Периодизация нашей новейшей истории ещё не сложилась. Пока можно называть времена как удобно, например как Эпоху Большого Тенниса, две Горнолыжных Эпохи, Гаджетная Эпоха между ними...
Однажды накануне Дня Победы я решил посетить могилу моего дяди. Удалось дозвониться до Невельского военкомата, там на редкость приветливые люди заверили меня, что с братской могилой всё в порядке, ухаживает местная власть, можно приехать навестить. Делюсь своими опасениями – у нас тут ограды покрали, таблички. Мне ответили просто: «У нас это невозможно – мародёру некуда идти, его догонят, и он знает, что с ним будет среди наших болот». В это лихое время на Кузнецком мосту запросто продавались «2-километровые» генштабовские карты любой области страны, где была даже деревенька Мякинчино. И это – первое отличие от последующих поездок. Деревня осталась на картах Googl'a, а на обычных картах её сейчас уже нет, как нет поезда из Москвы в Невель и автобусов до соседних деревень. На вокзале показал таксистам карту и деревню, поколесили по лесным дорогам, и нашли. Перед самой деревней шофер полюбопытствовал, что меня завело в эти дремучие места. Объясняю доступно, что мы с друзьями каждый год на 9 мая
ходим в баню, и есть такие места, которые отмыть можно только в такой деревеньке на братской могиле своей родни… Понял человек…
Подъехали к обелиску – правда, цела ограда, покрашена, табличка с именами.
Надо вылезти из машины, а у меня подкосились ноги и в горле комок…
В селении два-три десятка домов с жителями, познакомился с двумя старичками, свидетелями тех боёв. Рассказали, что помнили, показали ту самую безымянную высоту. Описали даже внешне Егора, очень похоже на рассказы родни: «Там с ними ещё девчушка была рыженькая – не ваша ли тоже?» – «Нет, говорю, не слыхал».
Погибли там полсотни бойцов.
Поезд в Москву. На День Победы дополнительные вагоны. Половина – такие как я. Сосед в купе – седой мальчишка, афганец, выглядит старше меня. Был на братской могиле своей родни.
В конце этой лихой поры я по делам недолго был в Америке. Запомнился в Нью-Йорке обелиск павшим во вьетнамской войне. Десятки тысяч имён на плитах.
Тут же – кабинки вроде телефонных, на столиках – тома как телефонные справочники. Там все имена. Указатель на номер плиты – строчка с именем. Вечер. Приходит аккуратно одетая женщина, листает том под навесом. Потом идёт к нужной плите, находит свою строку. Гладит её пальцами, молчит. Она стоит долго, и я ушёл изумлённый. Есть общечеловеческие ценности! Абсолютные. Но нам предлагают
совсем другие фильмы... Попробовал бы голливудский режиссёр снять на Арлингтонском военно-мемориальном кладбище сценку в стиле Абуладзе!
