Сегодня я в очередной раз порадовалась, что родилась в том самом "ужасном" Советском Союзе, где не было ни свободы творчества, ни свободы гендеров, а не в этом "светлом, дивном, либеральном" мире. Мне попалась заметка о законе, принятом в штате Калифорния, этом "земном раю" по утверждению некоторых, касательно смены пола у детей. Этот закон строго-настрого запрещает родителям влиять на решение ребенка в выборе пола! А если родители посмеют вмешаться, посмеют отговаривать чадушко, то грозит им какой-нибудь Алькатрас лет на сто. А чадушко вправе выбирать кем ему быть чуть ли не с пеленок. Едва говорить научится, чтобы желание свое сокровенное озвучить, так сразу на операционный стол. Ибо несогласный он (оно) с Матушкой-Природой!
«Родила царица в ночь
Не то сына, не то дочь;
Не мышонка, не лягушку,
А неведому зверюшку».
А.С. Пушкин "Сказка о царе Салтане..."
Почему я порадовалась, что родилась в дремучем Союзе, где нарушались свободы самых "совершенных" элитарных человеко-особей? А потому что в раннем детстве я любила играть в машинки! И вместо команды кукол у меня был целый автопарк. А самой моей любимой был зеленый самосвал с откидным кузовом. Ох и любила я этот самосвал. На улицу гулять только с ним. ковыляла вслед за мамой и волокла этот самосвал на веревочке, а он громыхал по асфальту. Немаленькая была игрушка. А еще у меня был особый кайф - лягушек в этом самосвале катать. А лягушек тогда было много. В сумерках так и прыгали в траве. Я их вылавливала и сажала в кузов, а чтобы пассажиры не разбежались, прикрывала кузов картонкой. И так бывало я со своими пассажирами сдружусь, что тащу их домой. А мама потом их втихаря на свободу выпускает.
Но этот самосвал был не единственный. Машинок было много, разных модификаций и размеров. Я их кормила, поила, спать укладывала. Почему я не проделывала то же самое с куклами, что было бы логично для девочки, не знаю. Кукол мне дарили на дни рождения. Но я почему-то сразу им мыла голову. После помывки кукла уже не представляла для меня интереса, и я возвращалась к любимым машинкам. Некоторое время спустя я все же заинтересовалась куклами. И даже шила для них платья. Но первой моей любовью был все-таки тот зеленый грузовик.
И что я подумала. Вот если бы сейчас жила в Калифорнии девочка с такими неожиданными интересами, удалось бы ей остаться девочкой? Я играла в машинки, когда мне было примерно лет пять. Что ребенок соображает в этом возрасте? Появилась бы в нашей квартире какая-нибудь прогрессивная тетя (или дядя, который думает, что он тетя), узрела бы мое общение с машинками и спросила бы меня голосом влюбленного крокодила и с такой же улыбочкой:
-А ты, наверное, мальчик?
И что бы я сказала в пять лет? Обрадовалась бы, что взрослая тетя проявляет интерес ко мне, разговаривает со мной, внимание оказывает. Детям, знаете ли, очень льстит, когда на них взрослые обращают внимание. Большинство детей даже к специальным уловкам прибегают, шалости затевают, лишь бы внимание на них обратили. И я бы поспешила задобрить тетю, отблагодарить ее за неожиданное внимание, я бы сразу согласилась: ну конечно, мальчик! Если тетя хочет от меня услышать такой ответ, то пусть услышит. Я же послушная, воспитанная девочка, я уважаю старших. Ну и прощай, девочка Ирена, отправили бы меня на переделку как куклу. Возможно, не сразу. Возможно, эта добрая приветливая тетя пришла бы еще раз, чтобы услышать от меня тот же ответ. И так же улыбалась бы по-крокодильи. А я бы еще больше радовалась, что стала такой важной персоной. Тетя принесла бы еще одну машинку, я бы шумно восторгалась, таскала бы за собой эту машинку. А потом добрый доктор прописал бы мне таблетки. Маме сказали бы, что это какие-нибудь витамины. А может быть, и скрывать бы не стали, что это гормональные препараты, предназначенные для искоренения моей вероятной женственности. Потому что по закону родители не имеют права возражать. По закону родители обязаны безмолвно взирать, как калечат, кромсают их ребенка. По закону родители должны отдать своего ребенка этим компрачикосам (термин из романа "Человек, который смеется").
Просто какой-то сюжет для триллера. Настоящий ночной кошмар. И от этого кошмара я с облегчением проснусь и в который раз подумаю: Какое же это счастье, что я родилась в "дремучем, отсталом" Советском Союзе, в котором я могла сколько угодно играть в машинки, и до этого никому не было дела.
А действительно, никто не удивлялся, если видел как я самозабвенно пеленаю машинку. Ну играет и играет. А когда мне было шесть, я выискивала в журналах шахматные задачи и решала. Просто так, для удовольствия. Это игра у меня была такая. Правда, девчачьи развлечения у меня тоже были. Я надевала длинную юбку и танцевала под "Лебединое озеро". Но этого, наверное, было бы мало, чтобы позволить мне остаться в природной биологической модификации. Та добрая тетя убедила бы меня, что я все-таки мальчик.
А потом, лет в двадцать, я бы очнулась от морока, вынырнула бы из этого гормонального марева, исполосованная скальпелем, осознала бы случившееся и наглоталась бы уже других таблеток.
Чем дольше я размышляю над всем творящимся в этом так называемом цивилизованным мире, пытаясь разгадать, кому выгодно, какова сверхзадача тех, кто это внедряет и продвигает, тем более невероятные объяснения нахожу, тем более склоняюсь именно к метафизической подоплеке, к прямой эманации из преисподней. Потому что это уже не от людей...