и, потирая слезившиеся глаза, резко сменил тон. Сказал строго:
– Ох Саид, Саид…
– Что Дмитрий Николаевич? – Насторожился парень, наблюдая за потянувшейся к телефону руке. – А куда вы хотите звонить?
Другой рукой Дмитрий потянул хорошо знакомый ребятам листок со списком адресов и телефонов родителей всего класса.
– Дмитрий Николаевич, не надо, я вас умоляю! – На полном серьезе перепугался парнишка. – Куда вы хотите звонить? – Он не удержался на месте, подошел к столу и даже сделал попытку задержать руку с телефоном.
– Руки убери! – Волком зарычал Дмитрий, после чего Саида как ветром сдуло на место.
– Дмитрий Николаевич! Ну я вас очень прошу! Я вас умоляю! Ну хотите я на колени встану? Не звоните! Ну, пожалуйста… – Практически захныкал, зачастил Саид и в его словах при этом не было ни капли игры.
Дмитрий стал набирать номер телефона брата Саида. Дойдя до последней цифры, набрал не указанную на бумаге шестерку, а семерку. Пошли громкие гудки, которые точно слышали оба хулигана. Лица на них не было. Даже Руслан, которому казалось бы ни холодно ни жарко от этого звонка, и тот побледнел своей светлой рязанской ряхой. Да так, что веснушки почти исчезли.
– Алло!
– Алекбер? Нет? Ну, извините… ошибся… – Последнее слово Дмитрий выдавил из себя, уже нажав на «отбой». Его душил истерический смех. Он смеялся, сидя на стуле и низко опустив голову к столу, держась руками за столешницу. – Не… не обоссался? – И новый взрыв хохота.
Вроде успокоился, просмеялся, но поднял глаза на блаженную рожу Саида и смех опять начинал душить.
– Что, испугались, что братан обоих в посадках закопает? – Теперь от души смеялись уже все трое. – Не ссыте! Дмитрий Николаевич своих не сдает!
– Не, я правда испугался Дмитрий Николаевич. Брат вас уважает. Он бы меня убил…
– Да я видел, ты бедняга чуть пару половников жидкого в штаны не спустил! А откуда это он меня зауважал?
– Ну как… Он знает вас немного. Ольга Анатольевна тоже рассказывала.
– Понятно. Ну ладно. Вы другое послушайте. Серьезно послушайте. Мужчина никогда, как бы ему ни было хреново, страшно или больно не должен просить, а тем более умолять. Чтобы я такого больше не слышал. И про колени тоже. Это понятно?
– А почему умолять...? – Не понял Саид.
– Потому что это ниже мужского достоинства. Понял меня?
– Понял.
– Ладно! Идите… – И Дмитрий заново засмеялся, глядя в удаляющиеся спины.
Просмеявшись, он вспомнил, как вели себя на переменах уже полюбившиеся ему «двое из ларца». Они, ни много, ни мало, походили на остальных «топовых» хулиганов. Например, на тех, которых он недавно прогонял из подвала. Впредь надо давать им задания осторожнее, со скидкой на их… сущность. А то, не ровен час…
Каникулы Дмитрий не любил.
Темные, неживые глазницы окон. Какой-то могильный покой и тишина лестниц, пустота рекреаций. Никто не ругается, не матерится. Нет драк и стычек, постоянной беготни и радостного смеха.
Учителя сидят по своим кабинетам, точно в берлогах. Как медведи, готовящиеся к зимней спячке. Но больше всего молодому учителю не нравились редкие разговоры в тишине пустых стен. О том, как хорошо на каникулах, без детей. Как спокойно и «можно поработать».
Дни тянулись долго. Если обычные школьные будни пролетали что называется «на глазах» – только пришел и уже пора обедать, только пообедал и уже надо домой собираться – то каникулярные оказались похожими на сгущенку. Такие же приторные своим бездельем и тягуче-липкие. Они оживлялись лишь изредка, когда тот или иной класс собирался на первом этаже для похода в кино или театр. Но длилось это недолго и вскоре покой и тишина вместе с неуклонно оседающей пылью накрывали поверхности всех предметов.
Поэтому поездку в Тулу Дмитрий ждал больше самих ребят. Ему в сопровождение вызвалась все та же Елена Валерьевна. Даже не пришлось ничего делать для того, чтобы реализовать совет Ольги Анатольевны. Она подошла еще до каникул и, обосновывая свое желание стремлением наладить с ними контакт, предложила быть второй сопровождающей. Дмитрий охотно согласился, про себя удивляясь прозорливости завуча младших классов.
В поездке хватало всего. Было и плохое поведение, и капризы, и хулиганство. Но все это с лихвой перекрывалось веселым, наполненным жизнью смехом, радостью и счастьем. Дмитрий вместе с ребятами лазил по стенам местного Кремля, стоял в очереди за пирожками, закупался сувенирными и эксклюзивными пряниками. В оружейном музее они вместе, превратившись в одно целое, искали возможности улизнуть от унылого экскурсовода, а в террариуме искали себе двойников. Для классного руководителя общим решением всего класса нашелся самый достойный двойник – матерый и крупный, если не сказать толстый, родственник какого-то крокодила. Ребята долго смеялись, сравнивая его пристальный немигающий взгляд с тем взглядом, которым награждал их Дмитрий Николаевич в самые смачные моменты.
