Марина стояла у окна и смотрела на новостройки. Серые коробки вырастали будто грибы после дождя, закрывая горизонт. Москва девяносто шестого казалась ей волшебной — даже с квартала однотипных хрущевок открывался вид на мир полный возможностей. От размышлений её оторвал резкий голос: — И что ты там высматриваешь? Из деревни сбежала, а теперь мечтаешь? — Галина Петровна поставила чашку с чаем на стол. — Я тебя спрашиваю, надолго ты к нам? Марина вздрогнула. Неделя в квартире матери Сергея превращалась в вечность...

— А если я скажу, что всё понял? Что больше не повторю? — голос за дверью дрожал, но был настойчивым. Марина не двигалась. Лишь сквозь глазок наблюдала, как Алексей переминается с ноги на ногу, держа в руках неуклюжий букет. Тот самый, из ромашек, что раньше был её любимыми. — Слишком поздно, — произнесла она, громко, чтобы он услышал. — Здесь тебя больше не ждут. И ушла от двери. На кухонной полке стояла старая деревянная шкатулка. Подарок от Алексея на десятую годовщину. Тогда они с Лерой собирали в неё ракушки с отпуска, записки, смешные фото из фотоавтоматов...