Шестнадцатая часть второй главы автобиографичной книги "Восточный фронт". Ссылки на предыдущие части после статьи.
– Заходите. – Открыл дверь Дмитрий и отступил в сторону, пропуская женщину. – Тут поспокойнее будет.
– Ой, да… В общем, кто-то утащил его портфель. Они ели в столовой и набросали портфелей в общую кучу, как обычно, перед входом. После обеда он своего портфеля не нашел. Понятное дело, что это кто-то из ребят ему мстит. Ну, или просто издевается. Мы сами найти его не можем. У меня были подозрения, кто это мог сделать, но он не признается. Я больше не знаю, что делать. Остается только по камерам смотреть, если они снимают эту часть.
– Угу… понятно… – Вслух задумался Дмитрий, подбирая самые подходящие и нужные в данной ситуации вопросы.
– Мне мама уже звонила. – Не дала собраться с мыслями женщина. – Что-то странное она несла…
– Да? – Показательно удивился Дмитрий. – Что?
– Ну она мне рассказала все это. Как будто я сама не знаю! – Она засмеялась. – Ну, требовала найти и наказать… как обычно все. А потом удивила. Сказала, что… я прям цитирую: «Дмитрий Николаевич такой умный, пусть он и ищет». Я у нее переспросила, что она имеет в виду. Фраза-то странная. Она сказала, что вы чуть ли не отлупили Ивана.
– Вот же пацан какой! – Улыбнулся Дмитрий, не собираясь повторять прошлую «лжеошибку» и отвечая расплывчато. – Обещать – обещал, но, чтобы лупить…
– Не знаю. Я тоже удивилась. Вообще, он раньше так никогда не делал. У него просто мозгов не хватит на это. – Она смотрела на собеседника подозрительно, через внимательный прищур век. – Вы его не трогали?
– Ну, прихватил чуть, чтобы успокоился и всё. – Ответил Дмитрий, не желая продолжать данный разговор и пробуя на вкус ее фразу про мозги Ивана. Странно. Вот он вроде опять «виноват перед обществом». Та же «классуха» так построила фразу, что сразу отмежевалась от возможного рукоприкладства, явно не одобряя, хотя сама и призывала Дмитрия на помощь. Ведь не еще один «язык» звала, правда? Язык-то у самой есть. Не говоря уж о том, что творил и как себя чувствовал под ее руководством пацан. Да, безусловно, если бы общество узнало о том, как учитель держал в своем кабинете пацаненка за грудки, пощады бы не было. Но вот «послевкусие» этих действий было отличным от того, которое вызвали слова вроде бы ничего плохого не сделавшей учительницы о мозгах мальчика.
– А откуда она меня знает? – Задал он вопрос машинально, уже зная ответ. Думал. Пацан, который лезет на перила с канцелярским ножом в одной руке и угрозами в другой. Пацан, способный снять трусы перед всем классом. Можно было не трясти его? Нет, не трясти нельзя было, черт его знает, что он мог выкинуть, выйдя за дверь. Но ведь и трясти было нельзя!
– Ну, наверное, Иван рассказал. – Зудящая над ухом и мешающая думать Наталья Валерьевна ответила со странными интонациями, будто Бога за бороду ухватила. – Но это ерунда! – Тут же взялась успокаивать, но Дмитрий не дал договорить.
– Понятное дело – ерунда! Ладно, я все понял. Разберемся.
– Ага… – Протянула несколько растерянная от резкого окончания разговора женщина. – Хорошо, спасибо.
А мама, значит, в курсе всего. Рассказал Иван. В курсе, но права качать не стала. А значит адекватная баба или просто сил нет. Ну оно и понятно. Сама устала от него и представляет, как он мог достать учителей. Но при этом обида за сына все-таки осталась. И вылилась в непростую фразу. Мол, наказывать умеет – молодец. Теперь пусть попробует поможет, а мы посмотрим. Ну что же. Мы и без того собирались, а с таким дополнительным стимулом нор нароем огромное количество, а сумку найдем. И он решительно пошел искать Ивана. Для начала.
– Я ему па-ар-рву задницу! Вот только найдем эту суку! – Иван шел рядом с Дмитрием и вид у него был самый решительный. Вышагивал так, будто был на все сто один процент уверен в положительном результате задуманного предприятия. Лицо сурово-сосредоточенное, темные угольки глаз сверкают праведным гневом, а руки широко болтаются вдоль бедер.