Интересные рассказы, переходы через дорогу, которые уже сами по себе были отдельными приключениями, два посещения ресторана и сладкий сон на обратном пути… В общем, день выдался насыщенным, интересным и очень утомительным. Последнего ребенка Дмитрий сдал с рук на руки маме в начале десятого. И только в одиннадцать сам оказался дома. Замерзший, усталый и голодный он лежал в горячей ванне с чувством хорошо выполненного долга.
Как и все в мире, каникулы закончились. В школу как будто бы ворвались дети, и все закружилось в привычном оживлении. А вместе с ним начались и неизбежные проблемы. На этот раз их причиной стала Валерия.
– Дмитрий Николаевич! Быстрее!
В кабинет ураганом ворвалась Гуля. Ее глаза были расширены, а рот жадно втягивал воздух. Видно было, что по лестнице она поднималась бегом.
– Что случилось?
– Пойдемте в спортзал! Там отец Леры пришел пьяный. Он на нее орет уже минут десять!
– А почему только сейчас прибежала и не позвонила? – Уже на лестнице спросил учитель.
– Да мы никто не догадались сначала. Там же и Алексей Юрьевич вроде. Но он все равно орет. Он пьяный сильно, ругает её и матерится. Пойдемте быстрее, а то он уже собирался уходить…
Отца Леры Дмитрий, к счастью, не застал. Сама девочка сидела в кабинете физруков и плакала. Оставшись с ней наедине, Дмитрий услышал непростую историю.
Сама эта история не отличалась оригинальностью от того, что творилось кругом. И ничем не выделялась на безрадостном, если не сказать безнадежном, фоне. А вот то, что Лера позволяла гладить себя по голове и рассказывала… Рассказывала так, будто Дмитрий был единственным способным слушать и понимать её человеком – это грело учителя. И тепло ощущалось не только им, но и самой девочкой. Все спокойней и спокойней становилась она, не такими горячими каплями падали ее слезы. Дмитрий многое узнал о Лере. Многое такое, после чего их отношения не могли быть прежними, такое, о чем не рассказывают каждому встречному-поперечному.
Это был такой момент, который Дмитрий лично нащупал в педагогической практике. Нащупал и начал искать в теории. Искал долго и въедливо, но не находил ничего такого, что объяснило бы ему происходящее или хотя бы описало его. Тогда он обратился к и без того неплохо изученным разделам психологии и социологии. Ничего нового и конкретного, относящегося к педагогической технике, не нашел. Да, иной раз психология описывала феномен, свидетелем которого Дмитрий становился уже не единожды. Но описывать и объяснять – это разные вещи. Более того, достаточно робкие попытки объяснения, которые иногда встречались в неконцентрированном виде, тоже не давали возможности перейти к педагогической технике. Проще говоря, прочитав серьезное количество страниц, посвященных этому феномену, Дмитрий не мог составить для себя рабочей схемы. Вот так, чтобы «Сделай это, получишь вот это. После этого, поступи так-то. В результате будет то-то». А это означало только одно – не было исчерпывающего понимания.
Что это был за феномен? Феномен экстремальной ситуации. Причем, было не важно, какой сфере принадлежит экстремальность. Это могла быть общественная, физическая, духовная сфера. Любая другая. Важен был сам факт экстремальности для человека. Такая ситуация, когда он отчасти «съезжает с катушек». Не может самостоятельно решить проблемы, не находит сил для преодоления кризиса. Когда «весь мир идет на тебя войной». Так вот, если такой ситуации для человека не возникает, то с педагогической точки зрения что-либо изменить в глубинах его личности не удастся. А если все-таки очень хочется или нужно, то необходимо создать такую ситуацию. Или быть рядом в тот момент, когда она сложится случайно. Это первое необходимое условие.
Вторым таким условием являлось следующее. Если педагог хотел что-либо изменить в глубинах личности человека, то он должен был иметь «пакет акций» к экстремальности ситуации. Может быть, в какой-либо степени, создать ее. Может быть, помочь с ее разрешением. Может быть, просто быть рядом. Но в любом случае его участие в ней должно было быть весомым и значимым для человека.
Частным случаем такого общего правила была помощь. Помогите человеку в критический момент и будете иметь возможности воздействия на его душу.
Понять все это помогла все та же гениальная «Педагогическая поэма» Антона Семеновича Макаренко. Макаренко использовал «экстремальный прием» в самых сложных случаях. И даже дал ему название – «Человеческий взрыв».
Вот и с Лерой случилось что-то подобное. И пусть мощность взрыва не зашкаливала, но это не было и хлопком или даже выстрелом. Это был именно взрыв. На то, что значение классного руководителя для девочки в данной ситуации весьма велико указывал тот факт, что ребята за помощью побежали именно к нему. Ведь в спортивном зале было несколько учителей, но к ним не обратились. И даже более того – именно побежали. Не позвонили, что проще и быстрее, а послали гонца. Весьма показательная и значительная деталь.
Дмитрий не мог помочь в этой ситуации ничем конкретным и практическим. Он мог предоставить моральную поддержку, правый рукав и разделить беду, но и этого оказалось достаточно. После этого случая не только сама Лера, но и все ее подруги стали относится к классному руководителю более… глубоко. Теперь уже сказанное им слово не могло остаться без искреннего внимания, на него не могли просто наплевать.
Но один из следующих дней, как часто бывает в жизни по какому-то удивительному совпадению, нанес последние штрихи.
Начался он с новостей.
Трагических.
