Роман «Звёздочка моя» глава 1 «Школа, прощай!» часть 41
— Ёперный театр… — Юра Щипачёв ошарашенно глядел на Ширяеву. — Мы сдаёмся, Ленчик! Твоя взяла. У тебя отлично получилось нас разыграть! — Он погладил её по плечу. — У тебя явно талант! С чем тебя и поздравляю.
Но Ширяева продолжала твердить своё:
— Где моё платье? Зачем вы меня переодели? Ну что за шутки? Пошутили и хватит.
— Так я не шучу, Лен! — Щипачёв смотрел на неё и не мог понять, что с ней происходит. Он помахал рукой перед её лицом. — Алё-о, гараж! Ты слышишь меня?
— Слышу. Не глухая. Но и я не шучу! Сколько можно об этом говорить? Верните мне моё платье! — настаивала Ширяева на своём. — Что я маме скажу? Меня переодели, а я даже не знаю когда, так, что ли?
— Ленка, прекращай! Ну хватит уже, — взмолился одноклассник. — Придёшь домой и сама увидишь своё платье в целости и сохранности.
— Голова-а. Моя голова, — Ширяева обхватила голову руками. — Что же она болит-то так сильно? И в глазах всё плывёт как назло…
— Ничего страшного! К свадьбе заживёт! — подбодрил её Тарас Приходько. Он схватился за скамейку и попытался приподнять. — Тяжесть какая!
— А ты что думал? — Щипачёв подошёл к скамье и взялся с другого конца. — Основание-то у неё бетонное! — Он кивнул одноклассникам на скамью и прикрикнул: — Ну вы что рты-то раззявили? Надо её на место поставить!
— Ну раз надо, то значит надо! — отозвался Сергей Рябинин и взглянув на Папатказина с Холодцовым, скомандовал: — Илюха, Закуска! Живо сюда!
Ребята сообща подняли скамейку и поставили её на железобетонную плиту. Ширяева продолжала говорить об одном и том же взывая к совести одноклассников. Это изрядно всем поднадоело.
— Да успокойся ты, Лен! — Мамкина обняла свою подругу. — В том платье ты вчера была на выпускном, а сегодня вот это надела, которое ты сшила своими руками.
— Нет. Это не правда! Это не может быть правдой.
— Ты вспомнишь. Обязательно всё вспомнишь, — попыталась её успокоить Мамкина Лена.
— Да мне нечего вспоминать! — Ширяева не сомневалась, что её разыгрывают, но розыгрыш затянулся и её раздражал. — Я и так всё прекрасно помню. Что вы сговорились все, что ли?
— И что теперь нам с ней делать? — шепнул Рябинин Щипачёву.
— В больницу к Майоровой пойдём, там разберутся, — ответил он ему. Юра подошёл к Ширяевой и спросил: — Ленчик, ты идти можешь?
— Могу, наверное, голова только трещит так, что… — она еле сдерживалась, чтобы не взвыть от боли. — Мозги внутри как шарики перекатываются туда-сюда, стоит только голову чуть-чуть наклонить.
— Вот не было бы у тебя мозгов и перекатываться бы нечему было! — шутя сказал Щипачёв. — Ты головушку-то свою пока не наклоняй. Пусть мозги у тебя на место встанут.
— Постараюсь. А куда мы пойдём? Мне бы домой надо.
— Домой ещё успеешь. Мы же к Ирке в больничку идти договорились.
— К какой Ирке? — переспросила Ширяева как будто она впервые об этом слышит.
— Как к какой? — нервы у Щипачёва сдали, и он повысил голос. —Ты прикидываешься, что ли?
— Нет, — заплакала Лена. — Не кричи на меня!
— Я не кричу, но ты меня уже вы́бесила*, честное слово.
— И вы меня тоже… Платье исчезло. К какой-то Ирке в больницу собрались идти, а к какой — молчите.
— Да к Майоровой мы идём!
— А что с ней?
— Ты серьёзно? Она же с водонапорной башни упала!
— Когда? — её вдруг резко замутило. Тошнота подошла к горлу и вышла наружу.
— Ширяева, — Щипачёв брезгливо взглянул на неё, — ты когда перепить-то успела?
— Перепить? — растерянно переспросила Лена. — Я пьяная?!
— А нет, что ли?! — вспылил Юра.
— Да она и не пила! — заступилась за неё подруга. — Она только пригубила несколько раз и всё.
— Да что со мной? — Ширяеву продолжало мутить. — Я ничего не помню. Голова… У меня раскалывается голова…
— Да она у тебя крепкая! — ляпнул Рябинин. — Другая бы уже давно как грецкий орех об этот камень раскололась, а у тебя целёхонькая и даже не кровинки.
На Ширяеву опять нахлынула тошнота; казалось, что нутро её, того и гляди, вывернется наизнанку. Ей было стыдно, но она ничего не могла с собой поделать.
Прохожие оглядывались на них и покачивали головой. Одна женщина, в почтенном возрасте, пристыдила Лену:
— Такая молоденькая, а уже вдрызг напилась! Вот девки пошли. Парни трезвые как стёклышко, а эта… Мать-то вот увижу и скажу! Пусть «порадуется» какую дочь воспитала. Ты же Ширяева?
Лена молчала.
— Точно, можешь не отвечать я и так по глазам вижу, что ты Ширяевой Таньки дочь, — уходя с презрением сказала она. — Я-то всё знаю!
— Идите куда шли, бабуля, — ей вслед огрызнулся Щипачёв. — Мы без вас разберёмся.
— А я тебе не бабуля и ты мне не внучок! — оглянулась она.
— Я рад, что мне повезло!
— Милиции на вас нет. Сейчас не поленюсь и наберу ноль два, — пригрозила женщина. — Чтобы вам неповадно было! В вытрезви́тель* попадёте, там вам быстро мозги вправят.
Обстановка стремительно накалялась. Женщина отправилась к ближайшей телефонной будке, размахивая авоськой с буханкой хлеба.
— Ребята, смываемся срочно отсюда! Пока нас всех в вытрезви́тель не забрали, — выкрикнула Лена Чеснокова и рванула в босоножках на высоких каблуках, забыв про усталость.
Выпускники десятого «А» побежали за ней. Ширяева бежать не могла и вскоре отстала. У Лены в голове поплыло и ноги враз перестали слушаться и обмякли. Она, держась за металлическое ограждение тротуара от проезжей части, плавно сползла на траву.
Мамкина оглянулась, а потом подошла к ней.
— Ленка-а! Что с тобой? — она стукнула её по щекам. — Очнись! Ну очнись же!
Но подруга её уже не слышала.
Пояснение:
вы́бесила*, вы́бесить — привести в крайнее раздражение
вытрезви́тель** — это учреждение во времена СССР, ставящее своей целью содержание лиц, находящихся в состоянии алкогольного опьянения, вплоть до их вытрезвления
© 10.10.2023 Елена Халдина, фото автора
Запрещается без разрешения автора цитирование, копирование как всего текста, так и какого-либо фрагмента данной статьи.
Все персонажи вымышлены, все совпадения случайны
Продолжение романа "Звёздочка моя" ↓
Предыдущая глава ↓