У Дмитрия появилось сильное желание улыбнуться. Ведь парень и на самом деле уверен. Стал уверенным сразу, как только понял, что Дмитрий ему поможет. Ему кажется, что уж этот большой дядька точно все решит. Если для разборок с ним самим он всегда приходит и «разруливает», то и сейчас тоже все «разрулит».
Вообще, мысль взять пацана с собой возникла внезапно. Дмитрий уже уверенно пришел к простой схеме решения школьных проблем. Первым делом следовало налаживание контакта средней дистанции с ребенком. После этого, при первом удобном случае, нужно было сблизиться. Сближение могло происходить двумя путями. Либо через конфликт, который требовалось разрешить окончательно и выйти победителем, либо через оказание помощи в сложной ситуации. С Иваном разрешить конфликт сходу не получилось и вот теперь, как специально, судьба давала шанс оказать ему помощь. Размышляя об этом, Дмитрий как-то просто и естественно понял, что пацана надо взять с собой, чтобы вместе с ним расследовать это «преступление». Это сблизит их еще больше…
Улыбаться он не стал. Как-то это неправильно было после такой жесткой ругани пацана. С самой серьезной рожей обратился к идущем вприпрыжку Ивану:
– Тише! Имей в виду, где ты находишься. Как сапожник ругаешься. – И видя, что Иван набрал воздуха в легкие, понимая по его количеству, что выдохнут он будет в очередную матерную тираду, резко закончил. – Закрой рот!
Пацаненок еще больше насупился, но ничего не ответил. До первого этажа так и дошли, молча. Но дольше он не выдержал.
– А как мы его будем искать?
– Сейчас и подумаем. – Они остановились у столовой. – Тут сумки лежали?
– Да! – Неестественно громким и звонким голосом выкрикнул Иван.
– Не ори! Разговаривай нормально. – Поморщился Дмитрий. – Твоя сумка была внизу или вверху? – И, видя непонимание, уточнил. – Ну, ты ее первый бросил на пол, или когда бросал там уже куча лежала?
– Не первый, но там мало было, когда я. – Парень принял к исполнению требование и разговаривал действительно тише.
– Угу. Ну пойдем посмотрим в камеры, что там будет видно. – Это было такое предложение, на которое Дмитрий ответа не ждал. Но пацаненок захотел ответить, чем еще раз чуть не спровоцировал улыбку учителя.
– Пойдем!
Они прошлёпали мимо округлых раздевалок и главного входа, подошли к охраннику.
– Николай Алексеевич, мы к вам камеры посмотреть. – Произнес Дмитрий, входя в дежурку.
– Давайте-давайте. А что случилось?
– Да вот, сумку у него стащили. – Кивнул Дмитрий в сторону заинтересованно разглядывающего мониторы Ивана. – Смотрим… Вот, лучше всех вот эта камера подходит. Видишь?
– Вижу! Но там же все не видно! – Несколько расстроено подтвердил Иван.
– А ты как хотел? Чтобы тебе все готовенькое? Нужно поработать. Я в милиции еще и не так работал. Это все даже не цветочки... Короче так. Мы сейчас с тобой смотрим сюда и внимательно наблюдаем за каждым, кто выходит под камеру. Смотреть надо на руки, чтобы сумку увидеть. Она у тебя какая? Опиши.
– Огромная такая! – Мальчик замахал руками, воодушевившись отведенной ролью. – Синяя! У нее еще вот тут… сбоку красная клякса…
– Понятно. Вот, значит, ты должен внимательно смотреть. Я-то ее не видел и сразу так не смогу узнать. На тебя надежда, не прогляди! Но перед тем как начинать смотреть, мы с тобой должны вычислить временной интервал.
– Как? – Иван растерялся.
– Узнать, с какого времени начинать и когда заканчивать просмотр. А так мы с тобой что, с утра будем смотреть? Понял?
– Понял. И как будем вычислять?
– Давай думать. Ты когда туда спустился?
– После урока.
– Какого?
– Третьего.
– Ага… Третий урок это у нас… примерно десять двадцать. Но чтобы точно ничего не пропустить, мы возьмем запас. Начнем смотреть с десяти-десяти. Понял?
– Да!
– Теперь дальше. Ты из столовой вышел до звонка на урок или после?
– После!
– Насколько позже?
