Терзаемый сомнениями молодой человек быстро нашёл выход: «Буду работать в корпус! Человек уже в возрасте, опять же, при должности. Завтра будет совсем невесело светиться на службе с фингалом и разбитым носом».
(часть 1 -https://dzen.ru/media/camrad/bokser-ili-sambist-6329ba3f21d354186a189741)
Приняв волевое решение, боксёр сам себя успокоил и, намотав на руки бинты, обратился к самбисту подчёркнуто вежливо:
– Я готов.
Путилов с Лёвой стояли вплотную спиной друг другу и, сцепившись локтями, синхронно делали приседания.
Директор перевёл дыхание и с лёгкой усмешкой произнёс:
– Накиньте, пожалуйста, Лёвину курточку. Схватить то вас не за что. Не футболку же рвать. Счёт потом предъявите. В марках, разумеется…
Замечание было справедливым, вот только боксёра ещё больше задел переход обращения на «вы». Самбист издевается?
Тренер скинул куртку и отдал товарищу, который от предчувствия боя слегка подпрыгивал на месте. Спортсмен немного подвернул рукава, накинул и подвязал пояс.
Потенциальный соперник, улыбаясь, оглядел его и остался доволен внешним видом спортсмена.
– А теперь принесите с Лёвой ещё три мата. Не на пол же мне бросать. Потом командование полка спросит с меня – выбил, так сказать, боевую единицу из строя. Подорвал боеспособность части…
Тимур начал злиться. Боксёру не терпелось сразиться с этим самбистом и поставить все точки над «и». Точнее, поставить удары. Да и народ в зале, предвкушая спортивное зрелище, начал собираться вокруг соперников.
Тимур с Лёвой быстро притащили ещё три мата и сложили с четвёртым в ровный квадрат. Лёва помог одеть и зашнуровать перчатки.
Кантемиров встал с одного угла и сказал:
– Вот теперь не беспокойтесь – я не больно вас в нокаут отправлю. А падать вы и так умеете.
Самбист молча запахнул куртку, поддёрнул пояс, поклонился в сторону соперника и сделал пару шагов в центр квадрата. Боксёр челночным шагом начал заходить вправо и только сейчас осознал, что в ногах при движении на мягком мате уже нет привычной лёгкости и упругости боксёрского ринга. А с виду лёгкая самбистская куртка сковывает руки.
«Нее, теперь, точняк, буду работать только в челюсть» – быстро решил спортсмен и начал аккуратно приближаться на расстояние прямого удара. Вдруг Путилов чуть дёрнул корпусом влево, и молодой соперник почувствовал резкий удар сзади под колени, ноги подкосились, перед глазами мелькнул потолок, затем нога в штанине.
Кантемиров упал на спину, левая рука мгновенно оказалось зажата ногами борца. Тимур решил вывернуться и, хотя бы, лёжа, успеть заехать правой сопернику в нос, но тут же почувствовал резкую боль в предплечье зажатой руки.
– Всё. Харэ. Я «Ша» сказал!
Противник отпустил руку, кувырком назад вскочил на ноги и протянул боксёру ладонь.
– Плечо в порядке? Не ушиб? Надо было слегка стукнуть по корпусу, я бы тут же руку отпустил.
– Вот вроде и хотел – стукнуть, – вставая, уныло произнёс КМС.
А всё-таки, классно самбист его сделал. Как в кино… Шустрый оказался директор.
Соперники уселись на скамейку, и спортсмен, потирая плечо, спросил.
– Что за приёмчик такой заковыристый? После удара под колени только ногу и успел заметить. И ещё хлопок штанины услышал.
– Обыкновенные «ножницы», ничего особенного. Всё я сделал до того, как ты бой начал, куртку попросил одеть и на маты встать, и ты уже оказался на моём поле. – Борец весело посмотрел на Тимура. – И ещё, боксёр, ты видел только руки. А на ноги кто смотреть будет?
– Что, уже приходилось с нами биться? Кстати, меня Тимур зовут.
Путилов усмехнулся.
