Он шёл по съёмочной площадке легко — так, будто весь мир только что включил для него свет. Молодой, смешливый, уверенный, с тем самым взглядом, от которого зритель сразу верил: вот он, парень из соседнего двора, простой и настоящий. Владимир Земляникин. Имя, от которого в конце пятидесятых в залах вспыхивали аплодисменты ещё до титров. После «Дома, в котором я живу» и «Повести о первой любви» он стал символом честности на экране — не бронзовым героем, не идеологическим плакатом, а живым человеком...

Елена Геннадьевна ерзала в своем любимом кресле. Напротив нее, на краешке дивана, будто школьница, устроилась невестка Елизавета. Воздух в гостиной, пропитанный запахом старой мебели и лекарственных трав, был напряженный. — Мне позвонили из клиники, Лиза. Положат в четверг, — объявила Елена Геннадьевна, отчеканивая каждое слово. Ее взгляд, острый и цепкий, изучал реакцию невестки. Лиза внутренне сжалась. Она знала, что свекровь давно мучается с давлением и сосудами, но слово "больница" всегда звучало из ее уст зловеще...