Ксанка вспомнила всё в одну ночь, после того как Зара опять провела над ней обряд. Она ходила с факелом вокруг несчастной и шептала какие-то заклинания.
Ксанке казалось, что твёрдые как проволока волосы на голове стали расти в другую сторону.
Она чувствовала, как что-то острое врезается ей в голову.
Она даже чувствовала во рту комок волос.
Её рвало кусками шерсти.
"Повесть об окаянной" 43 / 42 / 1
Зара быстро убирала за Ксанкой и продолжала ходить с факелом.
Было уже невмоготу. Позывы продолжались. Шерсть сменилась чем-то чёрным, тягучим.
А потом пошла вода.
Ксанка и не думала, что в ней столько всего.
Зара была обессилена. Она упала на колени, отбросила факел, потом завалилась набок и уснула.
Ксанка тяжело дышала и смотрела в потолок. А когда увидела, что от брошенного факела вспыхнула юбка цыганки, вскочила с кровати и закричала:
— Пожар! Пожар!
Схватила ведро с водой и залила пламя.
Зара даже не проснулась.
Ксанку трясло. Она несколько раз вставала с лежанки и проверяла, не вспыхнет ли опять факел.
Когда убедилась окончательно, прилегла, закрыла глаза.
Голова была тяжёлой, а тело словно пушинкой стало. Оно не чувствовалось даже.
Ксанка от тяжести в голове переживала. Ворочалась, убирала подушку, возвращала её заново.
Стала замерзать. Укрылась, свернувшись калачиком. Она слышала, как стучат её зубы.
В голове стали возникать образы отца, брата, матери, тётки Веры, Павлюты, Ларисы…
Вспомнив Ларису, Ксанка даже вскочила на ноги, схватилась за голову и завыла.
Она вспомнила детей, Вадима, Асю… Вспомнила всё…
Озиралась по сторонам и не понимала, как это всё она могла забыть. Как это всё стёрлось из её памяти?
Она поняла, что та девушка, которая крутилась волчком и была Асей.
Стало страшно.
Зара застонала.
Ксанка подползла к ней и прошептала:
— Я могу рассказать обо всём…
Зара лишь ненадолго приоткрыла глаза и опять отключилась.
Ксанка сидела рядом с ней и не верила, что всё это было…
***
Алёнка чувствовала себя в таборе довольно вольготно. Исайя гордился женой, но к себе по-прежнему не подпускал. Цыганки давали ей советы, но ничего не помогало.
— Обратись к Заре, она поможет.
Алёнка поблагодарила и пошла к Заре, встретила её возле шатра.
Когда начала снова озвучивать свою проблему, Зара едва не засмеялась. Сдержалась.
— Я не буду тебе помогать, — сказала цыганка. — Ты связана с моим сыном. Я до сих пор против тебя.
— Отчего же? — стеснительная Алёнка спросила это таким надменным голосом, что Зара напряглась. — Отчего же вы против? Ваш сын меня бросил. Я нашла мужа достойного. Я попала в табор, чтобы быть ближе к вашему сыну, чтобы доказать ему свою любовь.
— Ты можешь доказать её на каторге, — равнодушно произнесла Зара. — Я помогу тебе туда отправиться, хочешь?
Алёна помотала головой.
— Зря вы так… Умная женщина, уважаемая, а так себя ведёте. Не бережёте себя. Влезли туда, куда не стоило. Мало вам несчастий?
Зара смотрела на Алёнку с интересом.
— Ваш сын Сосо тоже недалеко от брата ушёл.
— Не смей о нём даже говорить! — воскликнула Зара. — Не впутывай его в свою игру.
— Уже впутала, дорогая Зара! Моя дорогая свекровушка… Ты думала, что сильнее тебя нет никого. Ошиблась ты, тётенька…
Алёнка так беспардонно перешла на «ты», что Зара ещё больше опешила.