– Нет, Тимур, из боксёров ты первый. Должность уже наверняка знаешь, а зовут меня Виктор Викторович.
Кантемиров присвистнул.
– Опять Виктрыч!
– Есть возражения? Или уже были прецеденты с моим отчеством?
Прапорщик пока не знал, что обозначает слово «прецедент», но, на всякий случай, ответил:
– Всё в порядке! Был один участковый. Нормальный мужик. На посёлке его все Виктрычем звали. Можно сказать, беду отвёл. Научите меня приёмам, Виктор Викторович?
– Ты сначала падать научись. Ну, а ты мне удар поставишь?
– А вы вначале уклоняться и нырять под удар научитесь.
Оба опять рассмеялись. Путилов остался доволен, что смог доказать самому себе, что он в отличной спортивной форме. С КМС по боксу не каждый так быстро смог бы справиться. А Тимур… Что Тимур? Он был ещё молод и просто радовался жизни.
Кантемиров спросил, улыбаясь:
– Лёва сказал, что вы родом из Ленинграда? А я учусь, заочно, на юридическом факультете ЛГУ, первый курс.
Теперь присвистнул капитан госбезопасности.
– Да ладно! Первый раз вижу прапорщика студента. Как поступить то смог в университет?
Студент-заочник довольно улыбнулся.
– Перед вступительными экзаменами девять месяцев отучился на заочном подготовительном отделении. Потом поехал в очередной отпуск в Ленинград и сдал вступительные экзамены.
– Ну, надо же! А я в 1975 году закончил этот же факультет ЛГУ, дневное отделение. А ты знаешь, что мы сейчас по традиции университета должны встать и спеть хором гимн нашего факультета?
Тимур удивился.
– Какие традиции? Какой, нафиг, гимн? Я даже слов не знаю!
Директор громко рассмеялся на весь зал и произнёс сквозь смех:
– Да, пошутил я! Что, поверил и в самом деле петь здесь собрался? Ты бы ещё для полного эффекта на скамейку встал.
Спортсмен ответил с обидой:
– Дык, куда нам, сирым и убогим. С Урала мы…
– А ты откуда родом? – удивился самбист.
– Город Копейск Челябинской области.
Виктор Викторович встал и протянул ладонь.
– Ладно, Тимур, не обижайся! Можно сказать, в боевом поединке познакомились, а это значит, со следующих тренировок каждый будет обмениваться своим опытом. Нет возражений, суровый челябинский мужик? Кстати, а ты где служишь?
Прапорщик встал вслед, улыбнулся и ответил на рукопожатие.
– Служить-с изволим начальником войскового стрельбища Помсен. Вы же, как-то раз, стреляли из ПМ (пистолет Макарова). Заходите ещё при случае, постреляем из всего, чего душа пожелает.
– Так уж прямо из всего?
– Всё, что есть на вооружение нашего полка, кроме БМП-2 и Шилки, дальность стрельбы не позволяет. А ещё, у меня на стрельбище имеется отличная баня с русской парной.
– Вот с этого, товарищ прапорщик, и надо было начинать. А то, постреляем. Прям, милитарист какой-то, ей богу!
Тут развеселился прапорщик Советской Армии.
– Так мы всегда «за мир во всём мире». Вот и стоим на страже.
Уже переодевшись после душа, на выходе из зала, Кантемиров спросил:
– Виктор Викторович, последний вопрос – а почему с портфелем? Спортивная сумка удобней же будет.
Путилов улыбнулся.
– Отец подарил! Ещё при поступлении в Университет, так и ходил с ним с занятий на тренировки. Привык.
– Понял. Мне от отца спортивная сумка осталась, чёрная, как рюкзак. Надо тоже с отпуска привезти.
На этом и закончилась это первая и далеко не последняя встреча двух спортсменов. Это знакомство в спортзале с сотрудником КГБ, также как и два удара в челюсть каптёра в спортроте танкового училища, круто изменят жизнь молодого человека.