– Ну… Я не знаю… Там… Десять минут!
– Хорошо. Звонок в десять сорок. Плюс десять минут опоздания. Плюс, чтобы совсем уж наверняка не пропустить ничего, еще десять минут. Итого – одиннадцать. То есть смотрим мы с тобой эту камеру с десяти минут одиннадцатого до одиннадцати часов. – Дмитрий тыкнул пальцем в монитор. – Понял теперь, что такое временной интервал?
– Да! Давай смотреть!
На просмотр они потратили чуть больше двух часов времени. Сначала нашли тот момент, когда брошенная чьей-то рукой сумка Ивана упала на кафель. Ну не «чьей-то», а, понятное дело, рукой самого Ивана. Который, кстати, обрадовался первой победе натурально по-детски.
Наблюдатели выписали точное время первого отслеженного события.
Дальше минут пятнадцать не происходило ничего особенного. Кто-то, опоздав, бросал свой портфель в общую кучу. Кто-то, закончив обедать, показывал свою руку или часть тела, наклоняясь за своими вещами. Но Иванова сумка вытащена не была. В этом Дмитрий был уверен.
Но вот в следующие пять минут на экране происходила толчея броуновского движения детей. Они все лезли в общую кучу, толкались, бросались портфелями друг в друга и вообще вытворяли все, на что хватало фантазии. Этот момент пришлось пересматривать несколько раз. Но в итоге, они все-таки рассмотрели часть тела какого-то мальчика. Он быстро склонялся над кучей, распихивая остальных, хватал сумку и также стремительно исчезал из кадра.
Первым заметил Дмитрий, что не удивительно, конечно. Но вида не подал и подмигнул охраннику, чтобы тот тоже молчал. Поняв замысел, Николай Алексеевич солнечно заулыбался своим простым деревенским лицом, наблюдая за «следователями». Учитель предложил пересмотреть этот момент еще несколько раз и предупредил Ивана, чтобы тот глядел внимательно. Такой подход принес результат. Вскоре мальчик тоже заметил происходящее и торжествующе закричал. Дмитрий попросил показать, что заметил юный наблюдатель. Пацаненок, весьма ловко самостоятельно орудуя мышкой, отмотал кусок записи и тыкнул пальцем в экран. Дмитрий сделал крайне заинтересованный вид, рассматривая при этом грязный, искусанный зубами ноготь и похвалил Ивана. Но тот уже не слушал похвалы, поникнув головой.
– Там же не видно, кто это!
– Ничего, записывай в блокнот время. – Дмитрий кивнул на лежащий блокнотик.
Иван еще раз отмотал на начало фрагмента, потянулся за блокнотом, сверкая вновь загоревшимися глазами.
– Дай ручку! – Протянул руку Дмитрию и старательно вывел несколько цифр. – Что дальше?
– А дальше смотрим вон ту камеру. Оттуда видна другая часть.
Они переключили монитор.
– Давай, выбирай нужное время.
– Какое?
– Сначала первое.
Это делать было не обязательно. Но Дмитрий сознательно решил поиграть в следователей чуть подольше. И пока Иван смотрел, вспоминал фразу из фильма «Пацаны». «У каждого пацана должен быть мужик, которому можно сказать ты». Как-то так, вроде? Дмитрий и не заметил, – до того естественно пацан перешел на «ты». Похоже, не держит зла, понимает, что потрясли его в прошлый раз за дело…
В первые выписанные минуты на новой камере было видно, как Иван стремглав спустился по лестнице, подволакивая за собой сумку. И направился туда, где в следующее мгновение бросит её. Только этого видно уже не было.
– Ага, понятно… – Загадочно протянул Дмитрий. – Тебе понятно?
– Понятно… – Так же загадочно и немного растерянно подтвердил пацаненок.
– Тогда включай второе время, чего медлишь?
Ваня защелкал мышкой и распорядился:
– Смотрим!
Побежали из столовой прихватившие свои сумки ребята.
– Вот это Данька! Вот он! – Заорал Иван, тыча пальцем в экран и возмущенно поглядывая на напарника.
– И чего?
– Я думал – это он! А это не он! – Его выкрики были отрывистыми, сухими, как выстрелы.
– Отлично! Значит, одного подозреваемого мы с тобой отсекли.
– Что?
– Ну, в смысле, поняли все и теперь не подозреваем его больше.
