Даша схватила Анютку, – девчушка тоже с каким-то необъяснимым страхом смотрела на незнакомого худого усатого дядьку с длинным чубом. Бросилась с малышкой в свою комнату, плотно прикрыла дверь. Анютка прижимала к себе куклу. Подняла глаза на Дашу:
- Ты боишься его?
Даша перевела дыхание, улыбнулась племяннице:
- Вот ещё!.. Бояться его! Мы же дома. Это он к нам пришёл.
- Давай выгоним его, – серьёзно предложила малышка. – Возьмём скалку и половник. Как дадим ему! Он испугается и убежит. И не придёт больше.
Анюткино предложение – про скалку и половник – Дашеньке понравилось. Она согласилась:
- Хорошо бы. Только маме Тане, наверное, поговорить с ним надо.
ПарубкЫ (парни) засиделись у Татьяны допоздна. Несколько раз она выходила на кухню, – варила им кофе. Когда, наконец, Татьянины земляки разошлись, Даша вздохнула с облегчением: можно сварить Анютке её любимую манную кашу. Покормила девчушку, искупала её, уложила в постельку. Анютка взяла Дашину ладонь:
- Ты не уходи. А то мне страшно: вдруг этот усатый ночью придёт…
Дашенька поцеловала Анютку:
- Так мы ж его – скалкой! Если ночью придёт.
Анюта взяла Дашину ладошку, подложила себе под щеку. Даше показалось, что девчушка уже задремала, а она вдруг спросила:
- А можно, – я опять Анютой буду?
Даша еле сдержала слёзы. Поправила одеяльце:
-Так ты же и есть у нас Анюта. Это тебя так папа назвал. И обеих твоих прабабушек Аннами звали.
- А там, в Жолкве, меня москалькой называли. И бабушка София, и тётя Зоряна… и дети во дворе тоже москалькой меня называли… а я им и говорю: да, – москалька. А вам завидно, что вы не москальки?.. А тётя Зоряна сказала, что я ей не родная… что меня надо отвезти к папе Диме.
Девчушка уснула. А Даша заглянула к Татьяне:
- Не спишь, Танюша?
Татьяна взглянула недовольно, быстро швырнула на стол свою кофточку. На листе, что скрыла Татьянина кофточка, Даша заметила то ли чертёж, то ли схему, – с какими-то пометками.
- Чого тоби? – неприветливо спросила Таня. – Спыть мала?(Чего тебе? Спит малая? – перевод – здесь и далее – автора).
- Да, я уложила Анютку.
Татьяна скривилась. Даша хорошо знала, что сейчас последует, какой поток злых слов обрушится, – она по-прежнему звала племянницу Анюткой… Поэтому поспешила перебить Татьяну. Сказала о своей неясной тревоге:
- Таня!.. Уж очень твой земляк… этот, с усами и наколкой на плече… – Даша содрогнулась, – напоминают тех… Ну, кто у нас по посёлкам у стариков продукты и вещи забирают… – Чуть сжала ладошками виски: – Ещё… Женщин насилуют. А в Новотроицком деда Тимофея Чернышова убили, – у него трое сыновей в ополчении…
Татьяна делано рассмеялась:
- Шчо ты мэни страшылкы розповидаеш!.. Дарма боишся: тэбэ нихто нэ гвалтуватымэ. Назар мае зовсим иншый смак,– вин пухкэнькых полюбляе. А ты - начэ дошка суха(Что ты мне страшилки рассказываешь!.. Зря боишься: тебя никто насиловать не будет. У Назара совсем другой вкус – он пышек любит. А ты – словно доска сухая).
Даша повела плечиками:
- И… только поэтому мне можно быть спокойной?..
Татьяна отмахнулась:
- Яка ты нуднА. Досыть тэрэвэныты. Я вжэ лягатыму, – стомылася сьогодни ( Какая ты нудная. Хватит лясы точить. Я уже буду ложиться, – устала сегодня.
А Даша не спешила уходить из Таниной комнаты. Искала её взгляд, – Татьянины глаза как-то беспокойно бегали.
