Дарью с джинсовыми платьями в сумке проводили до дома. Девушка всё ещё находилась под впечатлением пачек денег в пакете и распрощалась с обоими довольно холодно. Прапорщики поспешили обратно на автовокзал, примыкающий к конечной железнодорожной станции…
(часть 1 - https://dzen.ru/media/camrad/dengi-636f66e1edfa441a651cdd76)
В автобусе Тоцкий спросил у товарища:
– Что случилось с Дашей?
– Сам не могу понять. Денег, что ли испугалась?
– А чего ей бояться, дочке генерала? Папа прикроет…
– Да хрен его знает. Сложно всё с бабами. Тебе ли не знать, товарищ прапорщик. Ладно, потом разберемся. Слушай сюда – на стрельбище я тебя вначале проведу через задний двор, пойду первым, чтобы Абрек не залаял. Он ночью у нас на цепи сидит. Позову тебя и оставлю около окна в баню. Абреку прикажу охранять, поэтому будешь стоять смирно и не дергаться. Пёс молодой, азартный... Сам зайду с ворот, заодно дневального проверю, чтобы он зафиксировал меня, как будто я один домой пришёл. Потом пройду через домик в баню и открою тебе окно. Всё понял?
– А без Абрека никак? Он же меня только в форме видел.
– Поэтому и говорю – стоять и не дёргаться, – усмехнулся начальник войскового стрельбища и вожак немецкой пастушьей собаки. И добавил: – Я Абреку по-немецки скажу, что ты, Толян – овца. Не бойся, немецкий пастуший пёс никогда не кусает овец....
– Сам ты овца, – обиделся прапорщик Советской Армии.
– Вот это нашему Абреку и объяснишь…, – Прапорщик обнял друга за плечо.
Студент заочного отделения юридического факультета ЛГУ знал, что обозначает «заранее обещанное укрывательство преступления»... Прапорщик Кантемиров оказался в одной связке с прапорщиком Тоцким, и в этот день уже совершил одно тяжкое преступление, сдав контрабандный драгоценный металл в немецкую скупку.
Сейчас советский военнослужащий собрался с прямым умыслом прятать у себя в жилище товарища, незаконно пересёкшего несколько государственных границ. Потому что прятать друга было больше некому и негде. Не к Симоне же везти прапорщика-нелегала?
В дрезденском гарнизоне остались ещё два человека, для которых Тимур готов был так же рискнуть. Это был тренер по каратэ гарнизонного спортзала вольнонаёмный Лёва Гриднев и старшина мотострелковой роты Адам Алиев, которые подстраховали его в гаштете на разборке с местным уголовным миром.
Участвуя в том памятном мероприятии, Адам с Лёвой тоже сильно рисковали, как минимум – принудительным выдворением в Советский Союз в течение 24 часов. А про максимальное наказание даже думать не хотелось. Всё было не так просто в наших гарнизонах ГСВГ…
Поздно вечером начальник войскового стрельбища Помсен с бывшим начальником вещевого склада аккуратно прошли с тыла казармы к хозяйственным воротам, где нёс охрану немецкий пёс пастушьей породы по кличке Абрек.
Отбой давно прошёл, солдаты полигонной команды в основном спали. Только горел свет в ленинской комнате, где старослужащие смотрели западное телевидение. За тыльным забором Тимур вполголоса позвал своего четвероного друга, ночной охранник признал своего и только молча помахивал хвостом. Но, заметив второго человека в гражданке рядом со своим хозяином, угрожающе зарычал.
Толик сразу отстал и спрятался за березу. Прапорщик подошёл к псу и потрепал по холке: «Свои, Абрек, свои…» Затем подозвал Тоцкого: «Здесь стой» и приказал псу охарнять ночного гостя.
Кантемиров обогнул казарму и вошёл с основных ворот. Дневального не было на тумбочке, в это время ему разрешалось сидеть на табурете у окна столовой. Главное – не спать! Начальник стрельбища вошёл в помещение казармы.
