Лена стояла у витрины с деликатесами, и в ее голове работал невидимый калькулятор. Телячья вырезка подорожала на пятнадцать процентов, норвежская семга — на все двадцать. Она машинально поправила лямку сумки, которая уже оттягивала плечо. В корзине лежали отборные фермерские продукты: творог, который привозили только по четвергам, перепелиные яйца, свежие ягоды, несмотря на несезон. — Вам как обычно, Елена Викторовна? — мясник Борис, грузный мужчина с добрыми глазами, уже заносил нож над лучшим куском...

– Неужели она может так с нами поступить? – голос Веры дрожал, обрываясь на полуслове. – Это же подло! Мама, скажи что-нибудь! Мать девушки, Лидия, медленно обвела взглядом стены маленькой, но такой родной комнаты, где каждая дырочка на обоях, каждая скрипучий половица были частью её жизни. От этих стен, от этого запаха старого дерева и воска веяло таким спокойствием, такой надёжностью, что мысль о скором изгнании казалась чудовищным абсурдом. По спине пробежали ледяные мурашки. – У Зои есть на это полное право, – наконец выдохнула Лидия, и слова прозвучали как приговор...