– Ага…
– Только ты так орал и махал руками, что мы просмотрели все остальное. Мотай назад.
На самом деле Дмитрий ничего не просмотрел. Он прекрасно видел, как «из ниоткуда» появилась летящая темная – чёрно-белое изображение – сумка. Внезапно появившись, она пролетела над полом около метра и шмякнулась перед первой лестничной ступенькой. Это ее запустила в полет та «часть тела», которую было видно с другого ракурса.
– Ка-аз-зёл! – Ивана буквально затрясло, после того, как он увидел произошедшее. Часто и мелко.
– Успокойся. Работаем дальше.
А дальше ребята побежали по лестнице. И некоторые из них не преминули несколько раз пнуть бесхозный портфель.
Видя все это, Иван низко опустил голову, глядя на происходящее исподлобья и громко гоняя воздух через ноздри. Злился или грустил, но молчал.
И вдруг на экране появился парнишка, который учился в другом классе. Он выбежал не со стороны столовой, но с опаской глянул в ее сторону. Выглядело это так, будто кто-то нарочно поставил такую сцену. Осторожно, но быстро приближаясь к валяющемуся портфелю…
– А-а! Это он!! Мишка! – Закричал Иван, даже не успев досмотреть сцену. Ему и без того все стало ясно.
Между тем Мишка, мимолетно наклонившись, зацепил портфель и побежал туда, откуда пришел. Через секунду его уже не было в кадре.
– Ну я ему! Я ему задницу разорву! Тварь! Б…дь сука!
– Ну-ка! – Дмитрий тоже прикрикнул, одновременно отвешивая слабый подзатыльник. – Я тебе что говорил?
Парень втянул голову в плечи и зажмурил глаза.
– Не забывай где находишься!
– Ох и бандит! – Непонятно о ком сказал по-прежнему улыбающийся охранник.
– Все, Николай Алексеевич. Мы закончили. А ты – Дмитрий взглянул на пацаненка – успокойся и скажи, почему он спер твою сумку. Что ты ему сделал?
– Да он… Мы с ним давно враги! – Парень говорил еще возбужденно, комично выставляя вперед нижнюю челюсть, но уже не орал.
– Ладно. Бог с ними, с мотивами. Теперь слушай меня внимательно. Ты ему ничего делать не будешь! Я накажу его сам! Ты просто подойдешь к нему завтра и скажешь, что ты сам нашел свою сумку. Потому что ты не дурак. А он дурак и не стоило заниматься такими глупостями. И теперь его накажет твой друг, то есть я. Понял?
Дмитрий был уверен, что Иван захочет мести. И что ты ему не говори, он эту месть организует. Единственный выход был вот в этой задумке, когда пацан спускал пар и был уверен, что «врага» накажет его друг.
Но Иван сидел молча, насупившись. Если бы он мог говорить заумно, он бы сказал нечто вроде «Уважаемый Дмитрий Николаевич, внимательно ознакомившись с вашим предложением, я счел его паллиативом. Посему, вынужден вам отказать». А так… Дмитрий был уверен, что пацан с большим удовольствием послал бы такой вариант в пешее эротическое путешествие. Мешал только возможный подзатыльник от… нового друга.
– Я кого спрашиваю?!
– Да понял… А как мне теперь сумку забрать?
– Сейчас.
Дмитрий позвонил Наталье Валерьевне, объяснил ситуацию и спросил номер телефона мамы Мишки. Уроки у средних классов закончились час назад и искать самого «антигероя» смысла не было. Через несколько минут классная руководительница Ивана поговорила с коллегой и, перезвонив Дмитрию, продиктовала номер. Встав и отойдя от пацана на пару метров, он подошел к окну, рассматривая школьный двор. Сделал вид, что набирает нужные цифры, поднес трубку к уху.
– Марина Александровна? Здравствуйте! Я Дмитрий Николаевич, заместитель директора по безопасности… Да! Я вам звоню из-за Мишки! Он тут у нас преступление совершил. Знаете? Признался? Вы его наказали? Хорошо. Только я теперь сам его тоже накажу. И выговор ему напишем. Да. По-другому не получится. И еще… Если он что-либо подобное повторит, я поставлю вопрос о его отчислении из школы. Хорошо. До свидания.
Спрятав трубку в карман, Дмитрий посмотрел на Ивана.
– Вот и всё. Он свое уже получает и еще получит. Свою сумку завтра возьмешь у Натальи Валерьевны. Все понял?