Дневальным сидел боец второго периода службы, оператор пятого направления, рядовой Михайлов. На внезапное появление своего командира, хотя и в гражданке, солдат среагировал правильно – натянул повязку и выскочил из столовой с докладом.
Кантемиров успокоил солдата:
– Вольно, боец! Всё в порядке?
– Так точно, товарищ прапорщик!
– Почему в ленкомнате свет горит?
– Уже не горит...
– И это правильно. На, держи, пару штук твои, остальные дедам. И не спать на посту, боец Красной Армии! – Прапорщик протянул солдату упаковку с десятью пончиками, купленных в кафе на дрезденском вокзале. Хорошо, когда есть марки в кармане…
– Спасибо, товарищ прапорщик!
Кантемиров постоянно баловал своих солдат чем-то вкусным, да и себя не забывал. Начальнику стрельбища ничего не стоило перед прибытием на полигон заскочить в деревенский магазин и купить своим бойцам колбасы или творога на завтрак или, например, пару куриц на обед.
Суп-лапша! Главное, знать меру и не светить постоянно лишними деньгами. Что делать с семью тысячами марок советский военнослужащий пока не знал… У начальника стрельбища, в отдельном домике в углу шкафа всегда стоял на всякий случай свёрнутый матрас.
Иногда не каждый гость прапорщика Кантемирова мог сразу уехать домой после молодецких застолий с баней и оставался ночевать на полигоне. Периодически в домике ночевали молодые офицеры и прапорщики мотострелкового полка после дискотеки в Оттервише.
И в этот раз хозяин отдельного домика развернул для товарища дежурной матрас, выдал комплект постельного белья и поставил электрочайник. Спать не хотелось, адреналин всё ещё гулял в крови, да и пачки денег на столе приятно будоражили молодой организм.
Заварили и разлили чай, открыли вторую упаковку пончиков с вокзала. Прапорщик Тоцкий, задумчиво помешивая чай в кружке, спросил:
– Товарищ, что будем делать с деньгами?
– Сам постоянно думаю об этом… – Тимур посмотрел на друга. – Конечно, было бы здорово, смотаться в Берлин к югославам, купить штукарь дойчмарок за пять к одному и сбагрить вьетнамцам в Лейпциге за шесть или за шесть с полтиной. Вот тебе ещё штука марок. А то и полторы!
– Было бы классно… – Анатолия потянуло на следующую авантюру.
– А потом, что с деньгами делать? Тем более тебе?
– Я бы Симоне с Дедриком оставил.
– Опять Симона! Братан, ты сейчас должен остаться рад до жопы, что у нас с тобой всё получилось. И металл провёз, и сдали нормально. Закупай быстрей подарки для всех: и для себя, и для мамы, и для подруги с её сыном; и сваливай на хрен из этой «страны дождей, бл…ей и велосипедов». Да здравствует Союз нерушимый республик свободных! Толик, больше тебе здесь делать нечего. Себя спалишь, и меня подставишь. Заодно и Симону…
– Да понимаю я всё!
– Толик, ещё пару ночей здесь переночуешь, потом надо будет искать другое место. И вообще, товарищ, оставаться тебе в ГДР больше недели рискованно. Надо валить на Родину...
– Тимур, мне бы ещё конкретно договориться с Симоной насчёт заявления о браке в посольство ГДР в Москве. Я ей деньги оставлю, возьму все данные и через маму оформлю вызов в Союз. И в Москве мы оба подадим заявление.
– Ладно, Толян. Я завтра получаю продукты в полку, попробую свинтить и сгонять к Дарье в школу. Пусть Симону предупредит. Заодно и с Дашей надо бы поговорить. Может, уже успокоилась...
– Было бы здорово!
– Теперь, товарищ военный, всё. Отбой в пехоте! Завтра подъём в пять утра, я проведу тебя мимо Абрека и провожу до развилки. Завтра вечером, ближе к одиннадцати сам подойдёшь к нашему повороту у стелы. Также вместе пройдем к домику.
