— Я подаю на развод, Эдик. Ева произнесла это тихо, почти беззвучно, но слова повисли в воздухе, пропитанном запахом вчерашнего коньяка и жареной картошки, с оглушительной громкостью. Она стояла посреди их кухни, идеально вычищенной, где каждая кастрюлька знала своё место, и смотрела на мужа. Эдик, развалившийся в кресле с утренней газетой, медленно опустил её. Его лицо, обычно благодушное и слегка одутловатое, вытянулось в изумлении. Он моргнул раз, другой, а потом губы его дрогнули в усмешке. —...

Вечером Ксения снова привела гостей в чужой дом. Ну, он ведь принадлежал теперь Тамаре, значит, в чужой... На этот раз с Ксенией явилась еще какая-то женщина, полная, громкоголосая и смутно знакомая. — Это моя мама, — представила ее Ксения. — Юлия. Бывшая жена Виктора, та самая, от которой он ушел. Тамара аж похолодела., когда ее увидела. Юлия Сергеевна оглядела гостиную оценивающим взглядом. — Ничего не изменилось. Все та же мебель, те же картины. Витя всегда был консерватором. Она прошла к бару, достала бутылку коньяка...