– Понял!
– Ну теперь позвони маме, скажи, что ты уже идешь домой, чтобы не волновалась. И иди. Пока!
– Пока! – Звонко шлепнул свою ладошку об руку Дмитрия пацан.
А Дмитрий по-настоящему набрал номер мамы Мишки, поговорил с ней и попросил выяснить, где спрятана чужая сумка. Не забыв упомянуть, что поступок ее отпрыска поднял на ноги всю администрацию школы. Мама всей глубиной случившегося прониклась и пообещала перезвонить.
Уже через пятнадцать минут Дмитрий, улыбаясь, вытаскивал измазанную в пыли сумку из дальнего угла раздевалки для девочек…
Но уже через полчаса от той улыбки и настроения, которое было ее причиной, не осталось и следа. Рабочий день заканчивался, а в планах было еще одно дело. Не самое приятное, надо сказать. Даже мерзкое по собственным ощущениям. Но такое же необходимое, как предыдущее.
Предстоял разговор со Светланой Александровной.
Дмитрий не собирался с ней ссориться. Более того, он вполне искренне желал нормализации их отношений, испорченных по неким бредовым поводам. В то же время ему казалось, что их суть он уловил достаточно точно. Дело в том, что Светлана Александровна была человеком довольно примитивным. По крайней мере, на первый взгляд так казалось. И как бы это ни звучало надменно, но Дмитрий был уверен в ее примитивности даже и «на второй взгляд». В конце концов, в «общаге» «педа» (прозванной в городе «ЦПХ») на подобных «дам» удалось насмотреться вдоволь и еще одну такую он узнает с закрытыми глазами. Именно в связи с этим обстоятельством, Дмитрий предполагал только сексуальную подоплеку вопроса.
Светлана Александровна была самоуверенной и гордой. Нет, понятное дело, что все это наносное, не имеющее под собой никаких ощутимых оснований, – гиперкомпенсация очевидных комплексов. Но от того оно не становилось менее реальным. А значит его отказ для нее был сильным оскорблением. И пусть, что никакого прямого предложения не было, пусть не было и отказа в обычном смысле этого слова. Просто на каком-то животном уровне столкнулись их сущности, после чего одна из них оскорбилась невозможностью продолжения такого контакта на уровне более привычном. А как Дмитрий вынес из многочисленных прочитанных книг, – собственного опыта у него не имелось – оскорбленные женщины отличались очень хорошей памятью. По крайней мере, другого объяснения он не видел, как не вглядывался в прошлое, как не перетряхивал все кратковременные встречи, начиная с самой первой, у стола секретарши Саши.
Мерзость предстоящего разговора была в том, что уладить это дело миром было почти нереально. Если на то и были какие-то шансы, то только мизерные. А по трезвому, лишенному оптимистической блажи размышлению не было и вовсе никаких. И в такой ситуации следовало действовать жестко, даже жестоко. Нужно было просто пойти и размазать врага по пространству. Тем более что силы для этого имелись, а препятствий наоборот не имелось. Кроме одного.
Существенного.
Враг был женщиной.
Сказать, что установку «женщину бить нельзя», это социально-биологическое табу, Дмитрий впитал с молоком матери, можно было разве что только метафорически. На самом деле мать в укоренении данной нормы прямого участия не принимала. Зато принимал отец. От чего укоренение только выиграло. И «бить» не означало «поднимать руку». Вернее, означало далеко не только это. Делать то, что скорее всего придется делать в разговоре в этот запрет тоже входило. Именно поэтому шевелилась, тревожилась как осиный улей совесть. И плевать, что эта женщина несколько раз оскорбляла его прилюдно, плевать, что она очевидным образом отыгрывалась на его детях, плевать на все ее качества – она оставалась женщиной.
Костяшки пальцев несколько раз стукнули в металлическую дверь, после чего сомкнулись и провернули ручку. Звуки и движения были уверенными, взгляд прямым.
Светлана Александровна сидела на привычном месте, за столом. Перед ней так и лежал засохший кусок гамбургера непонятного возраста. Тут же, рядышком, покоилась пустая коробка из-под пиццы. С откинутой на какие-то книги крышкой и измазанным красновато-жирными пятнами дном.
Светлана Александровна пила чай из большой кружки с модной когда-то надписью «Big boss».
