– Лариса, ну что ты так резко, – голос Тамары Ивановны в трубке звучал мягко, почти ласково, как всегда, когда она готовилась просить о чём-то большом. – Я же не просто так звоню. У Светы ведь ситуация... понимаешь, критическая. Лариса замерла посреди кухни с чашкой кофе в руке. За окном шумел апрельский дождь, стекая по стеклу ровными струями, а в квартире пахло свежесваренным кофе и тёплым хлебом – она только что достала буханку из духовки. Обычное субботнее утро. И вот теперь всё это обычное рушилось от одного телефонного звонка...

Елена стояла у плиты, помешивая борщ. Пламя под кастрюлей было убавлено до минимума, так что красноватые пузырьки лениво поднимались вверх и лопались у поверхности. В кухне пахло чесноком, лавровым листом, свёклой и свежим хлебом — буханка только что вышла из духовки, корочка потрескивала, остывая. За окном серело: короткий зимний день клонится к вечеру, на стекло налипали мокрые снежинки и медленно сползали вниз. Она посмотрела на часы — без десяти четыре. Андрей обещал приехать к трём. «Московские пробки, — мысленно оправдала она сына...