Иногда стена — единственный способ быть ближе. Когда зима стынет не в суставах, а в подоконниках, и чай на столе остывает раньше мысли, тогда легче всего услышать чужое дыхание. Сквозь бетон, сквозь сырой гипс, сквозь трещинки обоев и разлитые годами запахи. Он — слышал. Он слушал. Каждое утро, точно в 08:10, он прижимал ладонь к ледяному пятну на стене и трижды стучал. Раз, два, три. Потом ждал. Секунды тянулись, как простыня, которую не застелили до конца — и вот, с той стороны: раз, два, три. Стук был глухой, как сердце под ватной курткой, но отчётливый...

Васька, когда был совсем маленький, очень ждал маму, а она сначала пропала, а потом появлялась редко. Вечером он забирался на подоконник дома у бабушки. Закат размазывал по стенам комнаты густые, липкие тени. Васька сидел на подоконнике, прижав лоб к холодному стеклу. На улице зажигались фонари, появлялись одинокие фигуры, но мамы все не было. По щекам у Васьки покатились предательские, горячие капли. Слезы ребенка — кому они нужны? Миру? Нет, миру нет дела до чужих слез, мир проходил мимо, торопясь по своим делам...