- Таня! Диме не понравится, что ты встречаешься с этими людьми.
Татьяна высокомерно рассмеялась:
- То ты лякатымэш мэнЭ?.. Крашчэ будэ, якшчо ты пэрэйматымэшся своим замижжям: пэвно, дужэ розумна, – й доси дивуеш… Та з чужою дытыною нянькаешся. А я зи своим чоловиком сама розбэруся. До рэчи, у мЭнэ до нього тэж багато питань… на яки вин мусыть мэни видповисты, якщо хочэ збэрэгты родЫну (Так ты будешь пугать меня?.. Лучше будет, если о своём замужестве побеспокоишься: наверное, очень умная, – до сих пор в девках сидишь. Да с чужим ребёнком нянчишься. А я со своим мужем сама разберусь. Кстати, у мня к нему тоже много вопросов…. На котрые он должен мне ответить, если хочет сберечь семью).
- Анюта мне не чужая. Она дочь моего брата. Знаешь, Таня… Дима и все наши шахтёры поднялись против тех, кто пришёл к нам с фашистской символикой. Не знаю, как у тебя, а у нас с Димой два деда в Великую Отечественную погибли. Ещё и трое бабушки-Любиных братьев не вернулись с войны. Ты и правда считаешь, что Дима станет общаться… с этими твоими парбкамЫ, у которых на плече свастика?
В Танином голосе – чуть испуганная растерянность:
- А ты шчэ визьмы та й бовкны Дмытрови про парубкив! ( А ты ещё возьми и брякни Дмитрию о парнях!)
Больше Татьянины земляки не приходили. А через несколько дней в посёлке начались страшные деяния, – такие страшные, что называть их зверствами просто не поворачивался язык: где вы видели зверей, чтоб такое делали?..
Оказалось, что укронацисты – парубкЫ у вышыванках и в сплошных наколках – очень точно знают, в каких домах живут семьи шахтёров, ушедших в ополчение… Что эти парубкы делали в добротных шахтёрских домах, на крылечках, во дворах, – рассказывать нельзя, потому что небо заплачет кровавыми слезами…
Татьяна не выходила в эти дни из дома… Даша ушла проведать крёстную, – когда и в их дом ввалились «айдаровцы». Один из них – худой, с длинными усами и чубом – отшвырнул Елену Петровну, ухмыльнулся:
- ДочкА дэ?..(Дочка где?)
Подмигнул парубкам:
- Потишымося, хлопци! Е тут одна ясочка, – я давно хтив спробуваты ии. Я пэршый… Ставайтэ у чэргу, – выситачыть усим! (Позабавимся, парни! Есть тут одна красавица, – я давно хотел попробовать её. Я первый. Становитесь в очередь, – хватит всем!)
Мать испуганно закрыла собой выбежавшую из комнаты Таню, взмолилась:
- Ребята, не надо!.. У неё дочка маленькая!..
Таня оттолкнула мать, прокричала что-то непонятное:
- Назар!.. Ты ж обицяв!..(Назар!.. Ты же обещал!)
Назар засмеялся:
- А мы, Тетянко, зголоднилы сьогодни. Ты вжэ пробач, – дэ там твоя зовыця?.. Ничого з нэю нэ станэться ,– тришкы потишаться хлопци! (А мы, Танюша, проголодались сегодня. Ты уж прости, – где там твоя золовка? Ничего с нею не случится, – немного позабавятся парни!)
А в это время к посёлку подошёл шахтёрский батальон. Хлопци со свастикой торопливо сбегали, чаще – скатывались на берег.
Димка Петрухин вбежал в дом:
- Таня! Танюша! У вас всё в порядке? Они… не тронули тебя? – Оглянулся: – Где Анютка, Дашенька?..
Димка подхватил на руки дочку. Анюта прижалась к нему и расплакалась. Горько всхлипывала, рассказывала отцу:
- Мы с тётей Дашей хотели его скалкой! Чтоб он больше не приходил к нам! А он всё равно пришёл сегодня!