– И что мне делать завтра целый день?
– Съезди в Майсен, купи маме чайный сервиз «Мадонна».
– Точно так, товарищ прапорщик! И день пройдёт…
– Только не покупай столовый.
– Почему? Маме же в подарок.
– Тяжело тащить.
Утром друзья повторили тот же путь: через окно бани, мимо Абрека и на дорогу Помсен – Оттервиш. В этот раз верный пёс получил второй кусок сахара за молчание.
После обеда начальник войскового стрельбища выехал с бойцами в полк за продуктами и сменой белья. В части прапорщик специально помелькал у всех на виду около продовольственного и вещевого складов, забежал якобы по делу в штаб полка, прошмыгнул мимо подполковника Григорьева и свинтил в город.
Солдаты полигонной команды сами знали, что и где получать. А благодаря взаимовыгодной дружбе с начальниками складов проблем при получении продуктов и смене белья не должно было быть в принципе. В запасе у прапорщика осталось около двух часов.
Когда преподаватель немецкого языка вышла из школы, начальник войскового стрельбища Помсен стоял в полевой форме, в окружении развеселившихся старшеклассниц и с остатками букета алых роз. У каждой девушке в руке красовалось по цветку.
Появление Дарьи Михайловны резко прервало оживлённый диспут о любви молодого человека ко всем девчатам одновременно. Даша так посмотрела на конкуренток, что те сразу с хохотом сбежали вниз по лестнице крыльца, где картинно разом вдохнули подаренные розы и пошли, смеясь и покачивая бедрами. Тимур проводил взглядом девушек, улыбнулся и протянул букет подруге.
Преподаватель немецкого языка внимательно посмотрела на цветы:
– Здесь осталось четыре штуки.
– Даша, какая разница? Сама же говорила, что немцы никогда не парятся по поводу чётного количества цветов в букете. Что за глупые предрассудки, meine Liebe?
– Тимур, нам надо взять паузу.
– Не понял?
– Нам надо немного побыть вдали друг от друга.
– Хорошо, подруга. Немного и вдали – это сколько и где?
– Пока не знаю…
До дома командующего гвардейской 1 Танковой Армии шли молча. Тимур нёс букет с чётным количеством роз и сосредоточенно размышлял о чём-то своём, прапорщицком. Около дома остановились.
Молодой человек вначале вручил девушке одну розу:
– Маме от меня передашь?
Даша приняла цветок, Тимур протянул оставшиеся три:
– А это для вас лично.
Девушка улыбнулась. Прапорщик Кантемиров посмотрел подруге в глаза и сказал:
– Даша, постой немного и слушай внимательно. Может быть, но может и не быть, через некоторое время нас с тобой начнут спрашивать про Толика.
– Подожди, Тимур. С чего вдруг? – глазищи подруги расширились от испуга.
– Даша, я и говорю – может и не быть. На всякий случай – ты Толика видела последний раз на немецкой дискотеке вместе с его Симоной. А в тот день в Лейпциге мы с тобой вначале зашли в магазин «Sowjetisches Buch» (нем. – советская книга), затем гуляли в зоопарке, после чего ты осталась на скамейке парка около вокзала, а я сходил в общежитие университета и вернулся с двумя джинсовыми платьями. И мы поехали домой. Всё! Никакого Толика Тоцкого. Всё поняла?
Подруга взглянула на прапорщика и кивнула. Тимур улыбнулся:
– И последняя просьба. Даша, позвони, пожалуйста, Симоне и скажи ей ждать завтра вечером Толика у дома её тёти в Дрездене. Он подъедет в девять часов. Хорошо?
Девушка вновь молча кивнула, чмокнула друга (или уже не друга?) в щёчку и пошла в отчий дом, не проронив больше ни слова...
Поздно вечером, по окончании ночных стрельб, прапорщик Кантемиров ждал своего друга у стелы полигона, на повороте к домику казармы. Ночь выдалась звёздная, машин на дороге не наблюдалось, и приближающийся тёмный силуэт советского прапорщика был виден издали.