Девушка подошла к цыганке ещё ближе и прошептала ей на ухо:
— Я знаю, что твои силы могут иссякнуть. Ты знаешь, когда это будет… И я знаю. Не буди зверя. Он придёт и сотрёт с лица земли всех, кто захочет стать сильнее его. Ты заигралась, цыганка! И сейчас ты ничего мне не сделаешь. Ты ничего против меня не сможешь предпринять.
Девку усыпи. Мне больше ничего не нужно. Я заберу её и всё.
Ты будешь жить счастливо с младшим сыном, я буду жить счастливо, зная, что совершила добро. Ксанка принесла тебе только беды… Не возьми ты её на попечение, меня бы тут тоже не было. И сын твой не маялся бы на каторге. Ты виновата во всём.
Зарино лицо было злым.
Она пыталась прочитать глаза Алёнки, но это оказалось невозможным. Перед неё стояла девушка, которая могла читать её, Зару, но не открывалась сама.
Лишь однажды цыганка встречалась с такой женщиной.
И то знакомство было очень нехорошим.
Тем не менее Зара воспитывала Янко, зная, чей он сын.
Она верила, что дети не могут впитать грехи и ненависть.
Она ошиблась, потеряв в последние дни много дорогих ей людей.
Да, Янко по-прежнему был в её сердце. Но спасти его не представилось возможным. Зара была неспособна на это.
Алёнка резко перестала говорить, повернулась и пошла восвояси.
Зара не останавливала её.
Она стояла и раздумывала о том, что делать дальше.
Через два дня обнаружив в шатре Алёну, испугалась.
Та сидела рядом с Ксанкой и рассказывала что-то весёлое.
— Вон отсюда! — закричала Зара.
— Не нужно так, прошу вас, Зара, — стала умолять Ксанка. — С Алёнушкой так весело, так интересно. Я ведь давно света белого не видела.
— Я тебя отведу на свет посмотреть. А эта пусть уходит.
Алёнка встала, подошла к Заре, ехидно улыбнулась и произнесла:
— И даже не пытайся ещё что-то менять. Её не спасти. Выбирай — или ты и твой табор, или она и смерть.
— Я выбираю второе, — ответила Зара.
Алёнка усмехнулась.
— Зара хорошая, — вмешалась в разговор Ксанка. — Она поставила меня на ноги.
Алёнка повернулась к несчастной и спросила:
— Ой, а как она это делала? Расскажешь?
Ксанка кивнула.
Но Зара смогла всё-таки вытолкнуть гостью из шатра.
— Не разговаривай с ней, — приказала она Ксанке. — Если меня не будет, притворяйся спящей. Не ходи за ней никуда. Она обманет тебя.
— Она такая добрая, — стала спорить Ксанка. — Она даже говорила о том, как Янко признался, что любит меня. У неё нет зла ко мне. Он ещё такая юная…
— Не-е-е-т, — помотала головой Зара, — она пришла сюда, чтобы не дать мне тебя излечить. Её кто-то прислал. Если ты пойдёшь с ней куда-то учти, твои дни будут сочтены.
Ксанка соглашалась с Зарой, но Алёнка стала приходить ещё чаще.
Зара с другими цыганками каждый день ездили в город, чтобы гадать.
В таборе почти не осталось средств к существованию. И пока мужчины охотились в местном лесочке близ стоянки табора, женщины зарабатывали деньги, привозили продукты.
Готовили по очереди все, кому было больше 13 лет.
Оставшуюся еду раздавали в качестве добавки, остальное просто выливали.
Председатель деревни, около которой расположился табор, увидев, как выливаются борщи, воскликнул:
— Да как так можно! У нас свиньям есть нечего, а вы… А вы… Жратву наземь.
Больше цыгане еду не выливали на землю.
Сливали всё в бочку, потом ту бочку забирал на старенькой лошадке молодой паренёк. Поговаривали, что из этой бочки свиней не кормили, а отдавали нуждающимся.
Очень тёплым осенним днём, таким днём, который обычно завершает благоприятную осеннюю погоду, Алёна предложила Ксанке прогуляться вдоль реки.
Ксанка, забыв наказы Зары, согласилась.
Продолжение тут