Дмитрий сидел в кабинете, глядя в ноутбук, который когда-то принес из дома. Директор, забыв свое обещание, так и не предоставила заместителю рабочей машинки. А спрашивать ее об этом повторно не было никакого желания.
В топе списка новостей «Яндекса» висела новость об убийстве в Находке.
«Ничего необычного» – эта фраза всплыла в сознании по прочтении новости. Всплыла и удивила своей обыденностью. Никаких «О ужас!» или «Да как такое возможно!» не было и в помине. Было это «Ничего необычного».
Отслуживший год в армии молодой человек пришел в школу. Скорее всего, в этой школе он сам когда-то тоже учился. Пришел к своей бывшей пятнадцатилетней девушке. Вообще это уже любопытно: девятнадцать и пятнадцать лет. Ну да чего не бывает в жизни?
Девочка была на уроке физкультуры, куда и явился несостоявшийся кавалер. Скупая новость утверждала, что уже тут произошел конфликт. И что учительница физкультуры попыталась защитить школьницу. Что уж там произошло в деталях не ясно. А только девчонка убежала искать защиты у директора. Однако разъяренный чем-то «Отелло» приходит следом. С ножом в руке. Без труда пробивается к девушке и закалывает её ножом. После чего кончает жизнь самоубийством.
«Интересно, как он это делал? Горло себе вскрыл или из окна выпрыгнул?» – возник довольно циничный вопрос.
А чуть позже, совершая утренний обход здания и встретившись с директрисой, он узнал еще одну новость.
Страшное, пугающее совпадение.
Оказывается, что вчера в одном из колледжей Москвы ученик воткнул нож в живот своему одногруппнику. На настоящий момент парень лежит в «Склифе» с тяжелым ранением, а врачи-реаниматологи борются за его жизнь.
Вспоминался и еще один случай, произошедший примерно месяц назад. Тогда в одной из школ Москвы – между прочим, находящейся совсем недалеко – на перемене подрались старшеклассники. Один из них упал и ударился головой об угол чего-то. И умер. После того случая директриса особенно рьяно стала следить за организацией дежурств на этажах. Чем Дмитрий и без того занимался весьма добросовестно.
Ну и в завершение в памяти всплыл случай из собственного, пусть и косвенного, опыта.
Случилось это лет пять назад. Когда будущего заместителя еще редко называли по отчеству, а сам он не ходил в галстуке, подставлял свою и бил чужие рожи на спортивном ковре. В очередной приезд на спортивное мероприятие в Саратов Дмитрий узнал об интересном случае из жизни знакомого.
Серега был хорошим парнем. Хорошим и очень умным – учился на инженера в одной из тех сфер, о которых самому Дмитрию из-за низкокачественного среднего образования задумываться не приходилось. В дальнейшем Сергей открыл в себе еще и недюжинную силу воли. Дело в том, что из-за наследственности он имел очень больное тело. Постоянно страдал недостатком веса и плохим зрением. Но, несмотря на эти огромные сложности, Сергей пришел в секцию рукопашного боя и занимался там вопреки «прогнозам» большинства знакомых. Кто-то смотрел на него с недоумением, кто-то даже с презрением. Единицы – в число которых входил и его тренер – заинтересованно и выжидающе. Сергей не сдавался. Он получал травмы, ему раз за разом разбивали лицо. Более того, из-за ударов ему пришлось прооперировать глаз, в котором ускорились негативные процессы. Но едва восстановившись после операции, Сергей вернулся в строй. И занимался до тех пор, пока врачи не предупредили о риске и вовсе потерять зрение на один глаз. Только тогда Сергей прекратил участвовать в жестких соревнованиях, по-прежнему посещая тренировки. Но нельзя сказать, что все это время и часть здоровья он отдал ни за что. Совсем наоборот. За это время он, при помощи искусного тренера и великолепного воспитателя, заново сделал себя. Теперь никто не смел взглянуть на него так, как это было когда-то. Да и сам он смотрел на себя иначе. Но это было много позже того дня, когда он распахнул двери спортивного зала. Вначале Сергею было очень трудно и тяжело…
Учился он в институте. Казалось бы, в высшем учебном заведении обучаются уже не дети. Казалось бы, что и поведение у них должно быть не детским. Но на практике дела обстояли не так, как казалось. На лекциях, конечно, не было такого беспорядка, как на школьных уроках. Но и идеальным порядком там не пахло. Студенты пропускали очень много занятий, позволяли себе приходить на занятия в несоответствующей одежде и даже пьяными. Грубо разговаривали с учителями, покупали отметки и так далее, и тому подобное. Пожалуй, сложно найти человека, которого такое перечисление в наше время удивит.
Сергею бы замечательно училось, если бы не это «бы». Оно состояло в том, что в его группе сколотилась натуральная шайка. Вошел в нее один представитель «золотой молодежи», приезжавший к зданию института на подаренном папой дорогущем автомобиле. Вокруг него, как электроны вокруг ядра атома, стали вращаться различного рода приспособленцы и прихлебатели. В основном это были безобидные поодиночке представители вида Homo sapiens. Но кроме них, к драгоценному «самородку» прилипла весьма странная и агрессивная «гоп»-парочка. И еще вопрос кто и кем там крутил: парочка самородком или, все-таки, наоборот. Как бы там ни было, а вся эта компания с самой первой пары обратила свое господское внимание на нашего героя. Еще бы! Ведь он себя вел крайне вызывающе: постоянно писал лекции, внимательно и с интересом слушал профессоров, задавал свои и весьма недурно отвечал на поставленные вопросы. В общем, был человеком прямо скажем ненормальным. Не характерным для ВУЗовской среды.