– Здравствуйте Светлана Александровна. – Произнес незваный гость голосом не бесстрастным, но ровным. Выражающим оптимистическое ожидание и осторожность одновременно.
Хозяйка кабинета бросила в сторону вошедшего два быстрых и колючих взгляда. Первый, ударившись о лицо и прокатившись по груди, прибежал на заваленную хламом столешницу. Вслед за ним вылетел второй и повторил точно такой же путь. Его отличие было только в голосовом аккомпанементе:
– Н-ну!
– Я пришел поговорить о классе и Лере. Да и вообще… – Дмитрий честно собирался выдавить из себя нечто о мире, педагогической солидарности, готовности оказать любую помощь, буде она потребуется. В общем, продемонстрировать готовность к перемирию. А своим первенством в этом предложении он приносил своеобразное извинение или жертву гордости своей собеседницы. Принес бы, если бы она дала ему договорить.
Наверное, почувствовав мирный и вежливый настрой собеседника, как это часто бывает с примитивными людьми, Светлана Александровна приняла его за слабость. Не дослушав фразы до конца и скорее всего не сообразив о чем идет речь, она презрительно оттопырила нижнюю губу и набрала побольше воздуха. При этом ее внушительная грудь заметно приподнялась, а щеки побледнели.
В следующую секунду в сторону Дмитрия понесся мощный крик, никак не ниже сотни децибел.
– Вас кто сюда звал?! Я не собираюсь с вами разговаривать! Вы такой же хам, как и ваша «Лера». – Имя девочки она произнесла копируя, с карикатурной интонацией, похожей на интонацию самого Дмитрия. Звучало это довольно уничижительно и возникал вопрос, откуда ей это известно.
– Подождите, Светлана Александровна… – Сделал над собой громадное усилие внешне спокойный собеседник и мягко продолжил. – Я не ссориться пришел…
– Я с вами вообще не желаю разговаривать! Покиньте мой кабинет! И не суйтесь сюда больше вообще! – Ее голос был холодным и презрительным.
Дмитрий оставался спокойным и с удивлением для себя отметил, что та волна негодования, которая сначала начала подниматься из глубин, где-то там и остановилась. Голова была холодной и будто занятой неким загадочным оператором, нажимавшим кнопки и решавшим, какой клапан открыть в следующую секунду и какой участок обесточить.
– Светлана Александровна, я бы выполнил вашу просьбу, если бы не дети. В этой ситуации все осложняют дети. Нельзя же на них плевать…
– А ты мне не указывай, как мне жить! На что мне плевать я решаю сама!
Оператор принял решение и чуть-чуть приоткрыл бронированную дверь, заслоняющую «тонкий налет цивилизованности» от звериной пропасти человеческой натуры. Но что-то пошло не так. Дверь встала. Содрогаясь от мощнейших ударов снизу, она вибрировала, но продолжала удерживать неведомых демонов.
Дмитрий смотрел на происходящее в своем разуме как бы со стороны. Не своими губами, угрожающе, он ответил:
– Ты уже месяц открыто гнобишь моих детей! Думаешь, что это сойдет с рук?
– Гнобила и гнобить буду!! – Легкая угроза и взаимный переход на повышенные тона только подстегнули клокочущую в ведьме злобу. – Иди! Жалуйся директору! – Во властном приказе была издевка.
Но издёвка не принималась в расчет оператором на момент подготовки решения. Ему было достаточно и первого предложения. Сформированная голосовыми связками ведьмы звуковая волна вылетела. Передала свою энергию расположенным между средним и внутренним ухом барабанным перепонкам получателя. Те, в свою очередь, преобразовали ее в нервные импульсы, которые были приняты головным мозгом. Приняты и моментально переработаны в смыслы. Готовые смыслы оператор щедро окрасил эмоциональностью из душевных резервов. Да, эти эмоции не обладали такой резкой и пронзительной силой, как те, что находились за бронированной дверью, глубоко внизу. Они формировались всего лишь столетиями, в отличие от своих инстинктивных предков. Но уступая последним в силе, превосходили их качеством и разнообразием. Все равно, что каменный топор первобытного человека рядом с лазерными инструментами пластического хирурга. И у них было одно неоспоримое преимущество – оператор имел к ним прямой круглосуточный доступ.
