В дискуссиях об ошибке или об оговорке журналиста известного телеканала в изгнании, которые немного подостыли, но все еще продолжаются, мое внимание привлекла одна, довольно любопытная, на мой взгляд, вещь. Это откровенно декларируемое избирательное милосердие и сострадание – когда люди предельно четко пишут, что вот этих людей им жалко, а вот этих – нет. То есть разделяют свое милосердие и отвешивают его по граммам – этому столько-то, тому столько-то, а третьему и вовсе ничего.
В чем, как мне кажется, заключается проблема этой позиции? В том, что милосердие, на мой взгляд, не может быть количественно исчислимым и поэтому – избирательным. Его нельзя дозировать и мерить. Милосердие, в моем понимании, подчеркну – это особое свойство души, если хотите, ее особый мускул. И действует также, как обычные человеческие мускулы – хорошо натренированный человек, занимающийся силовым спортом, легко сможет принести несколько ведер воды или наколоть дров. Это одна и та же сила, характерная особенность человека, его качество одной и той же природы.
Странно представить, что кандидат в мастера спорта по какому-нибудь пауэрлифтингу падает без сил при виде поленницы дров. Вот и с милосердием также – оно включается само, когда человек видит и понимает, что кому-то приходится плохо, что кто-то терпит лишения, кто-то страдает. Милосердие не думает и не анализирует – а точно ли можно пожалеть этого человека? Не заслужил ли он своих мучений? Не оправданы ли эти мучения его собственным выбором, его собственной корыстью, его собственной недальновидностью? Когда вам по-настоящему кого-то жалко, вы обо всем этом не думаете – вам просто жалко и все.
Поэтому люди, которые могут разделять и дозировать свое милосердие, как мне кажется, немного лукавят – они, очевидно, просто не слишком жалостливы и милосердны, это не их развитый мускул души. Просто умом они понимают, как ужасно бывает происходящее с теми или иными людьми и умеют выражать сочувствие на словах – тем, кто, на их взгляд, этого достоин. Именно так действует разум, который включают вместо эмпатии неэмпатичные люди – потому что разум как раз-таки избирателен, а подлинная эмпатия – нет.
И именно разум, как мне представляется, и загоняет своего неэмпатичного носителя в ту этическую ловушку, в которую эмпатия никого не даст загнать. Эта ловушка часто возникает в текущей дискуссии, когда люди пытаются ответить себе на вопрос «а можно ли вообще жалеть злодея?». Парадоксально, но именно разум тут подводит своего обладателя, заставляя его обобщать и навешивать ярлыки, не вдумываясь в контекст – и для разума любой представитель «темной» стороны не заслуживает милосердия, потому что он «темный», и никакие его частные обстоятельства не помогут ему это милосердие заслужить.
Эмпатия же знает, точнее сказать, чувствует, что злодеем человек бывает не по определению и не по принадлежности к какой-то общности, а конкретно по своим действиям. И чтобы эти самые действия совершать, любой злодей должен обладать необходимыми для этого ресурсами. Реальные злодеи всегда вполне себе сыты, одеты и благополучны, и чувство милосердия при виде них действительно не включается. Человек, не совершивший никакого злодеяния и не имеющий для этого совершенно никаких ресурсов, как чувствует эмпатия, не может быть злодеем, и если он в беде, он, как любой несчастный человек, достоин жалости.