К данному обстоятельству добавилось еще одно. ВУЗ – это не школа. Там преподаватели вовсе не озадачены воспитанием студентов, хотя и со школы данную функцию чуть ли не официально сняли. И уж тем более никто не следит за взаимоотношениями студентов. Вот и получилось так, что каждый новый день для Сереги начинался персональной каторгой. Его унижали, оскорбляли, старались выставить посмешищем и даже били. Если какой день проходил без броска жёваной бумаги в спину, без футбола сумкой или еще какой «приятности», то этот день был для Сереги счастливым. Но счастье, как известно, не бывает вечным.
Поняв это и найдя свою жизнь трудной и унизительной, Серега спросил совета у тренера. Тренер, как уже говорилось мужик умный, критически оглядел подопечного. И выдал мысль, сыгравшую в жизни Сергея ключевое значение. Много он не говорил. Обратил внимание на то, что физических возможностей дать отпор безмозглому хамью у Сергея нет. Задал риторический вопрос о том, ожидает ли Сергей помощи со стороны. Скажем от преподавателей или милиции? Пояснил, что даже если бы физические возможности были, этого бы не хватило. Физика без Духа – ничто. И сделал вывод о том, что Дух первичен и в основном самодостаточен. А раз так, то выход из сложившейся ситуации есть…
На следующий день Серега, сам не свой от внутренней борьбы и настроя, пришел на пару как обычно. И так получилось, что как специально вовремя собралась вся команда обидчиков, а преподаватель задерживался. Проходя мимо мирно сидящего Сергея «самородок» кинул в его сторону очередное оскорбление и с самодовольным видом прошел на свое место.
Близорукий Серега, спокойно достал старенькую поношенную сумку из недр парты. А из ее недр, в свою очередь, здоровый самодельный тесак. Сняв очки с толстым стеклом и аккуратно уложив их на столешнице, он спокойно встал со стула. До этого момента никто не обратил внимания на тихого «ботана», не заслуживающего по мнению большинства студентов-«человеков» этого распространенного звания. Но в этот момент Сергей преобразился. Крепко удерживая в правой руке нож, он быстро прошел к обидчику, схватил его за кисть и потащил на себя.
Упал на пол дорогущий «смартфон» и только этот звук коротко нарушил повисшую тишину. В нависающем кулаке был нож. А костяшки пальцев побелели от напряжения и мелко дрожали. «Самородок», как и его дружки, смотрел на Серегу, как обезьяны на удава Каа. А Сергей молча и размеренно объяснял им, что и как сделает, если от него не отстанут. И эти его слова отличались пылкой убедительностью.
Сергей спрятал нож в сумку за секунду до того, как в физически ощутимую напряжённую тишину аудитории вошел преподаватель.
Дмитрий смотрел на все это двояко. С одной стороны он понимал всю маразматичность и безнадежность сложившейся в образовании ситуации. Понимал, что в большинстве подобных конфликтов нынешние преподаватели не помощники. И молодому человеку, попавшему в настоящую беду, рассчитывать на помощь не приходится. Поэтому, с точки зрения молодого парня, мужчины, Сергей поступил более чем верно. По крайне мере после такого поступка его никто и никогда в институте не трогал.
С точки зрения же педагога, да еще и заместителя директора школы по обеспечению безопасности все это выглядело весьма опасно. И тенденциозно. Если педагоги и высокое начальство из «грамотных управленцев» не могли побороть тенденцию повсеместно вспухающих конфликтов, то понятно, почему дети стали делать это сами. Причем в решении этих, своих, вопросов они пошли путем наименьшего сопротивления. Который в данном случае совпадал с общей деградацией. Ну не получается на языке культуры и разума объяснить хаму, что он хам. На этом языке с ним должны изъясняться целые социальные институты: школы, учреждения культуры, патриотического воспитания. Но даже и в этом случае положено наличие неких окультуренных средств и форм давления на непонимающего культурный язык хама. И совсем непригоден данный язык восхождения для общения между отдельными личностями. Например, между обидчиком и тем, кого он обижает. Вот и приходится ребятам деградировать. Если не возвращаться на более низкую ступень развития, то уж заимствовать оттуда действенные методы и приемы.
Педагог, смотря на отечественные реалии, видел перед глазами зародыш того, что сейчас происходит в школах США. Где ежедневно стрелялись, резались или иным способом наносили друг другу взаимные увечья и доминировали друг над другом школьники. К этому идем? Не говоря уже о том, что подобная остановка в развитии… да что уж там?! Называем вещи своими именами – деградация! Подобная деградация системы образования и воспитания прямым образом ведет к деградации населения. Вот и, как говорится, «внимание вопрос»: кто будет удерживать государство российское от полного разложения через тридцать-пятьдесят лет?
Ведь уже сейчас нет специалистов. Уже сейчас российское образование перешло на такую модель, когда массово никого не готовят. Когда ставка делается на талантливых самородков, выявляемых через систему постоянно разрабатываемых фильтров. Иначе к чему все эти олимпиады, «ворлдскилсы» и тому подобная мутотень? Или «на наш век хватит»? Так? Ну ведь и «на наш» же может не хватить! Через пятьдесят лет Дмитрию будет только под восемьдесят. Если повезет… или не повезет. Ну-ка давайте представим, что период окончательного разложения государственности придется на такую старость. Как перспективка? Хорошо если дети и внуки смогут помочь, а если им самим нужно будет помогать, что весьма вероятно, учитывая нынешние тенденции в этой области?