А в тот первый день знакомства прапорщик Кантемиров, абсолютно ничего не подозревая о дальнейшей судьбе, поспешил на вокзал, чтобы на последнем автобусе успеть доехать до деревни Помсен, а оттуда прогуляться пешочком пару километров до места службы. По дороге молодой человек проверил свой потайной карман гражданской куртки, где лежали аккуратно свёрнутые семьсот западногерманских дойчмарок…
В этом году советский военнослужащий перешёл с запрещенной купли-продажи одежды и аппаратуры на более запрещенные валютные сделки. Прапорщик выезжал после службы по субботним вечерам из Дрездена в Восточный Берлин, покупал в столице у знакомых югославов пачку западных марок, затем отправлялся в Лейпциг, продавал дойчмарки чуть дороже вьетнамцам или арабом и, уже с другой пачкой ГДР-овских банкнот, возвращался под утро понедельника домой.
То есть, почти за сутки молодой человек мог заработать служебную зарплату прапорщика ГСВГ, примерно около пятисот социалистических марок. Конечно, всем этим операциям с валютой Тимур пришёл не за один день. Многому пришлось научиться по ходу этой пьесы.
Даже простые поездки в Берлин советским военнослужащим были строго запрещены и карались немедленной, в течении 24 часов, выдворением в Советский Союз, дослуживать в Краснознамённом Туркестанском военном округе. Или в противоположную сторону – на Крайний Север. Это, если ещё служить оставят…
Кантемиров ничего и ни у кого не крал, и не продавал краденное. Он не занимался хищением социалистической собственности, не воровал военное имущество.
Гражданин СССР на одни деньги покупал другие денежные знаки и вновь сбывал их обратно, но уже другим покупателям. И что интересно, все в денежной цепочке оставались довольны. И самым довольным был, конечно же, наш советский прапорщик.
Но, социалистическое государство в виде Союза Советских Социалистических Республик было всё же в корне не согласно с такими действиями своего гражданина и считало, что только органы советской власти обладают исключительным правом на совершение таких операций с валютными ценностями. Оборот наличной иностранной валюты среди граждан СССР был строго ограничен и являлся уголовно наказуемым деянием.
Поэтому, только за этот тайный карман с западными дойчмарками действия военнослужащего сразу подпадали под действие статьи 88 Уголовного Кодекса Российской Советской Федеративной Социалистической Республики (УК РСФСР) «Нарушение правил о валютных операциях», санкция которой была от трёх и до восьми лет с конфискацией имущества. И это была уже не относительно лёгкая вторая часть статьи 154 УК РСФСР «Спекуляция», по которой те же армейские особисты могли закрыть глаза на проступок в служебных (и личных то же) целях…
Поэтому на тот период жизни Тимура Кантемирова только за информацию о валюте в кармане советского военнослужащего и особисты полка, и новый знакомец из спортзала наверняка получили бы поощрение по службе.
А если бы секретные служивые смогли бы ещё и реализовать полученную тайную информацию в оперативное дело и задержать этого «валютчика», врага государства, с поличным – каждый бы из них разом продвинулся по службе. А то глядишь, и в звании. Всё было очень серьёзно!
Будущий юрист, студент-заочник, хорошо осознавал риск своих деяний и старался максимально обезопасить себя от любого намёка на владение им западной валютой. Хотя молодому человеку очень хотелось сделать некоторые покупки и приодеться в специальных магазинах «Intershop», где принимали только капиталистические деньги. Эти магазины в ГДР работали только в крупных городах на вокзалах и в западных гостиницах «Interhotel».
Арабские друзья Тимура только там закупались и периодически угощали Тимура заморскими продуктами и напитками. А прапорщик даже банку Кока-Колы не мог привезти себе домой. И тем более, угостить армейских коллег каким либо заморским виски.
Ферботен, понимаешь ли! Запрещено. Конспирация и ещё раз – конспирация…
А с другой стороны: «Кто не рискует – тот не пьёт шампанское…».
(продолжение - https://dzen.ru/media/camrad/slujba-632c5fb547bb212ec88facaf)
