«Каждый еврей родится на свет божий с предначертанной миссией быть русским писателем» — так выразился однажды умудрённый соответствующим опытом Александр Куприн. В Пастернаке это выразилось в самом что ни на есть классическом виде. Он ненавидел свою еврейскую суть. Ненавидел, но, когда надо, чётко следовал её диктатуре. Ненависть Пастернака к собственной своей природе выражалась, например, в том, что он был убеждён — единственным решением еврейского вопроса может быть лишь полная их, евреев, ассимиляция в среде других народов...

Оля поставила в подсобку свой инвентарь для уборки — большое пластиковое ведро и потрёпанную швабру, которая уже давно просилась на замену. С тяжёлым вздохом она заперла дверь на ключ и направилась в раздевалку, чтобы переодеться в обычную одежду и поскорее выбраться из этих стен. Потом расписалась в журнале учёта и наконец вышла на улицу, чтобы сесть в автобус и поехать домой. Пока транспорт неспешно полз по улицам, Оля задумчиво смотрела в окно, перебирая в голове, как круто изменилась её жизнь в последнее время, и иногда даже ловила себя на мысли, что это всё кажется каким-то сном...