В общем, с точки зрения педагога тенденция кислая. Вот и вся «недолга».
Взбодрившись такими новостями и размышлениями и получив настроение на полный рабочий день, Дмитрий с низкого старта занялся насущными делами.
Выяснилось, например, что «мудрая» администрация школы решила заменить стулья в актовом зале. Для этого Елена Сергеевна уже заказала новые стулья и приступала к списанию старых с баланса. Узнав об этом, Дмитрий много кругов намотал по школьным этажам, несколько бесконечных десятков минут провел в спорах с директрисой. Но стулья отстоял. Ребята сидят на подоконниках, да прям на полу многие сидят, а директор не хочет отдавать стулья? Разве это разумно? Давайте расставим их в рекреациях третьего и четвертого этажей – пусть сидят дети. Тогда и с подоконников сгонять будет проще, да и доступ к самим окнам затруднится… Примерно в таком ключе шел разговор с боящейся всего и вся директрисой. Вообще складывалось такое впечатление, будто она считала, что ее преступное поведение во многих случаях, взятки и корысть полностью выбрали небесный запас прочности и везения. И что любой неверный шаг, и случится что-нибудь страшное. Например, дети будут беситься и полезут на стулья ногами, а оттуда и в окно выпасть недолго. По крайней мере Дмитрий не удивился бы, узнай, что именно такие мысли пугают Татьяну Егоровну.
В бесконечных бегах и заботах пролетели первые часы. Стулья он отбил. Удовлетворенный сделанным, закрыв актовый зал из которого ребята подчистую вынесли все стулья, он спускался уладить последние формальности. Но вот, – чем-то неожиданным и нехарактерным сменилась кавалькада звуков школьной жизни – Дмитрий услышал плач. Он не собирался заворачивать на четвертый этаж, но неожиданные женские рыдания и слова утешений заставили пересмотреть маршрут.
– От те на! – Удивленно воскликнул классный руководитель, увидев сидящую на получивших новую жизнь стульях компанию. – Что тут случилось?
Плакала Лера. Рядом с ней, обняв подругу за плечи, сидела Гуля. Напротив стояла третья подруга – Соня. И все трое вяло спорили с географичкой. При появлении Дмитрия девчата замолчали, а географичка постаралась сделать вид, что не заметила вопроса да и вообще учителя. Продолжила разговор как ни в чем ни бывало.
– Что у вас случилось? – Более веско повторил классный руководитель.
– Дмитрий Николаевич! – Как обычно растягивая слова, начала Гуля. – Ее Светлана Александровна до истерики довела!
После этих слов географичка поморщилась как от ложки дегтя и уже не могла не обращать внимания на третью сторону беседы.
– Да прям! «Довели» её, беднягу! – В ее словах сочувствия не было. Складывалось такое ощущение, что она лично присутствовала при ссоре и была уверена в вине Валерии.
– Расскажите, что произошло? – Обратился к ней Дмитрий.
– Да откуда я знаю?! – Отчего-то возмутилась географичка. – Как обычно! Что, вы Леру не знаете? – При этих ее словах Дмитрий заподозрил, что знала она все-таки больше, чем говорила. От этого, да еще от того, что взрослая женщина, не владея информацией, мешала рассказывать ученице Дмитрий начал раздражаться.
– Гуля?
– Да Дмитрий Николаевич! У нас был урок. Все как обычно. Светлана Александровна себя вела как всегда… Ругалась на нас, кричала, про вас рассказывала…
– Ой Гуля! Ну ты хоть не выдумывай! – Вновь перебила девочку Нина Юрьевна.
– Я не выдумываю. – Ответ был спокойным, но твердым.
– Ну как не…
– Подождите! Я хочу, чтобы она – Дмитрий выделил это слово интонацией – мне все рассказала. Не мешайте. – И, не обращая внимания на возмутившуюся учительницу, вновь повернулся к Гуле.
– Ну вот… А у Леры сегодня настроение плохое… Мы же ничего не говорим! Она не вытерпела и ответила… Но что она сказала такого?!
– А что она сказала? – Переспросил Дмитрий, почему-то испугавшись, что виновата сама несдержанная и резкая девочка.
– Да я ничего такого не говорила! – Впервые, сквозь плач, подала голос сама Лера.
– Ничего! – Вторила ей Гуля. – Она сказала «приятного аппетита»!
Оказалось, что в атмосфере взаимной антипатии, на уроке информатики Лера пожелала приятного аппетита кушающей гамбургер учительнице. Понятное дело, что никакой благожелательности в этой фразе не было и в помине. Понятное дело, что учитель не должен жевать булку во время занятий. И понятное дело, что если он этим занимается – надо представлять себе гамбургер Макдональдса – то выглядит это вовсе некультурно и непрезентабельно. И надо видеть, в каком состоянии находится кабинет Светланы Александровны: вечно грязный, с брошенными в беспорядке стульями, заваленный разным хламом, с заляпанным неясного происхождения брызгами и заваленным крошками столом, с остатками месячной давности пиццы… Все это – «понятное дело». Всё это, как и множество других нюансов. Таких, как хабалисто-буржуйская манера разговора самой учительницы, ее неприятно-неопрятный внешний вид, высокомерное выражение вечно недовольного лица и так далее, и тому подобное. В общем, понятно, откуда возникла искра ссоры.
