35 лет назад, в августе 1987 года, одному московскому школьнику соседи по подмосковной даче подарили старый ржавый мотоцикл, хранившийся со времен войны в дровяном сарае. С этого момента судьба этого школьника коренным образом изменилась и началась совершенно новая жизнь, наполненная интересными событиями и довольно лихими поворотами. Тем школьником был я и сейчас, 35 лет спустя, мне, (а может быть и вам), будет интересно вспомнить и прочитать, как из детского романтического увлечения старыми железками получилась крупнейшая в стране тематическая коллекция. ;-)
Пожалуй, каждый человек успевает хоть раз в жизни "переболеть" коллекционированием. Собирать можно все: спичечные этикетки, монеты, пробки от бутылок. Надо сказать, у большинства эта "болезнь" проходит быстро и еще в детском возрасте, оставляя след в виде помятых самодельных альбомов с марками или коробочек со значками плюс сладкие воспоминания о самозабвенной охоте за вожделенным предметом. Те же несчастные, у которых интерес к коллекционированию не проходит, изменяют свою жизнь навсегда. Меня "прихватило" еще в раннем школьном возрасте, но продержался первый интерес в соответствии с законами жанра не долго: в среде филателистов и нумизматов меня не поняли; научному комплектованию коллекции я предпочитал "наивный" критерий "нравится - не нравится".
Интерес к истории техники был у меня всегда, сколько себя помню. Мой дед знал, любил и понимал ее, он потихоньку подогревал мой интерес, снабжая журналами "Техника-молодежи", "Юный техник", "Наука и жизнь" и находя время отвечать на мои бесконечные вопросы. Самолеты, автомобили, паровозы приводили меня в восторг, а велосипедами я просто пользовался, собирая их на даче из обломков, найденных на свалках и в заброшенных сараях.
Но однажды Его Величество Случай перевел мой интерес совсем в иные рамки. Летом 1987 года (мне было тогда 13 лет) соседи по дачному поселку обнаружили в своем сарае за поленницей дров дряхлый мотоцикл. Находку прислонили к забору, где она скорбно ожидала отправки на свалку. Целую неделю я ходил кругами, пожирая глазами пыльно-ржавый раритет, пока не получил от соседей предложения, от которого не смог отказаться: "бери, если надо". Радости моей не было предела. С разрешения деда допотопное чудо перекочевало на нашу территорию. Довольно скоро сообразив, что своими силами мне его не восстановить, я зарылся в справочники в поисках адреса московского клуба "Следопыты Авто-Мото Старины" (САМС), о деятельности которого не раз читал статьи в научно-популярных журналах. Члены ныне давно почившего клуба тогда собирались на Ленинградском проспекте в доме №7; зимой в помещении, предоставленном Городским советом ВДОАМ (Всесоюзного Добровольного Общества Автомобилистов и Мотоциклистов), а летом – под обширным козырьком подъезда здания и в скверике перед ним. Придя в клуб и не зная, к кому обращаться, я выбрал дядьку, наиболее понравившегося, что называется «на лицо», подошел к нему и предложил в подарок мотоцикл. Самое интересное, что дядька этот, (Александр Рогов, с которым мы общаемся по сей день), отказался от такого подарка и познакомил меня с другим клубником, Сергеем Степановичем Осиповым, соизволившим принять подарок. ;-) Мотоцикл мой оказался отечественным, модель – ТИЗ АМ-600, 1939 года выпуска. Причем аппарат, судя по всему, прошел всю войну, ремонты в армейских мастерских и оказался укомплектован частями от мотоциклов четырех иностранных марок, (седло было от австрийского Puch, фара от английского BSA, подножки – от немецкого BMW, пеструю картину венчали задние фонари от армейского «Харлея»).
