Читая призывы начать воевать так, как воевали американцы во всех их войнах последних лет — сжигая на чужой земле напалмом города и деревни, пятная на земле и в вечности свою нацию славой непростительных военных преступлений, — я понимаю, что не дай бог нам начать так воевать. Ловлю себя на мысли, что мне вот совсем не стыдно за отступления на фронте, за пропущенные удары, за то, что у них есть «химеры», а у нас нет, за нашу пока странную войну малыми силами, за то, что я круглосуточно принимаю и обрабатываю запросы с фронта — то на коптеры, то на прицелы, то на носки; за наших героев и за их положенные жизни. Мне больно, мне сильно зло внутри, я растерян иногда, но мне не стыдно за это. Мне не стыдно за свою армию и страну. Я их люблю. Я ими горжусь. И мне больно иногда с ними. Но не стыдно. А вот если бы русская армия стала воевать так, как её подталкивают многие и внутри страны, и тем более снаружи, тыкая американским примером, если бы мы превратили Украину слепо в огненный мешок — мне было бы стыдно. Война станет жёстче и больше, это будет война на уничтожение зла, но не народа, как всю жизнь спокойно воюют с мирными жителями англосаксы. А мы воюем на своей земле с фашистским уродом, который её оккупировал, превратив население страны (не всё) в пучок ненависти и выставив его живым щитом. А нам эти люди дороги. Представляете, какая штука. Нам эти люди — свои. Нам дороги эти наши братья. Братья! Просто мы русские. Мы кожей, если не умом, знаем жёсткие библейские законы: что эта жизнь не конец, что любая ложь, какой бы всепобеждающей ни казалась, проиграет и постыдит себя, что любая грязь в вызовах и испытаниях очищается, что любые ошибки попускаются для совершенства, что отвечать придётся за всё — и в будущей вечной жизни, да и в этой ещё. Мне больно от наших поражений. Но мне было бы стыдно, если бы мы не заступились за тех, кого бьют. Мне досадно сейчас, но я горд принадлежать нации, которая единственная в мире вышла положить конец этому разжиревшему содому. ОЦИ, Борис Корчевников