После оброненного Лерой пожелания Светлана Александровна взялась за класс всерьез. Несколько минут она рассказывала ребятам о том, как они ей «дороги», после чего перешла на личность их классного руководителя. В выражениях особо не стеснялась и свои мысли перед оформлением во фразы внутренней цензуре не подвергала. Разделав как орех классного руководителя, информатичка перешла к самой Лере. Как уж там было на самом деле – намекала Лера на лишний вес ученой нимфы или нет – Дмитрий не понял. Вот только Светлана Александровна в завершение своего монолога, прошлась по внешности Леры. К чему слегка полненькая девочка относилась весьма щепетильно.
В результате Лера… эта внешне резкая и грубая девчонка, колючий чертенок с обаятельными и слегка раскосыми глазами, на которого нельзя было долго злиться… Лера сидела в коридоре и рыдала. Не могла успокоиться даже сейчас, когда после ссоры прошло больше пятнадцати минут.
Открылась железная дверь кабинета информатики. В проеме показалась Надежда Сергеевна, а вслед ей неслась громкая брань Светланы Александровны. Тьютор восьмого «Б» вышла в коридор и прикрыла дверь, отсекая словоизлияния оскорбленного педагога.
– Потом заберешь свою сумку.
Дмитрий недоуменно взглянул на «помощницу» и задал логичный вопрос.
Оказалось еще, что после словесной ссоры, Светлана Александровна вскочила с места и фурией кинулась к Лере, приказывая ей убираться из кабинета. Лера – Дмитрий подозревал, что испугалась – моментально вскочила и сделала вид, что сама только об этом и думала. А вот сумку взять забыла. Чем и воспользовалась мстительная информатичка, тут же зачем-то «экспроприировав» чужую вещь. Если прислушаться, то из-за двери до сих пор доносились ее обещания отдать сумку «только родителям». При этом Дмитрий не знал ни одного учителя-предметника из тех, что вели в классе, который бы не владел информацией о родителях девочки. Та же история с отцом, заявившимся на урок физкультуры в пьяном виде, уже давно была известна всем в школе. По крайней мере, сама Лера думала именно так и ужасно стеснялась случившегося. А мама… А что мама? Маму в школе видели за последние несколько лет два раза: когда Лера перешла в среднюю школу и совсем недавно, на собрании у нового классного руководителя. И не могла об этом не знать информатичка. Ну вот хоть стреляй, а уверен был Дмитрий – она знала. Хотя бы потому, что Лерина мама женщина весьма боевитая и сама кого угодно за дочь, что называется, «порвет». А Светлана Александровна, по стойкому ощущению Дмитрия смелостью не отличалась. Скорее всего поорет-поорет про родителей, трепля нервы и без того взвинченному ребенку, и перестанет. Удивительно было другое.
Вышедшая из кабинета информатики Надежда Сергеевна все отчетливее демонстрировала свое недовольство… поведением Валерии. Началось все с легкой степени досады, когда она высказалась про сумку, а сейчас…
– Ты сама ведешь себя по-хамски! Постоянно! Вот и получила в ответ! – Агрессивно и громко давила на потерявшую хватку девочку помощница классного руководителя.
– Вот-вот! – Приободрилась от оказанной поддержки Нина Юрьевна. – Ты вспомни. Сколько раз у тебя конфликты были? И со мной… да чуть ли не со всеми учителями. А тут ты нарвалась. Ты же знать ничего не знаешь, уметь – не умеешь. Ты ходишь вечно красуешься в зеркало и фотографируешься на телефон…
Да, Дмитрий знал о болезненном «селфи»-пристрастии Леры. Да, училась она не важно. Не так, чтобы хуже других, но могла намного лучше. Все это так. Но вот конкретно эта ситуация, но вот общий посыл… Он совершенно не устраивал Дмитрия. Не потому, что у него, в отличие от большинства педагогов, получалось вдалбливать в голову девчонки какие-то знания и при этом не ссориться с ней, – тоже конфликтовал частенько. И не потому, что с той же раздающей «диагнозы» направо и налево Ниной Юрьевной не ссорился только самый ленивый из всех классов. Самому Дмитрию приходилось очень сложно вести какие бы то ни было дела с заносчивой географичкой! Буквально пару недель назад ребята, доказывая ее скверный характер, поведение и манеру общения с ними, притащили ему телефон с фотографией. На фото были видны несколько человек из класса, включая вечно ржущего, прижимающегося к столу Саида. В руке у него тоже был телефон. Географичка стояла боком к снимающему, скрестив руки на груди и холодно смотрела на стоявшего перед ней на коленях паренька. Дмитрий знал этого парня. Сложный и хулиганистый, но всё это как-то по доброму, не со зла, он учился в классе, где руководителем была Нина Юрьевна. Она частенько называла его, как и многих остальных, «дебилом с диагнозом». Так вот, этот парень стоя на коленях, сложил ладони в молящем жесте и совершенно серьезно смотрел снизу вверх в глаза женщине. Дмитрий тогда еще переспросил ребят, не «прикалывался» ли паренек. Получив массу пылких и громких заверений, что это не так, он всё же до конца не поверил глазам. Мало ли? Может на самом деле парень дурачился, а учитель, впав от неожиданности в ступор, не смог среагировать. Ну хорошо, даже если не верить ребятам, которые утверждали, что нечто подобное за Ниной Юрьевной повторяется раз за разом, нужно ответить на ряд вопросов. Например, что это за поза у нее? Когда она успела скрестить руки на груди, если впала в ступор? Сам Дмитрий моментально после того, как пришел в себя, стал бы поднимать ребенка, не позволяя стоять в позорной позе лишние секунды или развернулся и ушел, сев за стол. А она? Смотрела молча? Да и вообще, ступор он тем и ступор, что человек стоит не двигаясь, не меняя позы. А тут эти руки… А выражение лица? Примерив ситуацию на себя, Дмитрий был уверен, что его морда в такой момент имела бы крайнюю степень возмущения и удивления. Никак не бесстрастно-холодная мина. А фотографии? Для того чтобы просто включить камеру на телефоне, который уже находится в руках, сфокусировать её, нажать на кнопку и дождаться фотографирования нужно примерно пять секунд. Пятисекундный ступор? Ой ли!