Попав в клуб, я стал посещать все встречи (они проходили по средам, так что этот день недели был для меня самым желанным, выходные ожидались значительно меньше). Остро хотелось участия в клубной деятельности, но не было возможности содержать свой собственный антикварный автомобиль, равно как и мотоцикл. Поэтому я проводил ревизию всевозможных свалок всякой рухляди и заброшенных чердаков в поисках старинного авто-мото железа, которое впоследствии дарил нуждающимся в нем клубменам. Вспоминая людей, с которыми доводилось постоянно общаться к САМСе, сейчас уже я понимаю, насколько мне повезло, и как они повлияли вместе и порознь на мое развитие, да и что греха таить – воспитание. Все члены клуба были много старше меня – большинство относилось к первому послевоенному поколению, а многие годились мне и вовсе в дедушки. Моя неуёмная энергия и несколько наивный энтузиазм их забавляли, но постепенно некоторые из них прониклись уважением и мы стали если не друзьями, то хорошими приятелями. С иными завязались дружеские отношения, которые продолжались многие годы… Контингент членов САМСа был очень пестрым – от людей, которым не хватало денег на современный автомобиль и они покупали трофейное ржавое «корыто», а в поисках запчастей и технической информации приходили в клуб, до серьезных коллекционеров, истинных знатоков и ценителей истории техники. Среди клубников были опытнейшие практики, владевшие несколькими десятками единиц авто-мото транспорта и сугубые теоретики, не имевшие ни единой железки, но обладавшие серьезными библиотеками и уникальными знаниями. Клуб периодически посещали будущие звезды автомобильной журналистики – Денис Орлов, Николай Щербаков, Константин Шляхтинский и другие, привлеченные общением с патриархом этого направления – Львом Михайловичем Шугуровым. Постоянными посетителями были энтузиасты поиска и подъема военной техники, в числе которых был и широко известный впоследствии Сергей Цветков. Общаясь с теми, с другими, третьими и четвертыми, любопытствуя, присматриваясь, я исподволь, сам того не замечая учился многому, что впоследствии пригодилось в жизни. Я тогда уже ходил в спортивные походы, был легким на подъем и легко «подбивался» на любые авантюры – поучаствовать в поездке по лесам и болотам в поисках какой-нибудь трехосной полуторки, потерянной в окружениях 1941 года, мог охотно оказать помощь в ошкуривании перед покраской антикварного автобуса или разборке и ремонте завалившегося старого гаража, помочь покатать вручную старинный автомобиль на киносъемках и т.д. и т.п. Болтаясь со старшими знакомыми и друзьями по всяким интересным местам и впитывая как губка интересные впечатления, я совершенно выпал из круга общения сверстников – мне «до фени» были дискотеки, модные шмотки, тусовки с алкоголем и без оного, перспективы поступления в ВУЗ, молодежные субкультуры, школьные компании и успеваемость. Единственное, что оставалось от «той жизни» - это туристические походы и немногие друзья, некоторых из которых я заразил своими интересами. Неудивительно, что мое культурное развитие тоже происходило довольно странным образом – например, «Мастера и Маргариту» Михаила Булгакова я впервые не прочитал, а услышал в виде радиоспектакля Всесоюзного Общества Слепых, записанного на катушечный магнитофон – в подвале одного из своих старших друзей, где мы занимались реставрацией какого-то мотоцикла. То прослушивание вызвало во мне большой интерес как к творчеству писателя, так и к его биографии, в итоге я много лет всерьез интересовался этой темой, общаясь с булгаковедами и сотрудниками музеев Булгакова в Москве и в Киеве. Среди моих знакомых были старые битники 30-40-х годов рождения, не без влияния которых я «заболел» прогрессив-роком и джазом, в то время, когда большинство моих одноклассников слушали Modern Talking и «Ласковый Май». Плюс – у меня имелся «багаж» оконченной по классу скрипки музыкальной школы, привившей любовь к классической музыке. :-)
Как-то раз попалась мне на глаза рама от немецкого довоенного велосипеда. Подобрав ее, я стал искать недостающие части. Когда велосипед был собран, я с гордостью приехал на нем в САМС. Тогда-то мне и пришла в голову мысль: "В клубе многие занимаются автомобилями, некоторые - мотоциклами, но никто не интересуется велосипедами, от которых произошли и первые, и вторые!" Пустующая ниша была найдена, оставалось лишь занять ее…
