Марина в последний раз обошла квартиру и проверила всё ли взяли, ничего не забыли. Утюг, плита, паспорта, билеты — всё по списку, который она составила ещё неделю назад. Чемоданы стояли у двери, аккуратные, застёгнутые, готовые к путешествию. Два больших и один маленький ручной багаж. Рейс в девять вечера, до аэропорта около часа с учётом пробок, значит, выезжать в шесть. Время — половина пятого. Всё идёт по плану. Но внутри что-то скребло. Неприятное чувство, которое Марина пыталась игнорировать последние два часа, теперь превратилось в навязчивую мысль...

Люба поправила сбившееся одеяло и тяжело опустилась в старое кресло у кровати. Часы в коридоре гулко пробили три часа ночи. В квартире пахло корвалолом, старостью и пылью — запахом, который, казалось, въелся в сами стены этой "сталинки" с высокими потолками. Иван Петрович спал беспокойно. Его сухонькая рука с выступающими синими венами то и дело сжимала край простыни, а губы беззвучно шевелились, выговаривая имена, которые Люба уже знала наизусть: «Наташенька... Миша... Лида...». Лида — это жена, умершая десять лет назад...