И вот эта женщина, получив поддержку тьютора восьмого «Б», начинает вбивать в подкорку Леры мысли о собственной никчемности? Пользуясь при этом полноценной фрустрацией личности? Учитывая, что в такой момент функция критического мышления значительно ослаблена и внешняя установка может «со свистом» пролететь очень глубоко? Учитывая, что в той ситуации, которую они все сообща восстановили по рассказам ребят и Надежды Сергеевны, Лера была виновата отнюдь не в первую очередь? Если вообще была. По крайней мере больше чем обычно…
Дмитрий начинал закипать.
Он наблюдал самое настоящее растерзание слабой, но колючей жертвы сильными, но обычно стесненными формальными рамками хищниками. Он наблюдал месть слабому. При том, что слабой жертвой была девочка, ребенок. А хищниками её учителя. Нет, Дмитрий в таких вопросах не страдал щепетильностью. И если ради действительного и полезного жизненного Урока нужно было надавить, сделать больно, то он это делал. Но очень редко… навскидку и не припомнишь… и не до такой же степени! Это, во-первых. И во-вторых, какой урок можно было преподать в этой ситуации полнейшей несправедливости?! Что вынесет для себя ребенок, понимая как с ней обошлись? А в-третьих, возникали серьезные сомнения относительно желания «учителей» преподать Урок. А в-четвертых… А в-пятых…
– Ну-ка тихо! – Сказано это было не так чтобы громко, но очень внушительно. Все замолкли, кроме продолжающей всхлипывать Леры.
– Лера тут не виновата. Виновата Светлана Александровна! Она цепляется к ним уже давно и мне это известно. Что это вы тут пытаетесь из девчонки изобразить Бог знает кого?
– Дмитрий Николаевич! Вы вообще слышали, что такое педагогическая этика?! – Гневно прокричала любящая кидаться громкими словами и именами Нина Юрьевна.
– Пару раз слышал такие слова. Правда, по отдельности… Гуля, уводи ее ко мне. Успокаивайтесь там. Потом разберемся.
– Оно и понятно! – Географичка сказала это одновременно с обращением классного руководителя к девочке. – Где вы там учились у себя?!
– Есть одна дыра… Вы о ней, наверное, даже и не знаете. Хотя, как географ, может и слышали. Но разве это важно?
Последний выкрик географички оказался прекрасной иллюстрацией всей подноготной этой ситуации. Дело в том, что она вместе с информатичкой и некоторыми другими учителями «дружила против». Против Дмитрия, например, тоже. Против директрисы (хотя информатичка умудрялась дружить и с той, и с другой), да против кого угодно! И вот это ее презрительное «где вы там у себя» было очень показательным с в этом плане. Понятно, что все они обсуждали восьмой «Б» в общем и его, Дмитрия, в частности. Понятно, что в среде своих Светлана Александровна и вовсе расходилась, и не стеснялась в выражениях. Понятно, почему тьютор Дмитрия заняла противоположную сторону – она уже давно вращалась в их общей компании.
Понятно, что «где вы там у себя» – блюдо коллективной кухни, изначально враждебной Дмитрию.
– Что вы дурачитесь?! Вы серьезно работать умеете?
– Только учусь. Извините, мне пора к девчонкам. – С легкой улыбкой, не дожидаясь ответной фразы, Дмитрий развернулся и ушел. Не слушая того, что летело в спину.
В кабинете девочки еще раз, уже более толково, ему все рассказали. Чтобы понять, какую благодарность к нему они испытывали, чтобы убедится в том, что они прекрасно поняли подоплеку учительской ссоры, нужно было видеть их глаза. Удовлетворенные, успокоенные и даже почти счастливые. Но Дмитрий не удовлетворился их рассказом, бывшего мента на мякине не проведешь. На перемене он вызывал к себе сначала Саида и Руслана, потом Костю и Пашу. С каждым из них поговорил о том, что произошло на уроке информатики. И в завершение всего, встретив в коридоре, спросил об этом отличницу и умницу Анисию. И по всему выходило, что Лера не виновата. По крайней мере более чем обычно. В том, что на этот раз, вопреки своей привычке, она вела себя совсем уж хорошо, Дмитрий сомневался.
Собрав нужную информацию, классный руководитель приступил к следующему этапу задуманной «операции».
