В прихожей пахло нафталином, старой пылью и необъяснимой, липкой сыростью, хотя на улице стоял сухой, хрустящий декабрьский мороз. Этот тяжелый, удушливый запах исходил от объемного целлофанового пакета, который Антонина Петровна держала в руках перед собой так торжественно, словно вручала ключи от города или верительные грамоты посла великой державы. Пакет был старым, мутным, с выцветшим логотипом какого-то забытого советского универмага, и целлофан хрустел так неприятно и громко, как тонкий лед под ногами идущего на смерть...