В дни карнавала Венеция говорит на языке масок. На языке, где фарфоровое бесстрастие спорит с бархатным молчанием, а изогнутый клюв шепчет старые истории о смерти и спасении. Воздух тяжел от шепота, рождающегося будто из ниоткуда, а смех звенит, как далекий колокольчик. Звуки приглушены, социальные координаты стерты. Маска дает полную анонимность и свободу самопрезентации, растворяя старое «я» для создания нового. Голоса искажены, смех обезличен, а ваш собеседник — всего лишь гипотеза, одетая в шелк и тайну...