Спустившись в кабинет директора и застав Татьяну Егоровну на месте, он рассказал ей все, как оно было на самом деле. При разговоре присутствовала и неизменная Татьяна Борисовна. Дмитрий подавал информацию в самом выгодном для него ракурсе, представлял и без того вопиющие факты совсем уж в мрачном свете. Напирал на то, что бешеный учитель взъелась на детей из-за отношения к нему, но уже к середине разговора стало ясно, что все без толку.
– Дмитрий Николаевич! – Жизнерадостно улыбалась Татьяна Борисовна, – Это же Светочка! Ну что вы обращаете на нее внимание?
Она совершенно мимо своей мыслительной деятельности пропустила тот факт, что Дмитрий пришел не за себя, а за ребят, которые все больше и больше страдают от хамоватой и неопрятной учительницы.
– Ну понравились вы ей наверное, Дмитрий Николаевич. – Подхватила директриса. – Просто, как это, не обращайте на нее внимания. Перебесится. Перестаньте, что вы в самом деле? – Татьяна Егоровна старалась говорить проникновенным контральто. А на слове «понравились» в ее глазах, как показалось Дмитрию, плеснулась какая-то странная водица.
Он попробовал, было, спорить еще несколько минут, но показательное благодушие и, что важнее, истинное нежелание разрешать проблему были непрошибаемы. Только поняв это, Дмитрий быстро и от того странно успокоился. В этот момент он не хотел думать о том выходе, который рождался где-то в подкорке. Думалось, например, о том, что учитель информатики «подрабатывал по совместительству» успешным менеджером по распилу бабла в электронном виде. Светлана Александровна очень много времени проводила в кабинете директора, заполняя всевозможные электронные отчеты и формы. По тому, как переглядывалась директриса с молодой девушкой, какие тесные отношения с ней имела, по зарплате, которая у информатички, по слухам, была велика Дмитрий и сделал такой вывод. Хотя, мог и ошибаться.
Во всяком случае эти мысли он оставил за дверью, рядом со странно хихикающими «управленцами».
Эти мысли. Но навеянное ими общее состояние порождало мысли другие.
Последнее время Татьяна Егоровна очень часто говорила о своей предстоящей аттестации. Слушая выступления министра на селекторе, она, не особо стесняясь умудрялась шепотом материть высокопоставленного управленца, «мать управленцев русских». И «разоряться» на тему предстоящей с ним беседы. С завистью смотря на работу своей секретарши за компьютером, на ее мелькающие над клавиатурой быстрые пальцы, она вслух озвучивала свои опасения относительно предстоящего ей электронного теста. Потому как сама дружила с орг-техникой чуть более чем никак.
Насколько понял Дмитрий, в аттестацию входило два этапа. Первый – электронное тестирование по нескольким блокам. Начиная с экономики и управления и заканчивая – о ужас! – бумагомарательными разделами педагогики. Этого этапа Татьяна Егоровна боялась скорее всего напоказ. Потому как вещи она, что называется, не паковала несмотря на то, что в перечисленных разделах не разбиралась почти никак. Это было видно невооруженным глазом, когда она перечитывала вопросы и с растерянными глазами переспрашивала у замов, как нужно отвечать. Означало это одно – была уверена в том, что купит нужный результат. Ну или каким-то иным образом договорится с ответственным за тестирование.
Второй этап состоял в беседе с министром образования Москвы. О чем беседа? В каких рамках и обстановке? Этого Дмитрий не знал. Такие детали озвучены не были. Но вот тут директриса боялась по-настоящему, без дураков. Такой ее страх даже внес некоторый дисбаланс в стройную систему взглядов заместителя на самого министра и его работу. Ведь действительно, если директриса плохая – в смысле не знает своего дела и не хочет им заниматься – то кого она будет бояться? Того, кто может ее разоблачить, вывести на чистую воду. То есть, если и не хорошего специалиста и человека, то во всяком случае не такого плохого, как она сама. Будь иначе и не станет она бояться.
Но чуть подумав, Дмитрий уличил подобную логику в чрезмерной линейности и простоте. Они оба могут быть «плохими» … Он вскользь усмехнулся такому по-детски наивному слову. Просто один плохой по-своему, а другой иначе. Как лебедь, рак и щука, которые в масштабах общей поставленной задачи все без исключения «плохие». А поодиночке очень даже может быть, что «хорошие». И это еще не самый худший сценарий…
Как бы там ни было, а в успешном прохождении директором аттестации Дмитрий не сомневался. Как и все остальные сотрудники, в открытую обговаривающие возможность ухода директора только после реорганизации и объединения нескольких школ в одну образовательную организацию…
– Дмитрий Николаевич, Дмитрий Николаевич! – Пыхтела, но догоняла Наталья Валерьевна, старательно обходя слоняющихся по перемене детей.
– Что случилось, Наталья Валерьевна? – Устало спросил Дмитрий, продолжая «пережевывать» случай с Лерой.
– Ой! Да опять Иван!
– Что он?
– Не он, у него. На этот раз, что удивительно, у него.
Если Вы заметили "смешную" или очень глупую ошибку, то пишите. Я не претендую на звание учителя словесности и даже на звание шибко грамотного писаки, – не обижусь. Большое спасибо за помощь!
Содержание:
Первая глава: 1 часть, 2 часть, 3 часть, 4 часть, 5 часть
Вторая глава: 1 часть , 2 часть, 3 часть, 4 часть, 5 часть, 6 часть, 7 часть, 8 часть, 9 часть, 10 часть, 11 часть, 12 часть, 13 часть, 14 часть, перед Вами 15 часть, 16 часть.
Все в одной подборке – тут.