1224 год. Весна. Оставив вырубленные пустоши даругачи, монгольское войско ползет на Север. Мерный цокот конницы провожает жужжание слепней и вопли старухи, звавшейся владычицей мира и его добродетелью.
Жаль только мир об этом не знал..
Продолжение. Предыдущая часть и приказы Неба, не обсуждаются ЗДЕСЬ
Музыка на дорожку
В других возмущает, что в себе не вмещается
Повинуясь внушению свыше, Великий Хан развернул поводья, не дожидаясь пока улыбка Небес развеет хмурость. С верховий Инда, войско ускоренным маршем ушло к Бамиану. Возле его развалин объявили отдых. Не потому что в нём нуждались люди, но поскольку от Неба не укрыты потребности лошадей.
В Бамиане дождались ратей нойона Балу и Торбей-Токшина, разоривших окрестности Мултана и всё до чего дотянулись за Индом. От них Владыка получил верное известие: Джалаль ад Дина на востоке нет и в спину никто не ударит. Разгоралась весна, догоняя которую тумены углубились в афганские степи, наслаждаясь привольем между холодами и зноем.
У перебитой крепости Гунаун, отца догнал наследный Царевич. Корпус Угэдея вернулся с Юга, вырезав Систан. Где на монгольских воинов с ножами бросались женщины, теперь смирно сидящие на телегах.
С детьми..
Отъевшись как следует, воинство отправилось на Багланскую равнину, где стоял главный обоз и куда стекалось награбленное. Его было столько, что для золота не хватало таджикских волов, а для описи уйгурских перьев.
По войскам разделили долю, и усилив охрану пустили арбы вперед. В Мавераннахр. Где его приняли проворные руки достойного (служить) Махмуда Ялавачи и его подающего надежды сына - Масуд-бека.
Чингисхан не оборачивался, оставляя за спиной чиновников-даругачи, гарнизонные войска выбранных по жребию тысяч, и славу единственного человека, которому покорить Афганистан удавалось.
Жизнь есть жизнь и со временем люди гарнизонных тысяч (по-ирански хазари) смешаются с местным населением, составив народ хазарейцев.
С непростым языком и сложной историей.
Что же до славы..
То последовательные неудачи (в Афганистане) Англии, СССР и США создали ему репутацию кладбища империй.
Но если упомянутые встретились здесь с закатом, то Империя Чингисхана в афганских землях окончательно родилась и оформилась. Местность покорилась надолго, но чего стоило.
И стоило-ли оно того..
Гости посуду не моют
Власть всегда вопросы. Вопросы всегда власть.
В истребленном Балхе победителей тешила тень величия в лохмотьях богатства. Веками город служил житницей ста областей и средоточием тысячи караванов. На его базарах определялась мера хлеба и цена винограда, стоимость меди к золоту и стоимость золота к крови.
Теперь путников удручали обгорелые остовы, где ютились привидения и валялись собачьи кости, которыми привидения питались. Выбивая землю из под ног мусульманских эмиров, монголы два года кряду давали посевам взойти, чтобы потом их сжечь.
Меч убил много, а голод больше.
Кое-где выжил каждый (шестнадцатый), кое-где умерли все. Пустые дороги открывали взору заросшие сухостоем поля и забитые костями селения, виновато улыбавшиеся черными ртами бездверных домов.
Бесчисленное количество древних поселений сгинуло навсегда. Как после Новгородского Погрома Ивана Мучителя и рукотворных голодоморов 20-30-х, опустошивших Украину, Поволжье и Казахстан.
Выживших монголы не пощадили. Балх вырезали повторно и как казалось (тогда) окончательно. К серым водам Джейхуна кочевники подошли обессиленными. Сзади трепыхалась земля, впереди ожидала беседа.
Богословский диспут назначили заранее, выбрав местом проведения - Самарканд. Постепенно оживавший город, укрытый послушанием Махмуда Ялавачи и жизнью неведомых ему (городу) праведников. Которых никогда не знает и которым обязан всем.
Надо сказать.
Что чем дальше Чингиз и потомки продвигались, тем больше их увлекали люди, которые не боялись. Ни их (чингизидов), ни вообще никого. Это не было храбростью сильного телом, таких и в степи хватало. Это было мужество, рожденное духом и верой в Царя Небесного. При которой (вере) власть царей земных никогда не бывает полной.
Царь (земной) может только убить, а сильное смертью - слабо.
Массовые убийства выявили людей, встречавших последний миг величаво. Как окончание страды и долгожданную встречу. Наличие духа лишало убийц его присутствия, заставляя подкапываться к побежденным как Далила к Самсону и вавилонские посланники к царю Езекии.
У монголов были верования, но стройная система вероучения отсутствовала. Сталкиваясь с ней на Востоке, на Юге, на (особенно) Западе собственная неразбериха бытового магизма, примет, ворожбы, шаманских завываний, гороскопов, джун, ванг и мессингов - колебалась.
А после валилась навзничь, подчиняемая силой непрерывной традиции. Также как апостасийные народы Западной и Восточной Европы, подчиняются языкам, где первенцев посвящают жизни, а не аборту.
Не злобой умысла, но в силу вещей.
Чувствуя слабость интерес к богословию проявил уже Чингисхан и шаманистами остались немногие из его внуков. Покорив тела подвластных народов, монголы необратимо подчинялись их духу.
Несмолкаемый глас
Где ты Адам?
доставал (и достает) отовсюду, выдергивая из кустов важности быта и первоочередности пропитания.
Кризис идентичности толкнул монгольскую знать на поиск смыслового ядра, что даст (миру) великих злодеев и больших святых.
