Елена всегда считала, что запах Нового года — это сложная симфония, состоящая из аромата хвои, свежих мандаринов и едва уловимого духа «Советского» шампанского. Но в этот вечер, 31 декабря, к привычному букету примешивалась какая-то тревожная, кислая нотка. Она еще не могла понять, откуда она исходит, но интуиция — этот древний, дремлющий зверь внутри каждой женщины — уже подняла голову и насторожила уши. На кухне царил идеальный порядок, тот самый, который бывает только перед приходом гостей или большим событием...

Сергей молча ковырялся в миске с остывающим борщом, стараясь утопить взгляд в густой алой глубине, где тонула ложка сметаны. Воздух на кухне, обычно пахнущий свежим хлебом, был сегодня густым и тяжёлым. — Сереженька, ну скажи хоть что-нибудь. Хоть слово. Я же не враг тебе, — голос Анны Ивановны дрогнул, и она присела напротив, положив на стол руки, испещренные тонкой сетью прожилок, похожих на старые карты забытых дорог. — Лизка — золото, а не девушка. Учительница, душа светлая, руки золотые. И ко мне, старухе, как родная...