Николай потянулся еще раз, подошел, да плюхнулся на сидение рядом с ней. Чмокнул в щеку, обнял, взял ложечку с ее блюдца, подтянул к себе блюдо с тортом, — — Какая вкуснотища! Сейчас как наверну! Затем поднял глаза и вроде, как только сейчас заметил гостей, сидящих напротив — Лилю и её маму. Даже умудрился слегка покраснеть: он тут, понимаешь, в неглиже рассекает, никакого подвоха не ожидает, а в кухне — гости. Да еще кто — дамы. Посторонние, чужие. Тут же вскочил, принялся извиняться, параллельно стараясь более целомудренно запахнуть простыню и при этом чуть не роняя её на пол...

– А у моего друга Эдика грипп, – доверительно сообщает Артём. – Да, эпидемия, – соглашаюсь, понимая, что у мальчика с его заболеванием очень мало событий в жизни, и ему очень хочется поделиться ими хоть с кем-нибудь. – Мы снимали на улице, сообщает Вежновец. – Там же холодно. – Да. Я сказал фотографу, но он не слушал. Представляю, в какой ярости был наш главврач. Но это здесь он самая большая шишка. За пределами клиники, увы, обыкновенный человек. – Сауле возьмёт у тебя кровь, – говорю мальчику...