Изучая окрестности семейной дачи, я выявлял старые дачные поселки, на свалках которых, традиционно расположенных в лесопосадках по периметру, иногда удавалось найти совершенно удивительные старинные предметы. Позднее я расширил географию поисков, часто просто выезжая на электричках из Москвы и выходя на тех станциях, где из окна видны были старые дачные поселки. В городе я занялся обследованием старых заброшенных домов, коих на рубеже 80-90-х в Москве было видимо-невидимо. Занятие было довольно рискованным – лазить по всяким малопосещаемым развалинам было опасно. Случайные знакомства с самыми разными людьми в различных жизненных обстоятельствах научили меня многому – осторожности, вниманию, позволявшему после короткого разговора примерно оценивать, что из себя представляет человек, умению следить за собственным языком и при необходимости находить общий язык с другими, избегая конфликтов и т. п. Мои ровесники могут представить, к примеру, что могло сулить одиночное посещение в вечерние часы "парнем из центра", (я жил в районе метро Динамо), окраинных улиц Восточного Бирюлево или Подольска в конце 80-х... Но если там отдавали или продавали старый велосипед - я шел на риск. ;-) Временами не обходилось без мордобоя и выворачивания карманов, но обычно мне удавалось договориться с "местными" или на крайний случай "отмахаться" массивной связкой ключей, подвешенной на нервущейся цепочке от унитазного бачка - я все время таскал с собой это немудрящее оружие, условно не подпадавшее под УК. Имея довольно "чмошный" внешний вид, невысокий рост и неброско одеваясь, я особо не привлекал внимание гоп-стопщиков, но если драка была неизбежна, дурел и не жалел ни себя, ни нападавших, так что порой после первой крови, если удавалось остаться на ногах, меня просто отпускали - мол, явный псих, пусть проваливает... На самом деле, времена, как ни странно, были довольно гуманные - всегда можно было понять, хотят тебя просто "облегчить" на мелочь, дать в морду за то, что появился в чужом районе "без прописки" или просто покуражиться над чужаком - не то, что в 90-х, когда могли зарезать "за здорово живешь", безо всякой причины.
Интересные находки в «заброшках» я приносил домой и сортировал – авто-мото железо дарил или обменивал знакомым из САМСа, велосипедное, военное и просто нравившееся оставлял себе. Коммерческого интереса в моих поисках не было никакого – я как-то даже не представлял себе, что находки имели какой-то денежный эквивалент. Признаюсь, в общей истории я тогда разбирался слабо, а в антиквариате и того хуже – не хватало знаний, опыта и «насмотренности» предметов – они появились позднее. Большую часть найденного я просто не забирал – многое не интересовало, да и было некуда складировать - моими ресурсами оставались комната в родительской квартире и чулан на даче. В качестве иллюстрации – вспоминаю, как в 1989-м на чердаке на улице Горького я нашел в сундуке парадную генеральскую или чиновничью форму середины XIX века, расшитую золотым галуном, с эполетами и кушаком… и оставил ее там, где нашел. Сукно было сильно поедено молью, а золотое шитье потускнело и позеленело от влаги – и я посчитал, что вещи «убитые», спорол только несколько орленых пуговиц на память. Как-то в подвале на Самокатной улице на Яузе в нише над дверной аркой обнаружил чью-то «заначку» чуть ли не 100-летней давности, а в ней 2 бутылки Шустовского коньяка и бутылку рябиновой настойки того же производителя. Целехонькие характерные пробки с изображением колокола свидетельствовали, что бутылки ранее не открывались. На какой-то из моих дней рождений мы с друзьями радостно распили две из них – одна из бутылок коньяка потеряла герметичность и ее содержимое превратилось черт знает во что. Коньяк я тогда совсем не употреблял, предпочитая более понятную водку, так что никаких особых впечатлений не запомнилось. Простительное для 16-летнего парня варварство…
Надо сказать, что я был самым юным членом САМСа, и взрослые дядьки постоянно посмеивались надо мной, впрочем, вполне по-доброму – как-то раз, помню, пока я переходил от группы к группе беседующих на ОЧЕНЬ ВАЖНЫЕ ТЕМЫ членов клуба с сакраментальным вопросом – «не появилось ли чего по великам», кто-то из долговязых коллег подвесил мой велосипед на трехметровый забор, примыкающий к зданию. Потом все долго потешались, глядя, как я силился его оттуда снять…
Весной 1988 года через друзей по клубу я разыскал свой первый действительно интересный велосипед. Приобрел находку за 40 рублей, сэкономленных со школьных завтраков и заработанных на «производственной практике» от завода «Знамя Революции». Велосипед был выпущен итальянской фирмой Вianchi в 1936 году, а последующую его историю мне рассказали прежние владельцы. В 1939 году велосипед был привезен советским дипломатом в паре со вторым, этой же фирмы, из Италии. По прошествии некоторого времени сей совслужащий был арестован работниками НКВД. При обыске чекисты проткнули шины велосипеда в поисках якобы спрятанных там бумаг. Владелец сгинул без вести в подвалах Лубянки, но семья его не пострадала. Прошли годы, отгремела война, хозяева попытались велосипед реанимировать, но оказалось, что найти подходящие по размеру шины в Москве невозможно, и веломашина опять была повешена на стену в коридоре коммунальной квартиры. В результате Bianchi достался мне в очень неплохом состоянии. Минимальная реставрация не заняла много времени и летом я со своим "железным конем" участвовал в нескольких выставках старинной техники, вполне официально съездил с клубными друзьями в автопробег Москва – Ленинград – Москва и втайне от родителей «сгонял» на слет любителей старинной техники в Эстонию.
