2 марта 1926 года Булгаков заключает договор с МХАТом на постановку пьесы «Собачье сердце» по одноимённой повести, написанной в начале 1925 года, но ещё не опубликованной.
Разумеется, история не предполагает сослагательного наклонения, но так и хочется пофантазировать, какая могла бы получиться постановка и кто там мог бы сыграть… Увы, не случилось!
7 мая того же года ОГПУ производит обыск в комнате Булгакова, при котором были изъяты дневники писателя и машинописные экземпляры ещё не изданной повести. До постановки спектакля по повести (и, конечно же, не по пьесе Булгакова) должно было пройти больше шестидесяти лет…
В СССР повесть, распространявшаяся до того в самиздате, впервые была опубликована в июне 1987 года в журнале «Знамя», однако в основу публикации лёг текст, опубликованный в Германии и Англии в 1968 году (он был переслан на Запад вопреки желанию Елены Сергеевны и содержал много ошибок). Только позднее текст был выверен по сохранившимся в Отделе рукописей Российской государственной библиотеки редакциям (а их целых три).
Думаю, не ошибусь, если скажу, что для большинства людей того времени знакомство с повестью началось со знаменитого телефильма В.Бортко (о нём ещё непременно напишу подробнее), который мгновенно разошёлся на цитаты.
И, конечно, сразу же начались попытки «расшифровать» повесть, увидеть в ней намёки на конкретных людей и конкретные обстоятельства. Читаю, например, в пресловутой Википедии (источник информации, конечно, весьма сомнительный, но здесь собрано воедино то, что по частям встречала в других публикациях): «Ряд булгаковедов считает, что “Собачье сердце” является политической сатирой на руководство государства середины 1920-х годов, а каждый из персонажей имеет прообраз среди политической верхушки страны в то время. В частности, прообразом Шарикова-Чугункина является Сталин (у обоих “железная” вторая фамилия), профессора Преображенского — Ленин (преобразивший страну), доктора Борменталя, постоянно конфликтующего с Шариковым — Троцкий (Бронштейн), Швондера — Каменев, ассистентки Зины — Зиновьев, Дарьи — Дзержинский и так далее». Зиновьев и Дзержинский в дамском облике меня особенно умилили. Господа можно ли мыслить так примитивно?!
Или читаю там же: «В течение действия всей повести профессор Преображенский постоянно напевает “От Севильи до Гренады… В тихом сумраке ночей”. Эта строчка — из романса Чайковского “Серенада Дон Жуана”, стихи к которому взяты из поэмы А.К.Толстого “Дон Жуан”. Возможно, таким образом Булгаков обыграл род занятий профессора: персонаж поэмы Толстого был известен своими сексуальными похождениями, а профессор возвращает сексуальную молодость своим увядшим пациентам».
«Оно, конечно, так-то так», как говорил незабвенный учитель Беликов, но делающие подобные поспешные, на мой взгляд, выводы, видимо, забывают, что профессор постоянно напевает и другое: «Седой же волшебник сидел и напевал:
– “К берегам священным Нила…”»
Это слова хора из очень любимой Булгаковым «Аиды» (есть же всё-так мистика: пишу эти строки, а сама, как профессор Преображенский, собираюсь вечером в театр на эту оперу!), в которой всё же на первом месте не «сексуальные похождения», а именно любовь!
Так что не будем, подобно всяким Латунским, вульгаризировать булгаковское произведение. Если в нём и есть намёки на что-то конкретное, то главное всё же не в них.
Для меня «Собачье сердце» теснейшим образом связано с другой повестью Булгакова – знаменитыми «Роковыми яйцами». Я уже писала, что из-за своей герпетофобии разбирать их не буду, но кое-что сказать считаю необходимым.
Ещё в институте услышала, что научная (и ненаучная тоже) фантастика подразумевает как роман-прогноз, так и роман-предупреждение: не каждое великое открытие может послужить к человеческой пользе. Булгаков пишет именно повести-предупреждения.
Любопытно, что в повести «Роковые яйца», написанной в 1924 году, действие происходит в 1928-м. Это позволит автору не только «похоронить» В.Э.Мейерхольда при обрушении «трапеции с голыми боярами» (тут, конечно, ясно видна непримиримость автора в эстетических вопросах), но и нарисовать картину возможного Апокалипсиса.