Димка ладонью вытер Анюткино личико, передал девчушку бабушке. С Татьяной они вышли во двор. Елена Петровна тихонько баюкала Анютку. К разговору сына с невесткой не прислушивалась. А потом всё же резанул слух требовательный голос Танюши:
- Мусыш видцуратыся. Инакшэ – ни дружыны, ни дочкЫ в тэбэ нэма. Выришуй, Дмытро.(Должен отказаться. Иначе – ни жены, ни дочки у тебя нет. Решай, Дмитрий).
Димка поднялся со скамейки. Сдержанно сказал жене:
- Таня, мне пора. Думаю, смогу зайти домой вечером… скорее, ночью. Ты жди меня. Поговорим.
Но ни вечером, ни ночью домой Димка не зашёл: посёлок шахты «Перевальная» освободили от засевшего здесь батальона «айдар». Но часть «айдаровцев» берегом ушли в соседний посёлок. И оттуда их надо было тоже выбить…
… А через несколько дней в посёлке была непривычная, уже забытая тишина. Анютка стояла во дворе, смотрела на сороку-белобоку. Сорока сидела на старой яблоне, громко стрекотала, будто звала Анютку куда-то. Потом захлопала крыльями и сорвалась с ветки, улетела… Анютка подумала: может, сорока на берегу живёт?.. Девчушке хотелось посмотреть, где живёт сорока. Анютка нерешительно оглянулась на дом: тётя Даша не разрешает одной ходить на берег… Но сегодня тётя Даша ещё утром ушла в своё шахтоуправление, – сказала, что там быстро надо выполнить какую-то работу, – как эту работу делать, знала только тётя Даша… Бабушка Лена пекла хлеб, – вкусный такой. В магазин хлеб привозили редко, да и магазин почти всегда закрытым стоит… А Анютке больше нравилось, как бабушка Лена хлеб печёт. Потом отламывает Анютке хрустящую корочку, немного посыпает её солью. И говорит:
- Это тебе от зайца хлебушек. Бегал тут… за огородами. Серенький такой. А ты спала ещё.
В общем, на берегу у Анютки было много дел: заяц тоже, наверное, там живёт…
От прогремевшего взрыва Елена Петровна уронила на пол горячую буханку хлеба… Не помня себя от какого-то страшного предчувствия, вышла на крыльцо. Побелевшими губами позвала:
- Анюта!
И ещё раз, громче:
- Анечка!.. Анютонька!
В окно выглянула Татьяна. Недовольным, заспанным спросила свекровь:
- Чого Вы крычытЭ, – начэ биля Вас глухи… Дэ Ганя?..(Чего Вы орёте – будто рядом с Вами глухие… где Ганя?)
Соседский мальчишка, девятиклассник Андрей Смолин, поднимался по тропинке с берега. На руках он нёс… какой-то комочек в голубенькой курточке. Даша торопливо шла к дому… Застыла на дороге: нет, это не Анюткина курточка! У Анютки голубенькая была… а эта – почти вся красная…И… за Андреем оставались пятна крови: казалось, что кровь течёт из Анютиных маленьких сапожек, – будто они до краёв полны крови…
- Чего встали? «Скорую» вызывайте, – грубовато бросил Даше Андрей. – Взрывное устройство сработало на берегу. Я в огороде был…. видел. – Андрей вдруг заплакал, неловко, плечом, вытирал слёзы…
Анютка испуганно посмотрела на Дашу:
- Я больше не буду ходить на берег!
И потеряла сознание…
Через несколько дней после операции Даше разрешили зайти к малышке. На пороге Даша остановилась: Анютка была совсем бледной… Белыми губами Анютка спросила тётю Дашу:
- А у меня теперь больше никогда не будет ножек?
У Анюткиной постели на коленях стояла Таня… лицом она уткнулась в подушку, плечи её содрогались. Даша тихонько опустила ладонь на Танино плечо. Таня подняла голову:
- Это они… Назар рассказывал, как они минируют берега, когда отступают…
Навигация по каналу «Полевые цветы»