И вот этот получившийся эликсир уже позволял алхимику вызвать из глубин небытия демона первобытных ужасов. Вызвать для выполнения строго определенной работы. Что алхимик, нисколько не колеблясь, и сделал. Он щедро плеснул эликсиром на содрогающуюся дверь. В следующее мгновение она отворилась.
Демон оказался в том мире, куда обычно не имел доступа, запечатанный в темных и сырых подземельях человеческой психики. Он рванулся в сторону, еще раз, силясь обрести полную свободу. Но сотворенный оператором-алхимиком эликсир крепко удерживал его в цепях уготованной цели. Поняв, что его усилия тщетны, демон обезумел еще больше. Он рванул в единственную возможную сторону…
Дмитрий склонил голову. Его мышцы пришли в тонус, подбородок опустился и выдвинулся вперед, глаза прищурились. Набычив плечи, он медленно двинулся в сторону Светланы Александровны.
– Слушай сюда! Слова плохого им не скажешь больше! Или тебя найдут холодной вместе с твоим жирным другом где-нибудь около дома.
Больше похожий на звериное рычание голос такого интеллигентного раньше Дмитрия Николаевича всерьез испугал Светлану Александровну. Но глупость, помноженная на привычку повелевать и хамить заглушила разум. Она не моргая смотрела в глаза медленно приближающемуся учителю. Ее зрачки были расширены, а рот приоткрыт. Напряженные пальцы впились в стол. Светлана Александровна забыла дышать и потому следующая фраза далась ей тяжело.
– Пошел во-он! – Захрипела она, выдавливая остатки воздуха из груди, как-то панически всхлипывая и отодвигаясь от стола. – Во-о-он!!
Дмитрий сделал еще несколько шагов и с размаха ударил ногой стоящий на проходе стул. Он, не успев опрокинуться, врезался в учительский стол. Не удержавшись после удара, посыпалась на пол неаккуратная стопка учебников и тетрадей.
– Запомни это… с…а тупая!
С удивлением наблюдающий сам за собой Дмитрий спокойно развернулся и вышел, осторожно притворив дверь. Светлана Александровна больше не произнесла ни слова.
По дороге домой, дома и утром, до начала работы Дмитрий думал о том, что будет дальше. Расскажет или нет «девушка» директрисе и что сделает в свою очередь та? Чутье подсказывало, что расскажет. А вот относительно действий Татьяны Егоровны не было даже предположений. Увольнения не хотелось. Это единственное, что Дмитрий знал наверняка.
Интуиция не обманула. Уже после обеда его вызвала директриса. Она мялась вокруг да около пару десятков секунд, после чего протянула Дмитрию два исписанных убористым подчерком тетрадных листа. Оставаясь внешне бесстрастным, учитель усмехнулся про себя.
Он прочитал половину и положил донос на стол, не видя смысла дочитывать до конца. Удивленно поднял брови и спросил:
– Что это?
Директриса не приняла игры. Как показалось Дмитрию, на этот раз ее лицо выражало истинные эмоции. Как говорили сопляки, «она была в шоке».
– Дмитрий Николаевич, скажите мне, это… это правда?
Дмитрий молчал секунды четыре. В это время он, наивный, раздумывал не рассказать ли ей все?
Что уж увидела в его глазах Татьяна Егоровна, осталось загадкой. Может быть, она поняла его нежелание врать. А может быть где-то там, на дне глаз, опять завибрировала тяжелая бронированная дверь, удерживающая демона. Ведь с каждым новым разом она поддается все легче, а соблазн отворить ее все сильнее. Еще Ницше предупреждал воюющих с чудовищами о том, что они и сами могут в них превратиться…
– Конечно нет. – Дмитрий смотрел ей в глаза прямо, не мигая, и она первой отвела взгляд.
– Я так и думала… – Потрясенно произнесла директриса, разглядывая великолепный маникюр на ногтях.
Если Вы заметили "смешную" или очень глупую ошибку, то пишите. Я не претендую на звание учителя словесности и даже на звание шибко грамотного писаки, – не обижусь. Большое спасибо за помощь!
Содержание:
Первая глава: 1 часть, 2 часть, 3 часть, 4 часть, 5 часть
Вторая глава: 1 часть , 2 часть, 3 часть, 4 часть, 5 часть, 6 часть, 7 часть, 8 часть, 9 часть, 10 часть, 11 часть, 12 часть, 13 часть, 14 часть, 15 часть, перед Вами 16 часть, 17 часть.
Все в одной подборке – тут.