Есть сведения, что предполагался иной финал, о чём писала берлинская газета «Дни»: «Булгаков читал свою новую повесть. В ней необозримые полчища гадов двинулись на Москву, осадили её и сожрали. Заключительная картина — мёртвая Москва и огромный змей, обвившийся вокруг колокольни Ивана Великого». Однако никаких рукописей с подобным вариантом окончания не сохранилось, осталась лишь запись в дневнике писателя от 18 октября 1924 года: «Большие затруднения с моей повестью-гротеском “Роковые яйца“. Ангарский подчеркнул мест 20, которые надо по цензурным соображениям изменить. Пройдёт ли цензуру. В повести испорчен конец, потому что писал я её наспех». Однако «испорченный конец» не обязательно означает столь кардинальное отличие.
Кто-то (к примеру, Кир Булычёв) считал, что такой финал «куда логичнее и куда более булгаковский». Я только хочу напомнить, что в ранних вариантах «Мастера и Маргариты» в самом конце тоже была апокалиптическая картина гибели Москвы, от которой писатель впоследствии отказался. Скорее, всего, здесь вопрос даже не в цензурных требованиях (отметим, что в дневнике слова о «подчёркивании» относятся не к финалу), а в изменении авторской позиции.
Написаны «Собачье сердце» и «Роковые яйца» почти одновременно. И тему поднимают одну и ту же. В школьных методичках о ней было сказано – «Проблема эволюции и революции у Булгакова». Снова скажу, что ни в коей мере не собираюсь поддерживать позицию некоторых исследователей (Б.В.Соколова, в частности) об отождествлении Персикова с Лениным и делать другие подобные выводы.
И «красный луч» профессора Персикова, и уникальная операция профессора Преображенского, по существу, явления одного порядка – революция, прорыв.
Однако и то, и другое великое открытие не приносит пользы, потому что применить его пытаются без достаточной осторожности, не исследовав всего, что оно может принести.
«Луч жизни» изымается у профессора Персикова, несмотря на его протесты: «Простите... Я не могу понять... Как же так? Я... без моего согласия, совета... Да ведь он чёрт знает что наделает!!», «Я не даю своей санкции на опыты с яйцами... Пока я сам не попробую их». Он успевает лишь предупредить: «Руки не следует совать в луч, потому что, по моим наблюдениям, он вызывает разрастание эпителия... А злокачественны они или нет, я, к сожалению, ещё не мог установить».
Его возражения никто не слушает: ведь необходимо срочно «воскресить» кур! И – поразительная логика: «Ей-богу, выйдет, - убедительно вдруг и задушевно сказал Рокк, - ваш луч такой знаменитый, что хоть слонов можно вырастить, не только цыплят». Что вышло, думаю, напоминать не нужно.
Напомню только, что «Роковые яйца» практически сразу были трижды опубликованы – и в журнале, и в сборнике «Дьяволиада», и отдельным изданием. Дальше, конечно, были годы забвения…
Эксперимент профессора Преображенского принёс, разумеется, меньшие бедствия, но тоже потерпел неудачу, и сам учёный оценит это: «Старый осёл Преображенский нарвался на этой операции как третьекурсник. Правда, открытие получилось, вы сами знаете какое… Но только имейте в виду, Иван Арнольдович, что единственным результатом этого открытия будет то, что все мы теперь будем иметь этого Шарикова вот где, - здесь, Преображенский похлопал себя по крутой и склонной к параличу шее, будьте спокойны! Если бы кто-нибудь, - сладострастно продолжал Филипп Филиппович, - разложил меня здесь и выпорол, - я бы, клянусь, заплатил бы червонцев пять!»
И делает совершенно непререкаемый вывод: «Вот, доктор, что получается, когда исследователь вместо того, чтобы идти параллельно и ощупью с природой, форсирует вопрос и приподнимает завесу: на, получай Шарикова и ешь его с кашей».
Сравните лица героев повести! К сожалению, об авторе иллюстраций не нашла никаких сведений. Подписаны они: «Николаев, 2003» Судя по всему, это не А.В.Николаев, иллюстрировавший многое из русской классики.
Как все помнят, заканчиваются произведения по-разному.
Персиков убит обезумевшей толпой, уничтожившей и институт, и все плоды его трудов, и – «как ни просто было сочетание стекол с зеркальными пучками света, его не скомбинировали второй раз».
Преображенский же, вернувший Шарика в его первоначальное состояние, продолжает свои поиски: «упорный человек, настойчивый, всё чего-то добивался, резал, рассматривал, щурился и пел:
– “К берегам священным Нила…”»
Жизнь продолжается.
*******************
И вот тут, в отличие от многих литературных произведений, мне кажется, нужно говорить о важных уроках, преподаваемых автором.
До следующего раза!
Если понравилась статья, голосуйте и подписывайтесь на мой канал!Навигатор по всему каналу здесь
Путеводитель по статьям о Булгакове здесь