Окна её квартиры выходили во двор, где рос старый вяз. Его голые ветви зимой казались мёртвыми, а весной покрывались липкими почками, за которыми Мария Петровна наблюдала, сидя у подоконника. Она жила одна. Дочь сама звонила раз в неделю, приезжала раз в месяц — привозила продукты, лекарства, иногда деньги. Но чаще всего просто оставляла сумку у двери и уходила, торопясь на работу или к своим друзьям. — Ты же понимаешь, мам, у меня своя жизнь, — говорила она. Мария Петровна понимала. Но от этого не становилось легче...

Но Гаг уже не слышал его. Он потрясенно смотрел, как по песчаной дорожке мимо зеброжирафа, совсем рядом с ним, идет человек. Он увидел, как зеброжираф склонил бесконечную шею, будто пестрый шлагбаум опустился, а человек, не останавливаясь, потрепал животное по холке и пошел дальше, мимо сооружения из скрученного шипастого металла, мимо радужных перьев, повисших прямо в воздухе, поднялся по нескольким плоским ступенькам и сквозь прозрачную стену вошел в зал.     — Между прочим, это тоже инопланетянин, — сказал Корней вполголоса. — Его здесь вылечили, и скоро он вернется на свою планету.     Гаг сглотнул всухую, провожая выздоровевшего инопланетянина глазами...