Кантемиров выкрикнул из-за дерева:
– Стой, кто идёт!
Тень человека упала в кювет и затаилась.
– Толян, вставай. Ты убит.
– Тимур, кончай так шутить, – Тоцкий подошёл с пакетом и протянул руку. – Я уже думал всё, пипец. Засада!
– Здорово, здорово, шпиён! Это чтобы ты нюх не терял и не забывал, что находишься на вражеской территории. Пойдём домой, жрать охота. Я повару сказал, чтобы мне сегодня большую порцию на ужин приготовил. Маме сервиз купил?
– Купил. Столовый, на шесть персон. Тяжёлый, зараза! Оставил на вокзале в камере хранения. Вот квитанция, оставь пока у себя.
– Толян, блин! И на хрена ты на вокзал попёрся? А если патруль?
– А я что – совсем тупой? Какой патруль в это время?
– Тогда, кто-нибудь из наших, – прапорщик Кантемиров положил руку на плечо товарища. – Больше на вокзал не суйся. Только на автобусную станцию, там наших сограждан практически не бывает. А в пакете что?
– Пиво и булочки с колбаской захватил.
– Вот это гут.
Друзья опять повторили заход домой через окно бани. Абрек, каждый раз получая кусок сахара при очередном нелегальном проникновении на территорию советского отдельного гарнизона, начал привыкать к прапорщику Тоцкому в гражданке и дополнительному пайку. Даже приветливо помахивал хвостом, глядя на источник собачьего довольствия.
Кантемиров проинструктировал друга, оставил его в бане, закрыл книжную полку и пошёл за ужином. Вернулся вместе с дневальным, который с интересом зашёл в домик своего командира и забрал освободившийся разнос.
За что получил бутерброд с колбасой. Боец даже не спросил, зачем прапорщику вдруг понадобились на ужин одновременно вилка и ложка. Не две же вилки тащить в дом. Конспирация, и ещё раз – конспирация!
После плотного ужина с пивом, Тимур сообщил о том, что Симона будет ждать его завтра в девять вечера у дома своей тёти. От этой новости товарищ даже пивом поперхнулся:
– И ты до сих пор молчал?
– Толик, не хотел тебе и себе аппетит портить.
– С чего это вдруг?
– Ничего хорошего в этой встрече я не вижу. Валить тебе надо отсюда быстро и навсегда. А не с местными бабами ночные рандеву устраивать в центре Дрездена.
– Вечером там наших не бывает, магазины же закрыты. И, Тимур, тебе не понять. Я ради Симоны готов на всё!
– Да куда нам. Я ж с Урала! Давай спать, Ромео. Завтра ранний подъём.
Утром при расставании друзья договорились о том, что если Толик не приходит сегодня вечером в назначенное время к стеле стрельбища, значит, остался у Симоны. Где она спрячет своего любимого и как – пусть нелегал сам и придумает.
На полигоне оставаться опасно. Да и надоело уже из-за товарища каждый раз просыпаться в пять утра. Этим утром прапорщик Тоцкий захватил одну пачку из своих денег. На карманные расходы…
Прапорщик Кантемиров тоже оставил себе одну пачку марок, остальные завернул в пакет вместе со своими дойчмарками, уложил в пустой цинк из-под патронов и после ночных стрельб, отпустив оператора директрисы БМП, спрятал совместно приобретенное богатство в секретной нише под кабелем трансформаторного узла на первом этаже вышки, куда допуск и ключ от замка был только у начальника полигона.
Эту нишу ещё три года назад рядовой Кантемиров сделал сам при смене силового кабеля. Планировал прятать свой дембельский альбом. Вот и пригодился секретный схрон под кабелем с напряжением в 380 вольт и с огромной силой тока… (продолжение -https://dzen.ru/media/camrad/osobyi-otdel-i-kgb-6376281701d7f93c3f9e7830