Дальше - больше; я приобрел еще несколько велосипедов 1920-30-х годов. Постепенно накапливался опыт в поиске и реставрации. Для пополнения знаний по производству велосипедов, общей истории техники, спорта и спортивной журналистики, я взялся за поиски соответствующей литературы, фотодокументов и живых свидетелей событий, происходивших много лет назад. Поначалу вся эта информация была мне интересна лишь как подспорье для поиска велосипедов и для их доукомплектования. Но, по прошествии некоторого времени, меня нешуточно стали интересовать события, сопутствовавшие появлению той или иной железки на свет, равно как и те, которые происходили с ней и ее хозяевами на протяжении долгого ее существования. Таким образом, "хладное железо" стало приобретать некоторое, почти человеческое тепло.
Практически сразу я наткнулся па серьезную проблему - практически полное отсутствие информации по истории велосипеда. Имевшиеся в продаже популярные книжки меня не прельщали из-за поверхностности и недостоверности изложенных там фактов. Современных серьезных отечественных изданий по этой теме не существовало, купить же иностранные в то время было практически невозможно. Пришлось отправиться к букинистам в поисках старой, довоенной (о дореволюционной я тогда и не мечтал), литературы. С ней дело обстояло весьма затруднительно, ибо редкие экземпляры, попадающиеся в букинистических магазинах, даже тогда, в начале 1990-х годов стоили немало, а мои финансы, как говорится, «пели романсы». Спасало то, что материалы по искомой теме попадались настолько редко, что к моменту покупки я всякий раз успевал заработать некоторые суммы, которых почти хватало на их приобретение. Хорошо помню свой восторг, когда, случайно забредя пасмурным осенним вечером 91-го года в букинистический магазин на Арбате, я вышел оттуда обладателем подшивки велосипедного журнала "Циклист" за 1898 год. Вообще в дореволюционной России было восемь (!) велосипедных журналов, из коих не все имеются даже в крупнейших государственных библиотеках. В коллекциях библиофилов они попадаются исключительно редко, но мне удалось собрать все наименования, причем номера и подшивки за многие годы. Журналы оказались самым живым и полным источником информации по истории велосипедного дела.
Многие из моих знакомых занимались антикварной техникой десятилетиями, но при этом лишь у некоторых существовал принцип комплектования личного собрания - в основном, что попадалось случайным образом, тем и владели. Четкой концепции, в рамках которой я комплектовал бы свою коллекцию, в тот момент у меня еще не было, но постепенно стало ясно, что сгребание всего, что попадается по теме «велосипед» есть занятие бессмысленное и этот факт, назойливо лезший в глаза, стал изрядно отравлять мое существование. Назрела необходимость приведения своей деятельности к некой системе, также следовало сформулировать основные принципы реставрационной работы, а также оценки приобретаемых раритетов (не в денежном эквиваленте, а в плане исторической значимости и сохранности).
Поначалу я собирал просто старые велосипеды, а то и просто отдельные части, которым было более пятидесяти лет (на том момент «границей» для меня был год окончания Великой Отечественной войны – 1945-й). Позднее к велосипедам прибавились аксессуары, предметы была с изображением велосипедистов, спортивные трофеи, регистрационные номерные знаки, инструмент, документы, фотографии, спортивная одежда, предметы военной формы и амуниции, промышленные чертежи и т.п. Так определились направления поиска и обрисовались сферы интересов.