В Самарканде Чингисхан соизволил ознакомиться с основами мусульманской религии. Выслушав знатоков учения и людей успевших воплотить учение в жизнь.
Там же его поджидал китайский мудрец Чань-Чунь. Усвоивший, что каждый выходит на дорогу, но редкий находит путь. Это обнадеживало.
Но до Самарканда нужно было еще дойти.
Плач добродетели
Человеком проще стать, чем остаться
Сокровенное Сказание донесло разговор Чингиза с ближними мужами, когда Боорчу, Борагула и Хубилаевых сыновей поочередно спросили:
В чем заключается мужское счастье?
Разными словами они отвечали одно.
Понимая под счастьем свободу и принимая за неё охоту. Их понимание он посчитал жалким и не сумев скрыть брезгливости, сморщился:
Вы сказали нехорошо!
А после привел свое видение счастья
Величайшее наслаждение мужа подавить возмутившегося и победить врага. Вырвать его корень. Взять всё, что имеет. Его женщин заставить рыдать. Оседлать его меринов и животы его жен.
Говоря так.
Он действительно говорил как думал и делал как говорил.
Через Джейхун войска шли наведенным мостам, наблюдая свои отражения в серых водах.
У одного из переходов топтались простоволосые женщины, возглавляемые седой старухой с острым лицом. Откуда даже скорбь не стерла злобы.
Втянув жилистыми крыльями носа воздух, старуха рухнула навзничь и катаясь в пыли - завыла. Как зверь в петле и волчица лишенная выводка.
Об ушедшей младости и разбитой мечте. Рухнувших надеждах и попранной чести. Разграбленном доме и сметенной судьбе. Замученном сыне, поруганных дочерях и убитых внуках. Юношах, ставших мужьями мух и девицам, отданных в жены червям.
Слова прерывались всхлипами и превратились в рыдания. Забились и другие плакальщицы, чья скорбь даже камни заставляла вздыхать.
Чингиз улыбнулся. Есть на свете счастье. Есть.
Пленницы хорезмшахова Дома тешили его на всем пути от Джейхуна до Самарканда. Возглавляла их Туркан-Хатун. Бывшая добродетель мира и Повелительница женщин обоих миров.
Намекая что и в следующем от неё никуда не деться.
Теперь добродетель мира держали ручной зверушкой у монгольских шатров. Показывая себе (и другим) что такое мужское счастье.
К счастью, не у всех мужчин оно таково
Путь был долог, но весел.
Мухаммадовы бабы охрипли от плача. А их полинялые платья с коркой на подоле кричали: что кем бы человек не был, он может стать чем угодно. Изможденные, с красными глазами они и плакать перестали.
Просто смотрели на конский поток отупело, отрешенным взглядом. Как жена домашнего тирана, чушка лагерного барака или солдат армии, превращенный сослуживцами в чмо. Надломленная отрешенность заставила Великого Хана улыбнуться еще раз.
Какой только не бывает жизнь. Какими только не бывают люди.
Туркан-Хатун переживет мучителя на пять лет. Её увезут в Каракорум, оставив при дворе, где женщина в крайней нищете проведет последние годы. Питаясь объедками пищи и живя обрывками памяти. Где она все-таки отмстила сыну за мужа и мужу за то что был.
И так тоже бывает часто.
Ей предложат бежать под крыло внука Джалаль ад Дина. На что родная бабушка скажет:
Прочь пропади он вовсе!
Как я могу опуститься до милости сына туркменки? Плен и позор для лучше чем это.
Такова гордость, таковы гордые.
Женщина умрет в 1233 году, пережив Мухаммеда, Чингисхана, Джалаль ад Дина, Толуя и Джучи. Про нее тут же забудут, да и вспоминать не нужно.
Чем меньше места худому, тем больше останется доброму.
Исламские земли лежали в руинах. Города сгорели дотла. На пепелищах сел несчастные бились за крошки. Не осталось сильного и слабого, богатого и бедного, умного и невежды. Остались кто выжил и кто нет.
Уйгурские перья опишут остаток, а даругачи наложат подати. Полегче будет в Мавераннахре и землях гурской знати (Герати) подчинившейся добровольно. Туда и потянутся люди, как в будущем на Москву.
У старых счетов долгая память и людей султана еще долго будут вылавливать и быстро резать. Показывая топтавшим судьбы, что жизнь превратна. С падением державы Хорезмшаха у мусульман не останется силы, способной удержать железный вихрь туменов.
И на всей земле таких (сил) не будет. Кроме Западной Европы. Которая всегда есть, но которой всегда не до этого.
Тут-то, в эти страшные годы. Одна из сестер Джалаль ад Дина родила мальчика. Чье полное имя звучит как Аль-Малик аль-Музаффар Сайф ид-Дин Кутуз. Но история назовет его проще - Кутуз.
Какой бы черной не была мгла, всегда есть проблеск надежды. Жизнь сильнее и жизнь победит.
Как бы не бесновались валькирии и не скалилась мертвая голова.
Подписывайтесь на канал. Продолжение ЗДЕСЬ
Поддержать проект:
Мобильный банк 7 903 383 28 31 (Сбер, Киви)
Яндекс деньги 410011870193415
Карта 2202 2036 5104 0489
BTC - bc1qmtljd5u4h2j5gvcv72p5daj764nqk73f90gl3w
ETH - 0x2C14a05Bc098b8451c34d31B3fB5299a658375Dc
LTC - MNNMeS859dz2mVfUuHuYf3Z8j78xUB7VmU
DASH - Xo7nCW1N76K4x7s1knmiNtb3PCYX5KkvaC
ZEC - t1fmb1kL1jbana1XrGgJwoErQ35vtyzQ53u