Коллекция, более похожая на музей, родилась из кучи ржавого железа как-то неожиданно… Где-то на рубеже 1993-94 годов у меня более-менее сложилась концепция будущего музея, а также основные приоритеты в поисковой и исследовательской деятельности. Итак, в первую очередь меня интересовали велосипеды и аксессуары отечественного производства, а также любые материалы по истории российского и советского велосипедного дела. Кроме того, уделялось большое внимание веломашинам, представляющим основные вехи эволюции конструкции этого транспортного средства и аппараты, в конструкции которых присутствовали необычные технические решения. Среди иностранных образцов предпочтение отдавалось тем, которые продавались в России и Советской Союзе через представительства или импортировались отечественными торговыми фирмами. Направления исследовательской деятельности определились по следующим темам: история общественных организаций, объединявших любителей велосипеда, велоспорт, велосипедная торговля, пресса, использование велосипеда в армии, туризм и путешествия, велопромышленность, техника и дизайн. К сожалению, многие годы отечественной велосипедной историей никто не занимался, а я опоздал просто по причине неумолимого течения времени. Уже не было в живых почти никого из великих велогонщиков довоенного времени, не говоря о героях более ранних времен. Мало информации о сравнительно изученном велоспорте, а что известно о велопромышленности, торговле, клубной деятельности?
Весьма сложным моментом, который необходимо было решить, был вопрос степени сохранности и необходимости реставрации. Если велосипед в "родной" краске, но она в плохом состоянии - его перекрашивать или нет? Изношенная, но оригинальная деталь или качественный "новодел"? Возможность полноценной эксплуатации или "недвижимость"? Что ценнее - абсолютная подлинность или отличный внешний вид? Первоначально я перенял господствующую на тот момент позицию, гласящую, что все надо реставрировать; ржавчина – это плохо, «покоцанная» краска не котируется, облезшая «гальваника» - это «фу», ну и прочее в том же духе… В САМСе большинство владельцев старинных автомобилей и мотоциклов о реставрации техники имели самое приблизительное представление, а ради справедливости следует заметить, что и сотрудники государственных музеев не сильно от них отличались по квалификации. По сути, те немногие энтузиасты, кто вообще стремился приблизить свои раритеты по состоянию к первоначальному заводскому оригиналу, занимались просто более-менее квалифицированным ремонтом и назвать реставрацией эти работы едва ли можно было. Существовали, конечно, отдельные грамотные люди, ориентировавшиеся на опыт зарубежных реставраторов, искавшие и имевшие технические и финансовые возможности для реставрационных работ, но таковых было – по пальцам перечесть. Они были элитой и в свой круг допускали неохотно и с большим выбором… Там «крутились» серьезные люди и серьезные по тем временам деньги, а подробности около-антикварного бытия и тем более сделок и обменов были покрыты завесой тайны. Первоначально, конечно же, я общался в основном с «демократичной» частью антикварно-автомобильной тусовки Москвы и Ленинграда, а чуть позже – и Прибалтийских республик, где это хобби было более распространено и по своему характеру приближалось к европейскому уровню. Общество там логично было представлено заказчиками-коллекционерами, собственно реставраторами, дилерами - «барыгами» и «массовкой» из интересующихся и сочувствующих. Некоторые персонажи относились одновременно к разным категориям. В Москве и Ленинграде такого четкого расслоения, как такового не было и линией раздела была, скорее, серьезность знаний и намерений в отношении «старья». У подавляющего большинства занимавшихся старой техникой была основная работа и профессия, а «железу» они посвящали свободное время. Спектр профессий был очень разнообразен – среди моих клубных друзей-знакомых были преподаватели ВУЗов и студенты, высококлассные механики и чернорабочие, журналисты и писатели, спортсмены, врачи, юристы, деятели искусств и кино, спекулянты и валютчики и т.д. Некоторые имели формальную работу, числились сторожами и дворниками, чтобы не попасть под статью Уголовного Кодекса о тунеядстве и проводили в гаражах почти все свое время, подрабатывая ремонтом автомобилей и мотоциклов, а то и всякими хитрыми полулегальными операциями. Общение тет-а-тет происходило в основном в гаражах, где хранилась техника и люди пытались заниматься ее реставрацией, а более широкое – на еженедельных клубных встречах, выставках и парадах старинной техники.
Продолжение читайте здесь: